«И красное платье с голыми плечами…»
28 декабря, 2022 12:58 пп
Валерий Зеленогорский
Igor Brodsky поделился
Валерий Зеленогорский:
По дороге в Новый Год.
С каждым шагом удаляясь от кафе «Малинка» умирала от печали Светлана Ивановна, вместе с ней умирали звуки Джорджа Майкла из бессмертной песни «Мерри Кристмас», а как все хорошо начиналось.
В субботу она завела Сонечку к родителям, оставили ее с дедушкой, а сами с мамой поехали на «Черкизон» и купили ей норковую шубу, приехали домой, выпили, и она вернулась к себе, но не одна, в ее руках была шуба, она мерила ее и так и эдак, на голое тело и на толстый свитер, с уггами и с босоножками, а в конце примерки она выпила еще вина, покружилась в танце с невидимым партнером и ужаснулась, шуба оказалась без чипа.
До утра она лежала вся в слезах, она даже не мечтала купить шубу, она хотела пуховик, но хороший стоял двадцать, а у нее было одиннадцать, а старый уже был весь в пятнах и не грел, а она все время была на улице, гуляла с Сонечкой на горке, а в старой дубленке уже не выстоять, мама с папой сложились и решили помочь дочке, а тут такое. Без чипа шуба не нравилась, она была уже не так невесома, да и цена давила к земле, сто двадцать тысяч, а ведь недоглядела…
Не хотелось быть лошарой, и как только пробило десять, она позвонила в магазин, а эта сука, которая вчера еще стелилась перед ней, как перед барыней, отвечала холодно и обещала прислать чип по е-мейлу.
Только к обеду они ей прислали злосчастный чип, она проверила его по базе в налоговой, этого номера не оказалось, и тогда она поехала на рынок и два часа отбивала деньги у двух мерзких теток, которые уже поделили навар, но она настояла и к пяти часам денежки вырвала. А когда шла к выходу, купила за двадцать другую шубу без чипа, не в пол, а до колена.
А до колена ей было еще лучше, ей скрывать было нечего, ножки у нее были закачаешься. Она еще еще купила левые лабутены, чулки на липучках и красное платье с голыми плечами, хотела еще купить дорогие трусы, но передумала, ей давно уже снимать их было не перед кем.
Сониного папу она выгнала еще весной и с тех пор снимать трусы ей приходилось самой и без музыки.
Она и раньше не понимала про дорогие трусы, зачем, ведь все равно снимать, какой смысл…
Во вторник был корпоратив, она не хотела идти, но начальник приказал быть всем, планировалось сокращение и никто не хотел рисковать.
Мама с папой обещали забрать Сонечку на ночь, говорили, что ей надо быть среди людей, что в тридцать пять нельзя закрывать двери в новую жизнь и подарили крем на черной икре для первых морщин.
Светлана Ивановна собралась, как солдат, некогда ей было, помыла голову, покрасила брови и сделала маникюр, остальное взяла на работу и там уже, в конце дня, надела платье с чулочками, а наверх шубку, легкую, как пушинка, без чипа, конечно, но за двадцать.
В кафе»Малина» была нарядно, ведущим был один из логистики, местный «Петросян». На работе он был так себе, но на праздниках блистал старыми анекдотами и конкурсами
Его коронками были «Минута славы» и «Угадай мелодию».
Сперва все долго ели и пили, все были с работы, начальник долго говорил, как Путин, про рост припортовой погрузки-выгрузки, нацеливал на оптимизацию, но все знали, что будет сокращение, а потом и ликвидация, все знали, что он уходит в свободное плавание, купил сеть салонов тайского массажа и судьба прежней компании мало его волновала.
Светлана Ивановна решила тупо выпить, попробовать все салаты, и ни на какие танцы-шманцы не рассчитывала. Местными мужиками она брезговала, знала их, как облупленных, принца не ждала, ждала горячего, она выбрала семгу и волновалась, чтобы не попал сухой кусок без соуса.
Когда заиграли «Верку Сердючку» все ринулись на танц-пол. «Все будет хорошо», — выла бухгалтерия, но Светлана Ивановна знала из жизни, что ничего хорошего не будет. Она должна вырастить Сонечку, вот такая у ней была цель и главная задача, выучить, выпестовать и дожить, пока девочка встанет на ноги.
После четвертого бокала она почувствовала себя тающей снежинкой, вспомнила Леокадия Аверьяновича, неспетую свою песню, он был женат, уйти не смог, отполз на безопасное расстояние, с ним она носила предпоследнюю шубу, с ним успела побывать на морях и кораллах, с ним попробовала черепаховый суп и поносила трусы «Ла Перла», это было недавно, это было давно…..
После пятого бокала, она вышла в холл, набрала на автомате его номер, он конечно, ее узнал, она была записана у него «Сережа-шофер», но трубку долго не брал, а потом голосом сдавленной мыши ответил из- под кровати, что говорить не может, что забрать ее не сможет, и до утра остаться нет никакой возможности… Все опять, как в старой песне…
Она так хотела показаться перед ним в новой шубке, показать, что не пропала, что у нее есть ребенок, что она сама построила баню на даче, и если бы он не был говном, мог бы лежать на веранде у нее на участке и пить чай с вареньем из крыжовника…
Она брела к метро, как Джульетта Мазина из фильма «Ночи Кабирии», маленькая несчастная женщина, она заливалась слезами и таяла в лучах света фар, пролетающих мимо, где-то далеко умирал Джордж Майкл, у него уже не будет Нового Года… Никогда.
Валерий Зеленогорский
Igor Brodsky поделился
Валерий Зеленогорский:
По дороге в Новый Год.
С каждым шагом удаляясь от кафе «Малинка» умирала от печали Светлана Ивановна, вместе с ней умирали звуки Джорджа Майкла из бессмертной песни «Мерри Кристмас», а как все хорошо начиналось.
В субботу она завела Сонечку к родителям, оставили ее с дедушкой, а сами с мамой поехали на «Черкизон» и купили ей норковую шубу, приехали домой, выпили, и она вернулась к себе, но не одна, в ее руках была шуба, она мерила ее и так и эдак, на голое тело и на толстый свитер, с уггами и с босоножками, а в конце примерки она выпила еще вина, покружилась в танце с невидимым партнером и ужаснулась, шуба оказалась без чипа.
До утра она лежала вся в слезах, она даже не мечтала купить шубу, она хотела пуховик, но хороший стоял двадцать, а у нее было одиннадцать, а старый уже был весь в пятнах и не грел, а она все время была на улице, гуляла с Сонечкой на горке, а в старой дубленке уже не выстоять, мама с папой сложились и решили помочь дочке, а тут такое. Без чипа шуба не нравилась, она была уже не так невесома, да и цена давила к земле, сто двадцать тысяч, а ведь недоглядела…
Не хотелось быть лошарой, и как только пробило десять, она позвонила в магазин, а эта сука, которая вчера еще стелилась перед ней, как перед барыней, отвечала холодно и обещала прислать чип по е-мейлу.
Только к обеду они ей прислали злосчастный чип, она проверила его по базе в налоговой, этого номера не оказалось, и тогда она поехала на рынок и два часа отбивала деньги у двух мерзких теток, которые уже поделили навар, но она настояла и к пяти часам денежки вырвала. А когда шла к выходу, купила за двадцать другую шубу без чипа, не в пол, а до колена.
А до колена ей было еще лучше, ей скрывать было нечего, ножки у нее были закачаешься. Она еще еще купила левые лабутены, чулки на липучках и красное платье с голыми плечами, хотела еще купить дорогие трусы, но передумала, ей давно уже снимать их было не перед кем.
Сониного папу она выгнала еще весной и с тех пор снимать трусы ей приходилось самой и без музыки.
Она и раньше не понимала про дорогие трусы, зачем, ведь все равно снимать, какой смысл…
Во вторник был корпоратив, она не хотела идти, но начальник приказал быть всем, планировалось сокращение и никто не хотел рисковать.
Мама с папой обещали забрать Сонечку на ночь, говорили, что ей надо быть среди людей, что в тридцать пять нельзя закрывать двери в новую жизнь и подарили крем на черной икре для первых морщин.
Светлана Ивановна собралась, как солдат, некогда ей было, помыла голову, покрасила брови и сделала маникюр, остальное взяла на работу и там уже, в конце дня, надела платье с чулочками, а наверх шубку, легкую, как пушинка, без чипа, конечно, но за двадцать.
В кафе»Малина» была нарядно, ведущим был один из логистики, местный «Петросян». На работе он был так себе, но на праздниках блистал старыми анекдотами и конкурсами
Его коронками были «Минута славы» и «Угадай мелодию».
Сперва все долго ели и пили, все были с работы, начальник долго говорил, как Путин, про рост припортовой погрузки-выгрузки, нацеливал на оптимизацию, но все знали, что будет сокращение, а потом и ликвидация, все знали, что он уходит в свободное плавание, купил сеть салонов тайского массажа и судьба прежней компании мало его волновала.
Светлана Ивановна решила тупо выпить, попробовать все салаты, и ни на какие танцы-шманцы не рассчитывала. Местными мужиками она брезговала, знала их, как облупленных, принца не ждала, ждала горячего, она выбрала семгу и волновалась, чтобы не попал сухой кусок без соуса.
Когда заиграли «Верку Сердючку» все ринулись на танц-пол. «Все будет хорошо», — выла бухгалтерия, но Светлана Ивановна знала из жизни, что ничего хорошего не будет. Она должна вырастить Сонечку, вот такая у ней была цель и главная задача, выучить, выпестовать и дожить, пока девочка встанет на ноги.
После четвертого бокала она почувствовала себя тающей снежинкой, вспомнила Леокадия Аверьяновича, неспетую свою песню, он был женат, уйти не смог, отполз на безопасное расстояние, с ним она носила предпоследнюю шубу, с ним успела побывать на морях и кораллах, с ним попробовала черепаховый суп и поносила трусы «Ла Перла», это было недавно, это было давно…..
После пятого бокала, она вышла в холл, набрала на автомате его номер, он конечно, ее узнал, она была записана у него «Сережа-шофер», но трубку долго не брал, а потом голосом сдавленной мыши ответил из- под кровати, что говорить не может, что забрать ее не сможет, и до утра остаться нет никакой возможности… Все опять, как в старой песне…
Она так хотела показаться перед ним в новой шубке, показать, что не пропала, что у нее есть ребенок, что она сама построила баню на даче, и если бы он не был говном, мог бы лежать на веранде у нее на участке и пить чай с вареньем из крыжовника…
Она брела к метро, как Джульетта Мазина из фильма «Ночи Кабирии», маленькая несчастная женщина, она заливалась слезами и таяла в лучах света фар, пролетающих мимо, где-то далеко умирал Джордж Майкл, у него уже не будет Нового Года… Никогда.