«И будет уже не вапа, а краска…»
15 ноября, 2024 4:51 пп
Мэйдэй
Игорь Поночевный:
Богомаз пишет не красками, а вапами. «Краска» слово немецкое, стеклянное, пустое. Как «эрзац» или «гауптвахта». Без души слово. А «вапа» — нежно, так, напевно, как любимую зовешь на сеновал: «иди ко мне, лапа». Краски по-заморски «мешают». А вапы «творят». Трепетно, бережно, пальцами.
Возьмет иконописец старую ложку, деревянную, вестимо. Отрежет черенок. И — вот, готова тебе удобная посудика. Сыплешь пигмент, кладешь желток курячий, льешь вино, и «затворяешь». Толчешь гнутым пальцем, костяшкой. Трешь, и трешь бережно, и каждую крупинку чувствуешь.
А не как немец: в ступе курантом. То дело механическое, бездушное. Да и откель у бедного богомаза курант? А палец всегда при нем. Трешь, трешь. Трешь, трешь. Глянь, и затворилась твоя вапа.
Да только сразу ее класть на доску нельзя. Надо ночь выждать. А под утро – пиши, инок, пока свет в оконце горит. Написал, и нет больше вапы. Вышла вся душа из нее. На второй день стухнет желток, и будет уже не вапа, а краска.
Мэйдэй
Игорь Поночевный:
Богомаз пишет не красками, а вапами. «Краска» слово немецкое, стеклянное, пустое. Как «эрзац» или «гауптвахта». Без души слово. А «вапа» — нежно, так, напевно, как любимую зовешь на сеновал: «иди ко мне, лапа». Краски по-заморски «мешают». А вапы «творят». Трепетно, бережно, пальцами.
Возьмет иконописец старую ложку, деревянную, вестимо. Отрежет черенок. И — вот, готова тебе удобная посудика. Сыплешь пигмент, кладешь желток курячий, льешь вино, и «затворяешь». Толчешь гнутым пальцем, костяшкой. Трешь, и трешь бережно, и каждую крупинку чувствуешь.
А не как немец: в ступе курантом. То дело механическое, бездушное. Да и откель у бедного богомаза курант? А палец всегда при нем. Трешь, трешь. Трешь, трешь. Глянь, и затворилась твоя вапа.
Да только сразу ее класть на доску нельзя. Надо ночь выждать. А под утро – пиши, инок, пока свет в оконце горит. Написал, и нет больше вапы. Вышла вся душа из нее. На второй день стухнет желток, и будет уже не вапа, а краска.