Флиртаника

Валерий Зеленогорский

Igor Brodsky поделился
Валерий Зеленогорский:
После успеха со статьей о геях Болтконский нашел новую тему. Товарищ из соседнего издания рассказал, что ходит по клубам знакомств и путает женщин на отношения – так он бесплатно справляет нужду с лицами женского пола, ищущими счастья, личного или семейного.
Болтконский понимал, что тема одиночества в мегаполисе есть, и стал собирать материал.
У девушки из хорошей семьи, москвички с отдельной квартирой бабушки, в нулевые годы вступающей во взрослую жизнь, есть десять шансов выйти замуж.
Если ей в школе не удалось забеременеть от одноклассника, а потом в институте – зацепить кого-нибудь из параллельного курса или преподавателя, то остается еще семь шансов, распределенных в следующем порядке. Две поездки в Египет и Турцию дадут только сексуальный опыт с аниматорами. Потом призрачные шансы числом два после дискотеки в кинотеатре «Ленинград» закончатся пьяным сексом с соседом из десятого дома. Жена его в эти дни будет рожать в больнице на улице Саляма Адиля.
Потом два дня рождения у себя и подруги, один на один в «Кофе-хауз» на Ленинградском проспекте, и один выезд на дачу к сестре, куда приедет ее начальник и весь вечер будет рассказывать, как платит ипотеку и кредит за «форд» и как чудесно плавал с ружьем в Красном море по горящей путевке. Ближе к ночи появится робкая надежда, что он что-то предложит. Но ему жениться не время, он делает карьеру – только скоропалительный секс после чая на террасе, после которого он даже не попросит номер телефона.
Потом любовь в Интернете с испанцем, потом с ирландцем.
А потом все, только флиртаника в клубе «Высоцкий» – последняя надежда в двадцать пять лет найти счастье.
Эта мода – знакомиться за один вечер с полусотней мужчин – пришла к нам, конечно, с Запада. Практичные американцы тоже страдают от одиночества, но распускаться и не решать проблему им не нравится, и вот они придумали игру – после трудовой недели идут в клуб и, передвигаясь по столам, знакомятся. За каждым столом две девушки, и за три минуты ты должен презентовать себя, на груди у тебя бейджик с именем и номер. Если тебе кто-то понравился или ты кому-то приглянулся, то в конце вечера объявляют совпавшие пары. А дальше танцы, где можно конкретно поболтать или поехать вместе по отдельной программе.
В Америке строго соблюдают условия, проверяют паспорта, чтобы не попали семейные люди. В России всегда особый путь: мужчин почти не проверяют, и поэтому они составляют львиную долю соискателей, а девушек это не смущает. Железный принцип – жена не стена – всегда работал и при социализме, и сейчас.
Особенность таких клубов в России в том, что у нас от стола к столу перемещаются девушки. Видимо, им больше хочется, или демография такая.
Теоретически Болтконский подготовился, записался на вечер в четверг. День был выбран не случайно: четверг – рыбный день, диетический, в такой день только знакомятся, а вот пятница – день решительных действий, с пятницей никто рисковать не будет, в этот день только стопудовые варианты или платная любовь, а четверг – день импровизаций.
Болтконский приехал в восемь, в зале томились только девушки, нарядные, ухоженные. Они сидели по парам и натужно веселились, пили надоевший мохито – вода с травой считается модной уже пару лет. «Но у нас не тропики, жажды и обезвоживания бояться не надо, однако против моды не попрешь, вот они и пьют и хвалят, а предложишь водочки или винца сладенького, сразу перестают траву пить» – так думал Болтконский, наблюдая за девушками, ждущими своего часа.
Они все примерно одинаковые: вытянутые щипцами волосы, мохнатые ресницы и губы, слегка надутые для капризности и придуманной надменности. Суть и личность при таком антураже маскируется, а мужчины по-прежнему хотят дойти до самой сути, поэт знал, что говорил…
Возраст с такой маскировкой определить сложно – то ли двадцать пять, то ли сорок, при таком свете, как в стриптиз-баре, вообще хрен поймешь.
Болтконский вспомнил, что однажды он познакомился в ночном клубе с девушкой легкого поведения, но в ту ночь не устроила цена, и он договорился приехать к ней на следующий день по доступной цене дневного тарифа. Девушка вечером ему понравилась, а когда приехал днем, то вместо блондинки на длинных ногах его встретила коротконогая брюнетка, заспанная, в банном халате и шлепанцах, с которых свисали толстые пятки, требующие ухода.
Он ушел через пять минут и чуть не упал, наткнувшись на лестнице на пьяное тело мужика, обитателя этого нехорошего дома.
Женщину надо проверять только утром, без сбруи, навесных копыт-каблуков и ленточек в хвосте и холке.
Два лица выбивались из причесанного и напудренного ряда: девушка-старушка с голубой головой и девушка-подросток без макияжа, в сильных очках и с робким взглядом первоходки по таким местам.
Бабушка была на вид за семьдесят, аккуратно одета, как работающий пенсионер. Она записалась женщиной тридцати девяти лет, оплатила вход, и администратор хоть и поморщилась, но за стол провела.
Девушка-подросток была одета бедно, но чисто, эту тысячу за вход ей подарила тетка на день рождения и настоятельно потребовала пойти в этот клуб.
Двадцать восемь лет до этого девушка сидела за роялем и компьютером, была она в детском саду музыкальным работником.
– Со зрением минус шесть, кроме собственного носа, выступающего за предельно допустимую черту, ни черта не найдешь, пора действовать, – сказала тетка. – Покажи себя, детка, пусть они увидят, что есть другие, натуральные, нестандартные девушки, для которых Тургенев не корабль и даже не самолет, а просто писатель.
Стали подтягиваться кавалеры, допившие к десяти часам свою норму и готовые на десерт получить немного случайной любви.
Все они были одеты в рабочий прикид, никто специально к встрече не готовился – к чему готовиться, если ты уже выпил нормально и весь опыт сзади?
Они расселись за столы, и началось. Мужчины, развалившись в расслабленных позах, изучали товар, девушки пытались за полторы минуты на каждого заинтриговать, отвечали медленно: «Да ладно! Время покажет, ищу настоящую любовь, возможен тест-драйв, но с гарантиями».
Три минуты, гонг, перемещение, и шоу продолжается. Еще три минуты – и в путь, через пять столов-этапов перерыв, передохнуть, смочить горло – и опять в путь за счастьем.
Каждая мечтает выйти из дома на Петровско-Разумовской, сесть в «Газель» и познакомиться с принцем из Австралии, приехавшим на один день на выставку кошек.
Но так не бывает. Люди, конечно, встречаются, но другие – или женатые, или как опора в жизни не подходят, валятся в салоне тебе на плечо, требуют заботы или хотя бы сто рублей, поправить здоровье. Крепкие, надежные спины в «газелях» не ездят. Где они ездят – бог его знает. Знает, но не говорит, вот и приходится действовать, грудью прокладывать дорогу, но иногда груди недостаточно, приходится задействовать другие части тела. Отдашь себя всю без остатка, а в результате – ноль, никакого выхлопа.
Но надо пробовать, так рекомендуют журналы, где все сотрудницы, включая руководство, одиноки, как Останкинская башня в чистом поле, – советы дают, да не в коня корм.
Бабушка и девушка сидели одни, их как-то незаметно исключили из круговорота мужского пола, не предупредили, и они сидели за пустым столом и разговаривали друг с другом.
Разговор не клеился. То, что знала про любовь бабушка, девушке никогда не понять, ее в жизни касалась рука только одного мужчины, доктора-ортопеда, – когда ей был год, он надевал ей распорки на ноги для коррекции. В семье были одни женщины.
Бабушка, повидавшая за свои годы многих, еще не забыла, как пахнет мужчина, и желала восстановить прежний режим совокуплений.
Болтконский из соображений гуманности подошел к ним, решил поддержать морально, подкормить и подпоить.
Его приняли на ура, принесли пирожки и овощи, винца и фруктов, начался пир.
Бабушка пыталась выяснить, какая у него степень свободы, но, поняв, что он не интересуется ею как женщиной, стала продюсировать ему девушку, намекая на ее природную девственность и нравственную чистоту.
Ее неуклюжие попытки пролоббировать тургеневскую девушку Болтконского развеселили. Не хотелось никого обижать, он пригласил девушку на танец и понял, что поступил правильно – первый раз девушка-подросток танцевала с мужчиной. Для одной это пустяк, для другой – целая история.
Бабушка тоже подсуетилась, успела схватить с чужого стола очень видного мужчину, которого втемную привели товарищи. Он, молодой и респектабельный, попал в клуб за компанию и даже не хотел разговаривать с девушками. Дома его ждала молодая жена, и он не желал даже пробовать, а тут старушка-крякалка в два раза старше приглашает на танец под музыку «Отель “Калифорния”» (песня длинная и страстная).
Уважение к возрасту у него было природное, он уверенно и трогательно вел в танце прабабушку, ее сухая лапка лежала на его плече. Прабабушке было хорошо, она сразу вспомнила себя лет сорок назад, когда она со своим начальником ездила по обмену опытом на семинар в Ессентуки, и он вел ее в танце уверенно и сильно и привел в свой номер, где она, снимая с него пиджак, больно укололась о значок «50 ЛЕТ В КПСС».
Тогда все было наоборот, тогда ей было тридцать пять.
Танец длился и длился, мужчина был сильным и красивым, и она порхала, как бабочка, забыв о панкреатите и венозном расширении. Правнук бережно топтался рядом, он даже улыбался – какая энергичная старушка, надо будет своей бабушке рассказать, как активно живут люди ее возраста.
Танец закончился, обе женщины в обморочном состоянии вернулись за стол, обе испытали сильные чувства – бабушка, охваченная воспоминаниями, твердо решила искать и не сдаваться, а не совсем юная в первом танце испытала подлинное чувство к первому кавалеру.
Весь остальной цирк Болтконского не интересовал: кто, кого, как и к кому после бала повезет – было ему неинтересно. Он знал, что напишет про бабушку и девушку, он напишет о надежде, которая всегда есть, даже если ничего нет…