«И даже дают бесплатно есть фрукты…»
27 августа, 2025 5:38 пп
Валерий Зеленогорский
Igor Brodsky поделился
Валерий Зеленогорский, 28 сентябрь 2019 г.:
Писатель проснулся рано, в голове шумело, к этому прибавилась досада за вчерашний вечер в клубе-казино, где он развлекал игроков в VIP-зале.
Бред произошедшего состоял в том, что там собирались самые азартные люди, и кроме игры, их не интересовало ничего. Даже специальные девушки, сидящие в баре, до конца игры не позволяли себе подходить к игрокам, а тут писатель… Ну, известный, ну, из телевизора, да хоть бы сам Достоевский воскрес бы и припёрся — никто не нужен и ничто. Кроме фарта!
Арт-директор, старый товарищ, звонил много раз, зазывал писателя, мол, приди, выступи, тебя ждут, да и гонорар в тысячу долларов обещал за полчаса. Писатель жопой чувствовал, что идти не надо, но советское воспитание и желание помочь старому другу, служившему в казино затейником, преодолеть не смог, согласился на свою голову. Дурак и противно!
Так думал ранним утром «инженер человеческих душ».
Звали к одиннадцати вечера, он, поужинав, хотел спать и дремал под шелест зомбоящика, где целый день крутили новость о школьниках, убивших двух бомжей и собаку из экологических соображений. Мальчики хлопали глазами, не понимая за что их ругают…
Писатель, возмущенный новостью, хотел ринуться к столу и написать памфлет «Не могу молчать!», но снизу позвонили, сказали, что за ним приехал «Мерс» из казино, и пыл его растаял на кожаном диване «шестисотого», мягко летящего мимо еще живых пока соотечественников и их детей. Из окна такой машины мир не казался таким уж отвратительным, а даже наоборот.
В сияющий огнями дворец приехали быстро. Причалили не к общему входу, а к боковому, специальному. Сделанному для того, чтобы рядовая публика не пересекалась с VIPами, многим из которых по службе желательно было особо не светиться.
Его встретили управляющий казино и старый друг, поседевший и сгорбленный, но в золотой ливрее. Похож он был на старого слугу из плохого фильма о жизни знати. Бывший режиссер и неплохой актер, он служил теперь, как старая канарейка в богатом доме — выбросить нельзя, но и слушать уже невозможно.
Оглядевшись вокруг, писатель попытался понять, кто его слушатели. Увидел людей, со взглядами устремленными на столы, где они вертели своей судьбой. На него даже никто и не посмотрел, не обратил внимания.
Друг, заметив его смущение, сказал, чтобы он не беспокоился, что встреча будет в ресторане VIP-зала, и все придут туда с огромным удовольствием. Писатель, как человек с воображением, подумал, чтобы доставить удовольствие этим людям, он должен превратиться в шарик и скакать по колесу, попадая в их загаданные цифры. Шариком он быть не хотел, но деваться было некуда, и он пошел в ресторан, готовиться к встрече с читателями.
Из читателей его узнала одна официантка, будущий филолог, подрабатывающая ночами за хорошие чаевые. Сразу поняла, что чаевые от него не получишь, и метнулась к группе китайцев, входящих в ресторан. Хоть и потеряв мгновенно интерес к его творчеству и личности, она подумала про себя, чудеса, завтра расскажу на курсе, что была с мэтром на расстоянии вытянутой руки, никто не поверит…
Пока объявляли по радио о встрече с ним, пили чай со старым товарищем, и тот рассказывал, что живёт хорошо, что все равно по ночам не спит, а здесь он среди людей, что его здесь все уважают, и даже дают бесплатно есть фрукты, но жаль, что домой брать нельзя.
Читатели собирались медленно, после китайцев вошли три девушки из группы поддержки мужского достоинства, пять танцоров из шоу, выступающих после него, и две ростовые куклы в костюме доллара в цилиндрах. И всё.
Что говорить этим людям, писатель не знал, но отступать было некуда…
Он вспомнил случай, когда ему вручали крупную премию от мецената, известного своей креативностью. Меценат придумал в церемонии вручения своей премии, чтобы писателя, награждавшего его фаворитку-поэтессу, вынесли в гробу. Типа как у Пушкина: «И, в гроб сходя, благословил». Он, писатель, лежать в гробу отказывался. Но за пять тысяч долларов согласился, что его вынесут сидя. Его вынесли и поставили на пол, он восстал из гроба и вручил. Вышло смешно, но, слава богу, это в трансляцию не попало.
Также не попал в трансляцию придуманный меценатом номер для выступления скрипача с мировым именем. Меценат подготовил сюрприз, он заказал в Японии радиоуправляемого шмеля за двадцать пять тысяч долларов и запустил его к финалу пьесы «Полет шмеля», в исполнении маэстро. Зал взревел от восторга, а скрипач чуть не сошел с ума и навсегда перестал выступать в Москве, и в России вообще.
Писателю захотелось превратиться в шмеля и улететь домой, но его уже представили, и он подошел к микрофону, жидкие аплодисменты проституток заставили китайцев прекратить есть, они ничего не понимали, но уважение оказали. Писатель пожалел в тот момент, что не написал пока ничего о Мао. Он начал говорить что-то о своих пудовых романах, об империях и тиранах. Голос его взлетал и парил, и вибрировал. На звук в ресторан заглянули два горячих кавказских мужчины, услышав знакомый по телевизору характерный тембр, и стали фотографировать его на телефон, чтобы завтра похвастаться перед коллегами на рынке. Лучше всех слушали китайцы и одна ростовая кукла, в глубине которой оказался настоящий ценитель писательского дара. Чтобы лучше слышать своего кумира, ценитель снял с головы часть костюма, и писатель увидел глаза, вдохновленные его речью. Он вспомнил, как один великий режиссер говорил ему, что если в зале есть хотя бы один человек, который вас слышит, значит, вы уже не зря вышли на сцену Старый мудак, подумал писатель, я-то чувствую себя, как босиком на асфальте в слякоть.
Глаза «куклы» пропали, когда управляющий казино сделал ей замечание, поправить костюм. «Ты на работе, сынок. Давай, иди встречать гостей», — сказал он, показывая на публику, собирающуюся на розыгрыш лотереи, где их ждала машина, которую всегда выигрывает один из родственников акционеров.
После финальной цитаты из своего романа о Наполеоне, нужно было поговорить с журналистом. Вернее, с фотографом, нанятым казино для снимков в галерею почетных гостей. Тот спросил о его жене, с которой он не жил уже лет сорок… Началась лотерея. Ведущий, как попугай, выкрикивал номера выигравших билетов, люди подходили за конвертами, им хлопали. А писатель, узнав от своего друга-затейника, что там, внутри конвертов, десятки тысяч, загрустил окончательно. Его гонорар показался ему таким жалким, что он почувствовал себя маленьким и ничтожным на фоне этого блеска и гибельного веселья.
Старый друг благодарил, предложил поужинать и выпить коньяку за две тысячи — бокал, но писатель пить не стал, проклиная себя за неумение отказывать, за стыд, который он испытал.
Он вернулся домой, налил полстакана водки, выпил, закусил докторской колбасой с майонезом, потом выпил еще и пошел спать.
Во сне к нему пришли Сталин, Наполеон и Бисмарк. Они смотрели на своего автора жестко и безжалостно, в их глазах он читал немой укор.
Терпеть он этого не стал, а пробормотал: «Идите наx, тираны!», повернулся на другой бок и захрапел.
Валерий Зеленогорский
Igor Brodsky поделился
Валерий Зеленогорский, 28 сентябрь 2019 г.:
Писатель проснулся рано, в голове шумело, к этому прибавилась досада за вчерашний вечер в клубе-казино, где он развлекал игроков в VIP-зале.
Бред произошедшего состоял в том, что там собирались самые азартные люди, и кроме игры, их не интересовало ничего. Даже специальные девушки, сидящие в баре, до конца игры не позволяли себе подходить к игрокам, а тут писатель… Ну, известный, ну, из телевизора, да хоть бы сам Достоевский воскрес бы и припёрся — никто не нужен и ничто. Кроме фарта!
Арт-директор, старый товарищ, звонил много раз, зазывал писателя, мол, приди, выступи, тебя ждут, да и гонорар в тысячу долларов обещал за полчаса. Писатель жопой чувствовал, что идти не надо, но советское воспитание и желание помочь старому другу, служившему в казино затейником, преодолеть не смог, согласился на свою голову. Дурак и противно!
Так думал ранним утром «инженер человеческих душ».
Звали к одиннадцати вечера, он, поужинав, хотел спать и дремал под шелест зомбоящика, где целый день крутили новость о школьниках, убивших двух бомжей и собаку из экологических соображений. Мальчики хлопали глазами, не понимая за что их ругают…
Писатель, возмущенный новостью, хотел ринуться к столу и написать памфлет «Не могу молчать!», но снизу позвонили, сказали, что за ним приехал «Мерс» из казино, и пыл его растаял на кожаном диване «шестисотого», мягко летящего мимо еще живых пока соотечественников и их детей. Из окна такой машины мир не казался таким уж отвратительным, а даже наоборот.
В сияющий огнями дворец приехали быстро. Причалили не к общему входу, а к боковому, специальному. Сделанному для того, чтобы рядовая публика не пересекалась с VIPами, многим из которых по службе желательно было особо не светиться.
Его встретили управляющий казино и старый друг, поседевший и сгорбленный, но в золотой ливрее. Похож он был на старого слугу из плохого фильма о жизни знати. Бывший режиссер и неплохой актер, он служил теперь, как старая канарейка в богатом доме — выбросить нельзя, но и слушать уже невозможно.
Оглядевшись вокруг, писатель попытался понять, кто его слушатели. Увидел людей, со взглядами устремленными на столы, где они вертели своей судьбой. На него даже никто и не посмотрел, не обратил внимания.
Друг, заметив его смущение, сказал, чтобы он не беспокоился, что встреча будет в ресторане VIP-зала, и все придут туда с огромным удовольствием. Писатель, как человек с воображением, подумал, чтобы доставить удовольствие этим людям, он должен превратиться в шарик и скакать по колесу, попадая в их загаданные цифры. Шариком он быть не хотел, но деваться было некуда, и он пошел в ресторан, готовиться к встрече с читателями.
Из читателей его узнала одна официантка, будущий филолог, подрабатывающая ночами за хорошие чаевые. Сразу поняла, что чаевые от него не получишь, и метнулась к группе китайцев, входящих в ресторан. Хоть и потеряв мгновенно интерес к его творчеству и личности, она подумала про себя, чудеса, завтра расскажу на курсе, что была с мэтром на расстоянии вытянутой руки, никто не поверит…
Пока объявляли по радио о встрече с ним, пили чай со старым товарищем, и тот рассказывал, что живёт хорошо, что все равно по ночам не спит, а здесь он среди людей, что его здесь все уважают, и даже дают бесплатно есть фрукты, но жаль, что домой брать нельзя.
Читатели собирались медленно, после китайцев вошли три девушки из группы поддержки мужского достоинства, пять танцоров из шоу, выступающих после него, и две ростовые куклы в костюме доллара в цилиндрах. И всё.
Что говорить этим людям, писатель не знал, но отступать было некуда…
Он вспомнил случай, когда ему вручали крупную премию от мецената, известного своей креативностью. Меценат придумал в церемонии вручения своей премии, чтобы писателя, награждавшего его фаворитку-поэтессу, вынесли в гробу. Типа как у Пушкина: «И, в гроб сходя, благословил». Он, писатель, лежать в гробу отказывался. Но за пять тысяч долларов согласился, что его вынесут сидя. Его вынесли и поставили на пол, он восстал из гроба и вручил. Вышло смешно, но, слава богу, это в трансляцию не попало.
Также не попал в трансляцию придуманный меценатом номер для выступления скрипача с мировым именем. Меценат подготовил сюрприз, он заказал в Японии радиоуправляемого шмеля за двадцать пять тысяч долларов и запустил его к финалу пьесы «Полет шмеля», в исполнении маэстро. Зал взревел от восторга, а скрипач чуть не сошел с ума и навсегда перестал выступать в Москве, и в России вообще.
Писателю захотелось превратиться в шмеля и улететь домой, но его уже представили, и он подошел к микрофону, жидкие аплодисменты проституток заставили китайцев прекратить есть, они ничего не понимали, но уважение оказали. Писатель пожалел в тот момент, что не написал пока ничего о Мао. Он начал говорить что-то о своих пудовых романах, об империях и тиранах. Голос его взлетал и парил, и вибрировал. На звук в ресторан заглянули два горячих кавказских мужчины, услышав знакомый по телевизору характерный тембр, и стали фотографировать его на телефон, чтобы завтра похвастаться перед коллегами на рынке. Лучше всех слушали китайцы и одна ростовая кукла, в глубине которой оказался настоящий ценитель писательского дара. Чтобы лучше слышать своего кумира, ценитель снял с головы часть костюма, и писатель увидел глаза, вдохновленные его речью. Он вспомнил, как один великий режиссер говорил ему, что если в зале есть хотя бы один человек, который вас слышит, значит, вы уже не зря вышли на сцену Старый мудак, подумал писатель, я-то чувствую себя, как босиком на асфальте в слякоть.
Глаза «куклы» пропали, когда управляющий казино сделал ей замечание, поправить костюм. «Ты на работе, сынок. Давай, иди встречать гостей», — сказал он, показывая на публику, собирающуюся на розыгрыш лотереи, где их ждала машина, которую всегда выигрывает один из родственников акционеров.
После финальной цитаты из своего романа о Наполеоне, нужно было поговорить с журналистом. Вернее, с фотографом, нанятым казино для снимков в галерею почетных гостей. Тот спросил о его жене, с которой он не жил уже лет сорок… Началась лотерея. Ведущий, как попугай, выкрикивал номера выигравших билетов, люди подходили за конвертами, им хлопали. А писатель, узнав от своего друга-затейника, что там, внутри конвертов, десятки тысяч, загрустил окончательно. Его гонорар показался ему таким жалким, что он почувствовал себя маленьким и ничтожным на фоне этого блеска и гибельного веселья.
Старый друг благодарил, предложил поужинать и выпить коньяку за две тысячи — бокал, но писатель пить не стал, проклиная себя за неумение отказывать, за стыд, который он испытал.
Он вернулся домой, налил полстакана водки, выпил, закусил докторской колбасой с майонезом, потом выпил еще и пошел спать.
Во сне к нему пришли Сталин, Наполеон и Бисмарк. Они смотрели на своего автора жестко и безжалостно, в их глазах он читал немой укор.
Терпеть он этого не стал, а пробормотал: «Идите наx, тираны!», повернулся на другой бок и захрапел.