Грех на дороге
15 мая, 2022 8:50 дп
Олег Утицин
Олег Утицин, 2014 год:
…Утро — в душу! Воздух пить можно, он густой прозрачный и такой свет дает зелени в горах. На их вершинах, ближе к голубому небу, белый снег ещё ползет змейками вниз по ущельям.
…Еду в город. В абхазском селе на дорогу перед моей машиной выходит Эдик — человек кисти Леонардо.
Тормоза.
Эдик воевал, теперь пьет часто. Очень. Это бывает. Когда совсем напьется, говорит: «Ты же мой брат!!! Я за тебя любому голову отрежу! Тебе автомат нужен? Или гранатомет? А-а, что я спрашиваю, тебе-то зачем это… Но ты же мне брат?…»
Здоровый дядька такой, Эдик.
И вот он стоит на моем пути. Рядом с ним еще один абхаз.
— Олег, посоветоваться надо, — начинает Эдик, — икона есть одна, не знаем сколько стоит. Надо продать…У тебя через компьютер можно узнать, сколько стоит? А то ему (кивает на хозяина иконы) надо свадьбу устраивать скоро, а денег нет. Быка хотели зарезать, но сейчас рано по нашим традициям. И жалко…
— Олег, такое дело, — в разговор стеснительно вступает обладатель иконы, — я в них ничего не понимаю. Но деньги нужны, решил продать. А мне сказали, что продавать икону — грех большой…
— Я тоже ничего не понимаю. Я что, думаете, к компьютеру икону поднесу, и он мне цену распечатает?
Посмеялись. Обладатель продолжает. И говорит, явно робея от темы:
— Я ее попу отвез в афонский монастырь, чтобы посмотрел. Он забрал ее, ушёл. Час где-то был, потом вернул, говорит, что икона 16-го или 17-го года. Подожди, вру — 14-го! И не года, а века. Дорогая, говорит. Такая дорогая, что монастырь денег не умеет ее купить, а если подаришь, тогда молодэц! А я как подарить могу? У моего племянника свадьба скоро, а у меня деньги не умею. Я говорю этому попу, что мне сказали, что икону вообще грех продавать. Он мне говорит, нет никакого греха — если твоей семье кушать нечего, трое детей у тебя. Тогда через брата-гаишника в Москву отправил на экспертизу, не икону, нет. Там чуть краски отковырнули и отправили. И там сказали, что 14-й век, а сколько стоит не сказали. И я не знаю, что делать… Может ты ее посмотришь?
— А что толку? Я в них не понимаю ничего, был у меня один знакомый, который понимал, грохнули его… Дай время подумать…
— Ты же в город? — вмешался Эдик, — Пива привези, по-братски, и икону посмотришь, она у меня дома будет к тому времени…
…На обратном пути посигналил у дома Эдика. Нет шевелений. Подошел к калитке, крикнул. Выскочила улыбчивая хозяйка: «Ой, проходите!»
Эдик из угодьев появился. Отдал ему пиво и сказал, что уезжаю, у меня дел немеряно.
— Подожди, он сейчас принесет. Несет уже…
По дороге шел обладатель иконы, руки его были пусты.
— Он за пазухой несет, — шепнул Эдик, — чтобы не видел никто. Как жарко сегодня! Пойдем в тень…
— Показывай, — сказал обладателю.
— Здесь, что ли? Здесь не могу. Здесь грех. Тут дети увидят, вон бегают. Олег, она называется, эта икона, какая-то трехрукая святая. Одной рукой младенца держит. И еще две руки имеет. Знаешь такую?
— Неа…
Дилемма идти к Эдику в дом — там долгая битва за то, чтобы не пить, смотреть в тени платана, — грех для обладателя. Не то, чтобы совсем грех, но увидят и подумают, что он близок к греху…
— Давайте, я в машине посмотрю, но я еще раз повторяю, не понимаю ничего…
Посмотрел. Три руки насчитал. Засунул обратно в черный пластиковый пакет маленькую досочку.
Обладатель отвел меня от длинных ушей:
— Это в конце войны, было, в Гальском районе (район, приграничный с Грузией, жители которого встречали вторжение в Абхазию с букетами цветов — авт.), в 93-м, когда мы район очищали, я нашел на развалинах одного дома эту икону, и в память о том, что война кончилась, и что я живой остался, взял ее себе в рюкзак сунул. Она, та, что с этой иконы, так не меня посмотрела тогда, что я ее увидел. Вот и взял. А теперь один говорит — это грех, другой говорит, это — не грех. Где грех, где не грех, совсем запутали меня, что делать, не знаю…
Эдик, длинные уши, подошел к финалу фразы и добавил:
— Там много было таких тогда, как их называют?
— Иконы, — подсказал обладатель.
— Надо было брать, наверное, сейчас был бы богатым человеком, гостиницу открыл. Но я откуда в этом понимаю? Я же — абхаз!
— Ай! — воскликнул обладатель и дал Эдику подзатыльник — Ты — крещеный абхаз, что говоришь?
Разоблаченный Эдик засмеялся и позвал в дом пить пиво.
Не пошел я…
… И отдельная история про то, как Эдик забрался в горы, пришел ко мне в гости, привел племянника устроить тренироваться и в ходе застолья допустил недопустимую фразу: «Если я вдруг приду к тебе тебя убивать, ты же не будешь смотреть, как я тебя убивать буду?»
— Почему не буду? Наоборот, мне интересно посмотреть, как ты будешь меня убивать…
И Эдик задумался о своем
А потом окрестил меня своим старшим братом.
Такая родня
…
Справка:
В народе говорят, что Троеручица, Матерь Божия, в работе помощница: третьей ручкой Она помогает, подкрепляет и направляет. Поэтому перед «Троеручицей» молятся об успешной работе. А ещё молятся возле этой иконы при болезнях рук и ног, при больных суставах, проблемах с позвоночником, переломах, ушибах, при кожных заболеваниях. Также — перед операцией и после неё.
Олег Утицин
Олег Утицин, 2014 год:
…Утро — в душу! Воздух пить можно, он густой прозрачный и такой свет дает зелени в горах. На их вершинах, ближе к голубому небу, белый снег ещё ползет змейками вниз по ущельям.
…Еду в город. В абхазском селе на дорогу перед моей машиной выходит Эдик — человек кисти Леонардо.
Тормоза.
Эдик воевал, теперь пьет часто. Очень. Это бывает. Когда совсем напьется, говорит: «Ты же мой брат!!! Я за тебя любому голову отрежу! Тебе автомат нужен? Или гранатомет? А-а, что я спрашиваю, тебе-то зачем это… Но ты же мне брат?…»
Здоровый дядька такой, Эдик.
И вот он стоит на моем пути. Рядом с ним еще один абхаз.
— Олег, посоветоваться надо, — начинает Эдик, — икона есть одна, не знаем сколько стоит. Надо продать…У тебя через компьютер можно узнать, сколько стоит? А то ему (кивает на хозяина иконы) надо свадьбу устраивать скоро, а денег нет. Быка хотели зарезать, но сейчас рано по нашим традициям. И жалко…
— Олег, такое дело, — в разговор стеснительно вступает обладатель иконы, — я в них ничего не понимаю. Но деньги нужны, решил продать. А мне сказали, что продавать икону — грех большой…
— Я тоже ничего не понимаю. Я что, думаете, к компьютеру икону поднесу, и он мне цену распечатает?
Посмеялись. Обладатель продолжает. И говорит, явно робея от темы:
— Я ее попу отвез в афонский монастырь, чтобы посмотрел. Он забрал ее, ушёл. Час где-то был, потом вернул, говорит, что икона 16-го или 17-го года. Подожди, вру — 14-го! И не года, а века. Дорогая, говорит. Такая дорогая, что монастырь денег не умеет ее купить, а если подаришь, тогда молодэц! А я как подарить могу? У моего племянника свадьба скоро, а у меня деньги не умею. Я говорю этому попу, что мне сказали, что икону вообще грех продавать. Он мне говорит, нет никакого греха — если твоей семье кушать нечего, трое детей у тебя. Тогда через брата-гаишника в Москву отправил на экспертизу, не икону, нет. Там чуть краски отковырнули и отправили. И там сказали, что 14-й век, а сколько стоит не сказали. И я не знаю, что делать… Может ты ее посмотришь?
— А что толку? Я в них не понимаю ничего, был у меня один знакомый, который понимал, грохнули его… Дай время подумать…
— Ты же в город? — вмешался Эдик, — Пива привези, по-братски, и икону посмотришь, она у меня дома будет к тому времени…
…На обратном пути посигналил у дома Эдика. Нет шевелений. Подошел к калитке, крикнул. Выскочила улыбчивая хозяйка: «Ой, проходите!»
Эдик из угодьев появился. Отдал ему пиво и сказал, что уезжаю, у меня дел немеряно.
— Подожди, он сейчас принесет. Несет уже…
По дороге шел обладатель иконы, руки его были пусты.
— Он за пазухой несет, — шепнул Эдик, — чтобы не видел никто. Как жарко сегодня! Пойдем в тень…
— Показывай, — сказал обладателю.
— Здесь, что ли? Здесь не могу. Здесь грех. Тут дети увидят, вон бегают. Олег, она называется, эта икона, какая-то трехрукая святая. Одной рукой младенца держит. И еще две руки имеет. Знаешь такую?
— Неа…
Дилемма идти к Эдику в дом — там долгая битва за то, чтобы не пить, смотреть в тени платана, — грех для обладателя. Не то, чтобы совсем грех, но увидят и подумают, что он близок к греху…
— Давайте, я в машине посмотрю, но я еще раз повторяю, не понимаю ничего…
Посмотрел. Три руки насчитал. Засунул обратно в черный пластиковый пакет маленькую досочку.
Обладатель отвел меня от длинных ушей:
— Это в конце войны, было, в Гальском районе (район, приграничный с Грузией, жители которого встречали вторжение в Абхазию с букетами цветов — авт.), в 93-м, когда мы район очищали, я нашел на развалинах одного дома эту икону, и в память о том, что война кончилась, и что я живой остался, взял ее себе в рюкзак сунул. Она, та, что с этой иконы, так не меня посмотрела тогда, что я ее увидел. Вот и взял. А теперь один говорит — это грех, другой говорит, это — не грех. Где грех, где не грех, совсем запутали меня, что делать, не знаю…
Эдик, длинные уши, подошел к финалу фразы и добавил:
— Там много было таких тогда, как их называют?
— Иконы, — подсказал обладатель.
— Надо было брать, наверное, сейчас был бы богатым человеком, гостиницу открыл. Но я откуда в этом понимаю? Я же — абхаз!
— Ай! — воскликнул обладатель и дал Эдику подзатыльник — Ты — крещеный абхаз, что говоришь?
Разоблаченный Эдик засмеялся и позвал в дом пить пиво.
Не пошел я…
… И отдельная история про то, как Эдик забрался в горы, пришел ко мне в гости, привел племянника устроить тренироваться и в ходе застолья допустил недопустимую фразу: «Если я вдруг приду к тебе тебя убивать, ты же не будешь смотреть, как я тебя убивать буду?»
— Почему не буду? Наоборот, мне интересно посмотреть, как ты будешь меня убивать…
И Эдик задумался о своем
А потом окрестил меня своим старшим братом.
Такая родня
…
Справка:
В народе говорят, что Троеручица, Матерь Божия, в работе помощница: третьей ручкой Она помогает, подкрепляет и направляет. Поэтому перед «Троеручицей» молятся об успешной работе. А ещё молятся возле этой иконы при болезнях рук и ног, при больных суставах, проблемах с позвоночником, переломах, ушибах, при кожных заболеваниях. Также — перед операцией и после неё.