Фетисов: «Обстановка была непростая. Полубандитские структуры везде…»
7 августа, 2016 9:26 пп
Игорь Свинаренко
Вячеслав Фетисов: «Я видел, как людей ломала Америка. Людей успешных, талантливых»
«Если б Фетисова не убрали с Госкомспорта, то и скандала с допингом, глядишь, не было бы. Слава всегда был за честную игру, это вам любой скажет, и друг и враг». К открытию скандальной Олимпиады в Рио Игорь Свинаренко поговорил с теперь уже кандидатом в депутаты Государственной думы РФ Вячеславом Фетисовым http://tutitam.com/
Великий русский хоккеист Вячеслав Фетисов когда-то уехал в Америку. Подчеркивает, что не в эмиграцию, а работать. Потом Путин позвал его вернуться и взять министерство спорта. Предложение было принято.
В 2008 со сменой президента пост главного спортсмена всея Руси тоже занял другой человек. Так получилось. Все знают про Мутко, и про то что было дальше.
Фетисов восемь лет пробыл членом Совета Федерации, а сейчас идет в Госдуму. Одномандатником от Подольска.
Мы встретились в клубе «Петрович», где я базируюсь, и обсудили новую жизнь бывшего министра.
— А у тебя уже началась предвыборная кампания?
— Да, прошел праймериз Единой России. C апреля начал ездить в свой округ, встречался с будущими избирателями, принимал участие в дебатах. Был в школах на выпускных, общался со студентами, с курсантами, с рабочими коллективами.
— Что ты им рассказываешь о светлом будущем? (В том случае если выберут тебя.) Детские спортплощадки будешь строить?
— Площадки, которые были в нашем детстве, уже неактуальны. Вкладывать в них деньги, когда никто туда не ходит, нет смысла.
Зимы всего месяц, инструктора нет, коньки и клюшки дорогие. А раньше в ЖЭКе был спортинвентарь, был инструктор, он получал жильё за то, что занимался с детьми. Поэтому это работало. А теперь бабушки не разрешают заливать площадку, потому что им не нравится шум во дворе. Надо делать всё спортивное не у жилых домов, а в школьных дворах. И увлекать детей этой темой. Мы понимаем, что ребёнок, который занимается спортом с дошкольного возраста, к 12 годам становится уже другим человеком. Его не интересуют ни наркотики, ни алкоголь, ни табак. Есть научные данные на этот счёт. Сегодня это единственная эффективная профилактика. А у нас в 70 процентах школ плохо со спортом.
— А денег, небось, не дают, вот и плохо.
— У нас думают: лучше стадионы построить огромные, куда никто ходить не будет, чем школьные залы и площадки. Вот и вся история. Интерес к спорту – это вещь насаждаемая, она сама не придёт. Правда, сам я уже не спортсмен, чиновник с 2002 года. И на этой площадке уже дольше играю, чем играл за сборную Советского Союза.
— Ну, ты же нашёл себя как чиновник?
— Я много чего сделал. Фактически заново создал систему спорта, которая была развалена к 2002 году. Написал целевую программу на 10 лет. И она была выполнена в декабре 2015! Все было прописано: наука, медицина, допинг, соревнования, поддержка ветеранов, детский спорт, строительство спортивных объектов. Все было выполнено!
— Это благодаря тому, что ты дружишь с Путиным.
— Ну что ты, какая дружба. Но поддержка президента, конечно, нужна. Если ты не умеешь работать и не понимаешь, чего хочешь, то не удастся тебе обосновать 10-летнюю программу в Минфине и минэкономразвития.
— И кто тебе ее писал?
— Сам бы не написал, меня 13 лет в Москве не было, приезжал домой только в отпуск. Принять разрушенное хозяйство – это было не так просто… Одним из первых создал экспертный совет, в который входили шесть академиков большой Академии Наук, это выдающиеся ученые. Возглавлял совет профессор Владимир Львович Квинт.
— С Америки тебя тогда сорвал на родину лично Путин.
— Да, Владимир Владимирович предложил мне возглавить Госкомспорт.
— Прям увидел тебя и сразу предложил?
— Нет, мы с ним до этого раз шесть встречались. Первый раз я его увидел в 2000 году. В то время шла подготовка к моему прощальному матчу. Морально готовился к нему пару лет, после того как в 1998 году закончил карьеру. Хотел так сказать спасибо болельщикам. На тот матч пригласил звезд из НХЛ, ребят всех наших позвал. До этого, более звездного состава в России, думаю не собиралось! В Москву заранее прилетел, для подготовки. Лужков со Степашиным возглавляли оргкомитет по проведению матча – крутые ребята! В Олимпийском спорткомплексе лед не заливали 20 лет, а для нас тогда залили. 20 000 мест на трибунах. Готовились серьёзно… Представилась возможность позвонить президенту, меня соединили с ним, и я по телефону рассказал, что вот готовлю матч и хочу его пригласить на игру. Он ответил, что с удовольствием бы пришел, но ему не до этого, несколько дней назад затонул «Курск». Но за приглашение поблагодарил. Потом мне был звонок на домашний телефон, сказали, что президент приглашает меня в Кремль, чтоб вручить орден. Я пришел, он вручил, а потом мы с ним пообедали, коньяку выпили, про жизнь поговорили. Я провел с ним три часа. Он говорит: «Буду на сессии ООН, и тебя там найду, ещё поболтаем». И вот вторая встреча была в Нью-Йорке. Мы с Ладой провели вместе с ним часа три, разговаривали о жизни, о том, о сём. Потом ещё в Огарево виделись, и тогда он мне предложил возглавить нашу сборную на Олимпиаде 2002 года. Ну, в общем, несколько раз мы встречались.
— Он к тебе присматривался.
— Не знаю. Мне с ним было интересно говорить. Он темы серьёзные затрагивал. Это связано было с развитием страны, с её перспективами, это всё мне импонировало. В то время я в Америке работал, и мне было видно, как там с его приходом стало меняться отношение к России. Ну и потом поступило это предложение…
— Ты долго думал? Советовался с кем-то?
— Нет. Я ни с кем не советовался. Не брал время на размышления. Сразу дал согласие. Прилетел на пару дней в Нью-Йорк и стал думать, как мы будем переезжать с женой.
Читайте также: На Олимпиаде-2016 выступит сборная беженцев
— А какой у тебя был ход мысли? Какая у тебя тогда была ситуация в Америке?
— Ну, я в то время работал вторым тренером в NJ Devils. Мне это было интересно, новый вызов, да и по перспективам, и по деньгам это было очень серьёзно. И ещё я получил несколько предложений. Самое серьёзное – возглавить команду в национальной хоккейной лиге, я стал бы первым европейцем на этом посту.
— Сколько там сулили денег?
— Не скажу, это коммерческая тайна. Но дело не в финансах… Кроме всего прочего это же и интересно. Я мог бы – если б мне это нравилось и получалось бы – лет до 80 быть в хоккее.
— Редкая удача – в чужой стране заниматься любимым делом и на нем ещё хорошо зарабатывать!
— Да, да! Это и опыт, и уважение, и соревнование, и стабильность какая-то. И вот в такой ситуации мне поступило предложение от президента…
— Ты сказал, что у тебя есть в Штатах интересные предложения?
— Я ему на это намекнул. Но он сказал, что предлагает мне большую команду и большую ответственность. Сложно было сказать нет, и я… согласился. Сразу, ночью, когда мы сидели, говорили. Он нажал кнопку и сказал Касьянову: «Готовь документы, Госкомспорт, на Фетисова». Жене я не сказал ничего про это по телефону. Только при встрече, когда прилетел. Она говорит: «Ты идиот! Они же тебя там разорвут!»
— Ты понимал, что по деньгам будет не так сладко, как в Штатах…
— Ну, обычно деньги – это не самое главное. Тем более, что у меня всё нормально было в этом плане. Я понимал, что есть уникальная возможность реализоваться в большом проекте, в успех которого мало кто верил. Это был новый вызов для меня. Жизненный вызов. И я его принял… Конечно, я понимал, что обратно мне будет сложно вернуться. На позицию, которую я тогда занимал в NJDevils. Тренер – работа, в этом надо постоянно вариться. Я хоккей знаю досконально и могу сказать, что тренировать, не имея практики – сложно. Ты должен заниматься этим 20 часов в сутки, чтоб быть на уровне лучших. Надо в этом совершенствоваться каждый день, иначе ты успешным быть не можешь. Нужно знать психологию, изучать соперников, знать, что внутри команды происходит. Это реально 20-часовой напряженный рабочий день. Очень интересный… И где-то 28-го апреля, я прилетел в Москву, чтобы было время ознакомиться с тем, что происходит, пока люди майские гуляют.
— А у тебя требовали, чтоб ты вернул американский паспорт и продал активы?
— Нет, в то время по закону всё это разрешалось. А паспорта американского у меня и не было никогда, это моя принципиальная позиция. Green card была, да, но я её вернул, как только вышел закон о том, что чиновникам не разрешается иметь вида на жительство в другой стране. Как только про это объявили – я в тот же день пошёл в посольство американское и говорю: «Вот, заберите!».
— Ну да, откажись от иностранных документов – или уезжай. Ваш Пехтин так уехал к себе домой в Америку.
— Что значит – наш? Он не из СФ, а из Госдумы. На меня тоже наезжали! Хотя у меня был контракт, все знали, что я жил и работал в Америке. Но этим людям нужны громкие имена, чтоб какое-то разоблачение устроить. Но я могу сказать, что можно быть крутым патриотом и правильным человеком и при этом иметь имущество за границей, и можно быть предателем и бездельником, не имея ничего.
— А тебе было грустно это делать?
— Нет.
фото hcamur.ru
— Потому что ты ведь можешь её (green card) в любой момент обратно попросить?
— Не знаю. Дело не в этом. В посольстве спросили: «Почему сдаёте?» Вышел новый закон, а я сенатор. Они говорят: «Всё поняли». Взяли мой паспорт, унесли и через полчаса принесли его с трехлетней визой. Потом вышел другой закон – госслужащим закрывать счета за границей. Я закрыл, и себе, и жене. А заграничное имущество хотя до сегодняшнего дня и разрешено, но мы от него уже освободились.
— Переписали на дочку, да. Тебя, помню, ещё попрекали когда-то, что дочка по-русски не читает.
— Читает прекрасно. Говорит на трех языках, третий – французский. Она сейчас снимает кино. Её фильм, короткий метр, был на Московском фестивале, и на фестивале в Валенсии. На данное время Анастасия сняла уже три, все, кстати, на русском. После того как закончила университет, поступила в магистратуру, в лучшую в мире школу кинематографии. Около 5000 было аппликантов со всего мира! Из них только 100 человек пригласили на интервью, а приняли 30.
— Ты там вряд ли мог помочь.
— Я мог кое-кому позвонить, но дочь сказала: «Если вмешаешься – я тебя перестану уважать». Когда она полетела на интервью, очень сильно переживала. Позвонила мне оттуда, её аж колотило, успокаивал, и в конце разговора я ей сказал: «У тебя сейчас первый серьезный экзамен. Ты должна на интервью рассказать о том, что тебе нужно в этой жизни, и чего ты хочешь добиться. Ничего не надо выдумывать. Расслабься. Говори всё как есть». Интервью продолжалось час, а после она сразу мне позвонила: «Папуля, мне кажется, что я прошла». Она почувствовала, что сумела всё сформулировать, донести. После ей позвонил ректор – там есть такая процедура – и сказал: «Имею честь сообщить что вы поступили. Добро пожаловать!»
— Видишь, ты приехал туда взрослым эмигрантом…
— Я – не эмигрантом. Я туда на работу приехал.
— А она стала в какой-то мере американкой.
— Она родилась там. В Нью-Йорке.
— У неё совсем другая история жизни. Ты дал ей важную вещь – она родилась и выросла там. Поэтому у неё больше шансов, чем было у тебя. Так ведь?
— Это не так. Америка слишком жёсткая страна для того, чтоб по месту рождения иметь больше шансов чем у тех, кто приехал.
— Ну она лучше тебя знает английский, лучше понимает страну…
— Знаешь, те эмигранты, которые в Силиконовой долине – уж не знаю, насколько они лучше знают ту жизнь, чем американцы… В Америке система ищет талантливых людей, чтоб помочь им раскрыться. Это, конечно, уникальная вещь.
Она написала во вступительном эссе о том, почему выбрала кино. Чтоб показать, что мир хрупкий. И она это сможет потому что знает две стороны – и американскую жизнь, и российскую. Мы похожи и можем дружить, вместо того чтоб воевать. И что она хочет через кино это передать. И ещё написала про то, что в пятом классе ей дали чемодан и она поехала в Москву, жить там и учиться в школе. Она жила с 2002 по 2008 в Москве. Она не пройдет мимо беды, поможет. Для неё религия и цвет кожи не имеют значения, она ведь выросла в интернациональной среде. Я считаю, мы вырастили хорошего человека.
— А со спортом как у неё?
— Анастасия и в седле сидит, и стреляет, и ныряет. Каждый год подтверждает сертификат спасателя «Международного красного креста». Если что, сможет спасти человека, имеет документ разрешающий пользоваться дефибриллятором… Да, так вот, приезжаю я в Москву 28 апреля. А 30 меня уже приглашают премьер-министр Касьянов и вице-премьер Матвиенко. Путин попросил, чтоб меня представил премьер, обычно так бывает, когда назначают министров, а тут не министерство, а Госкомспорт. Я подошёл на Казакова в усадьбу, где располагалось наше ведомство… Облупленное здание, оно знало лучшие времена. Сидим в зале коллегии, там столы стояли буквой «Т». Премьер начал говорить, и вдруг с потолка кусок штукатурки прям на стол перед ним – бум! Касьянов на него глаза скосил и сказал: «Ну вот вам, новый председатель, он тут всё наладит, а мы с Валентиной Ивановной пойдем, пока нам тут на башку ничего не свалилось…» Мы их проводили, и я начал работать. Жизнь чиновника поглощает тебя всего, напряжение огромное и психологическое, и физическое. Обстановка была непростая. Полубандитские структуры везде… У нас осталось несколько баз, а остальные были распилены. Из некоторых спортивных баз сделали пункты по перевалке наркотиков. Казино подпольные, проституция – чего только не было. Когда начал расчищать эту грязь сколько мне звонков прилетело! Непростое время было… Но разогнать жуликов и наладить систему получилось. Достаточно часто – поскольку он назначил – меня поддерживал президент. А как мы получили право на Олимпиаду? Я два года летал по всему миру, рассказывал на встречах, для чего нам игры в Сочи, что такое Сочи. Они слушали, прислушивались, заинтересованно задавали вопросы, я ведь был им понятный человек. Параллельно мы готовили программу, рассчитанную на семь лет, – как завоевать 14 золотых медалей. То есть мы знали, сколько их у нас будет. И у паралимпийцев, и у сурдолимпийцев и у «больших» олимпийцев. И вот ещё что мы тогда сделали: наши ветераны стали получать за золотую олимпийскую медаль – 15 000 руб. в месяц, сейчас после индексации это 30 000. Это пожизненно. Для ветеранов это большие деньги. Ни одно ведомство не имеет такой поддержки государства! А после, в 2008-м, я подвел итоги, отчитался о сделанном, сдал хозяйство, и ушел в СФ. Скажу честно, мне не хватило пары лет, чтоб довести систему до ума, выполнить весь свой план. Двух лет не хватило! Я пытался что-то сделать уже с позиции сенатора (в СФ создали под меня комиссию), но в нашей стране министр – главный человек. Он посчитал, что он всё знает и умеет. Мне не удалось довести это всё до ума. Сделать так, как я хотел. И сейчас система начинает рушиться…
— Это была какая-то интрига, что тебе не дали доделать дело.
— Я мог бы стать президентом всемирного антидопингового агентства! Если бы оставался министром, там такой порядок. Но некоторые люди не хотели моего усиления… Для тех, кто хотел на мое место, моё усиление не нужно было.
— А чего ж Путин тебя не поддержал?
— Думаю, у него другая информация была.
— То есть тебя подставили? Set up, как говорится?
— Ну, не знаю, как сказать… Общеизвестная вещь: я оставил хозяйство работающее, в идеальном состоянии. Ни один квадратный метр никому не ушел «налево», хотя мне предлагали всякие варианты. Всё сейчас работает, всё можно потрогать. Мы построили 300 крытых катков, а это в 10 раз больше чем было в Советском Союзе в мое время. И ещё 4000 других спортивных объектов… Такой программы не было в стране никогда даже при коммунистах. Есть чем гордиться! Мне удалось создать команду профессиональных людей. В моём аппарате, а это 200 человек, не было ни одного непрофессионала. Я собирался работать и дальше. Когда в 2008-м ждали, что объявят состав правительства, многие думали, что я останусь, мне звонили люди, просились на работу, я с ними вёл разговоры. И вдруг… назвали другого человека. Какая-то интересная история…
фото sportfakt.ru
— Путин как раз ушёл, ну и ты с ним.
— Ушёл… И с Медведевым пришел другой человек. Питерский.
— Это было для тебя серьёзным ударом.
— Не ударом – это была неожиданность, я бы так сказал. Мне предлагали остаться замом, но Мутко, зайдя на должность, в первом же интервью сказал, что будет работать по-другому, не так как я. Он не хотел меня видеть, я это понимал. Ко мне присылали всяких людей, которые уговаривали меня остаться. Дело было не в моих амбициях, я просто понимал, что ничего хорошего из этого не получится и лучше мне уйти.
— А с Путиным ты виделся после этого?
— Ну конечно.
— Но эту тему вы не обсуждали.
— Нет. Какой смысл? Когда все уже произошло?
— Многие хвастают в эмиграции – вот, у меня такой дом, этакая машина, а как я по-английски шпарю! Но кто-то по пьянке подходит к моменту истины и жалуется, что в Штатах русскому человеку скучно. А ты вот что? Ты там добился успеха и видишь Америку объёмней! Расскажи про это!
— Ещё раз уточняю, я никогда не был в эмиграции, я был на работе, по контракту. В эмиграции русские по-настоящему прижились только в Америке, поскольку мы похожи по ментальности – это мое мнение. В Азии нам прижиться нереально, приехав во взрослом возрасте. Даже в Европе эмигрант будет человеком второго сорта даже в третьем поколении. Белая эмиграция доказала, что даже люди из элиты ничего там не добились, были, конечно, редчайшие исключения. Много можно таких примеров набрать… А в Штатах люди, имеющие талант и желающие работать, – состоялись.
— Так надо ехать или нет?
— На встречах с молодежью – а я как политик провел их около 60 – меня часто спрашивают об отъезде. Я говорю: «Эмиграция – это самый большой вызов для человека. Это очень серьезный шаг в жизни. Я видел, как людей ломала Америка. Людей успешных, талантливых. Просто они по разным причинам не подошли. Смотришь, у себя на родине человек был профессором, а там – ну не получилось! Язык не пошёл или ещё что-то. Надо понимать, что человек должен быть готов к вызову… Что шанс будет себя реализовать – это 100 процентов, но гарантии никто не даст. Некоторые думают: ладно у меня самого не получилось, зато мои дети точно там освоятся. Но и это не обязательно… Конкуренция там очень жёсткая, добиться успеха можно только хорошо делая свое дело. Но всякое может быть. Меня вот, когда я туда приехал, в команде приняли как врага. Это тоже надо было переварить. Понять, почему так. Выбор был простой: завоевывать там авторитет или возвращаться обратно.
— Ну, тебе-то было просто, ты же по роду занятий боец.
— Не было просто. Я ещё тут, в России, с системой поборолся. Наши же решили нас продать как рабов и платить нам по 1000 долларов, а остальное забирать себе… Конечно, это не могло понравиться. Серьёзный конфликт с системой через некоторых её представителей был. Мог бы убежать, как многие и сделали. Но я боролся в открытую до конца честно. И в итоге система сдалась: она мне дала загранпаспорт, отпустила меня. И я такой счастливый приехал – ну вот, победил коммунизм! Не понимая, в какую ситуацию я попаду. Психология в Штатах совершенно другая… Другой менталитет. У меня было времени всего две недели перед началом нового сезона. Я не был готов. И был пустой после борьбы с советской системой.
— Да да, про менталитет помню! Когда в Брате-2 персонаж Бодрова пришел в Штатах к русскому хоккеисту и говорит: «Давай я у тебя перекантуюсь недельку-другую», тот ответил: «Тут так не принято». «Ну, дай денег!» «На тебе 20 долларов». Ты, небось, этот эпизод смотрел с особым чувством!
— Да… Мне это было понятнее чем тем, для кого этот фильм делался. Тяжело было то, что языка у нас не было, а мы жили среди американцев. Шок был культурный и всякий другой. Надо было все это переварить. Я приехал на тренировку на Мерседесе на последнем, самом дорогом, а команда последняя в Лиге была на тот момент, и ребята ездили все на скромных машинах. Была и зависть и всё, что с этим связано.
— Но зачем ты там купил Мерс?
— Захотелось! Заплатил 75 000 долл. и купил. У меня в Москве был такой же. Я не думал, что они так отреагируют. Это заняло какое-то время – переварить всё. Ребёнок у нас там родился. Через 2 года как приехали. А у нас в стране говорили, что это нереально, что у нас будут дети. Это ж такие вещи… А потом полтора миллиона человек вышли на парад, когда мы выиграли русской пятеркой в Детройте! И когда мы попали в аварию в Детройте… Эта новость шокировала тогда многих, тысячи людей разбили лагерь вокруг госпиталя и молились за наше здоровье. Забыть такое невозможно. (Это про ДТП в 1997 году, в Америке. Виновным был признан шофер лимузина. Фетисов получил сильный ушиб грудной клетки, глубокие порезы ноги и руки. Второй и третий пассажиры, Владимир Константинов и Сергей Мнацаканов, долго были в коме и остались инвалидами. – И.С.) Там много друзей осталось. Много там было хорошего… И признание мы завоевали, и уважение.
— Сейчас вроде стала спадать антиамериканская истерия.
— Ну, не знаю.
— А там как на нас сейчас смотрят?
— Я часто туда езжу. Американцы то и дело передают привет Путину, искренне совершенно. Причем самые разные люди: от директоров хедж-фондов до моих коллег. В Нью-Йорке, бывает, таксисты узнают, останавливаются, радуются. Я ничего не выдумываю, мне незачем это делать. У нас много общего с американцами, повторяю. Если у нас будут хорошие отношения, это поможет решить многие проблемы. В мире.
— Вот русские начальники обвиняют американцев, что те лезут в наши дела, на Украину. Вот говорят, что это Америка устроила майдан. У тебя какое ощущение?
— Может, устроила, а может, и нет. Я в этом не очень разбираюсь. Но вот в Крыму был перед референдумом. Двое нас поехало: Марат Сафин и я. Много кто обещал приехать, но некоторые известные люди испугались. Я вообще в Крыму провёл всю юность и молодость, мы там часто отдыхали. (В Сочи не любил ездить.) И вот в Крыму понял, люди хотят в Россию! Мне было важно это понять, я должен был кнопку нажимать и нести ответственность полную. Все, с кем я там общался, говорили, что рады вернуться…
фото novayagazeta.ru
— Ты ездил как сенатор, так?
— Да. Меня попросили помониторить, посмотреть, что там происходит. Обычный формат. Мы иногда ездим выборы мониторить в разных странах… Пригласили меня как-то на «Дождь», и там журналисты – молодые, симпатичные – начали меня пытать. Был вопрос про Навального, они меня спрашивали, а правда, что это здорово? Я им ответил: «Вы знаете, я был на баррикадах в 91-м. Так вот скажу: баррикады – это самое страшное, что может быть. По тут сторону может оказаться твой друг, брат, сват. Мы это уже испытали в 17-м году и до сих пор не поймём, зачем мы это сделали. Люди, которые не понимают, чего хотят – это враги. По крайней мере для меня. Я вышел после этой программы из студии, звонит жена мне и говорит: «Ты сумасшедший, Навальный – это же заказ!» Навальный потратил три года на то, чтоб найти нашу квартиру, которая был куплена в 2002 году… Он пытался меня связать с оффшорами…
— Ну, ты не очень удачный объект борьбы с коррупцией и незаконным обогащением – после того, как пожил и поработал в Штатах… Ты теперь, после всего, не жалеешь, что вернулся?
— Слушай, я вообще ни о чем не жалею. Тем более что у меня всё в порядке! Всё хорошо!
Игорь Свинаренко
Вячеслав Фетисов: «Я видел, как людей ломала Америка. Людей успешных, талантливых»
«Если б Фетисова не убрали с Госкомспорта, то и скандала с допингом, глядишь, не было бы. Слава всегда был за честную игру, это вам любой скажет, и друг и враг». К открытию скандальной Олимпиады в Рио Игорь Свинаренко поговорил с теперь уже кандидатом в депутаты Государственной думы РФ Вячеславом Фетисовым http://tutitam.com/
Великий русский хоккеист Вячеслав Фетисов когда-то уехал в Америку. Подчеркивает, что не в эмиграцию, а работать. Потом Путин позвал его вернуться и взять министерство спорта. Предложение было принято.
В 2008 со сменой президента пост главного спортсмена всея Руси тоже занял другой человек. Так получилось. Все знают про Мутко, и про то что было дальше.
Фетисов восемь лет пробыл членом Совета Федерации, а сейчас идет в Госдуму. Одномандатником от Подольска.
Мы встретились в клубе «Петрович», где я базируюсь, и обсудили новую жизнь бывшего министра.
— А у тебя уже началась предвыборная кампания?
— Да, прошел праймериз Единой России. C апреля начал ездить в свой округ, встречался с будущими избирателями, принимал участие в дебатах. Был в школах на выпускных, общался со студентами, с курсантами, с рабочими коллективами.
— Что ты им рассказываешь о светлом будущем? (В том случае если выберут тебя.) Детские спортплощадки будешь строить?
— Площадки, которые были в нашем детстве, уже неактуальны. Вкладывать в них деньги, когда никто туда не ходит, нет смысла.
Зимы всего месяц, инструктора нет, коньки и клюшки дорогие. А раньше в ЖЭКе был спортинвентарь, был инструктор, он получал жильё за то, что занимался с детьми. Поэтому это работало. А теперь бабушки не разрешают заливать площадку, потому что им не нравится шум во дворе. Надо делать всё спортивное не у жилых домов, а в школьных дворах. И увлекать детей этой темой. Мы понимаем, что ребёнок, который занимается спортом с дошкольного возраста, к 12 годам становится уже другим человеком. Его не интересуют ни наркотики, ни алкоголь, ни табак. Есть научные данные на этот счёт. Сегодня это единственная эффективная профилактика. А у нас в 70 процентах школ плохо со спортом.
— А денег, небось, не дают, вот и плохо.
— У нас думают: лучше стадионы построить огромные, куда никто ходить не будет, чем школьные залы и площадки. Вот и вся история. Интерес к спорту – это вещь насаждаемая, она сама не придёт. Правда, сам я уже не спортсмен, чиновник с 2002 года. И на этой площадке уже дольше играю, чем играл за сборную Советского Союза.
— Ну, ты же нашёл себя как чиновник?
— Я много чего сделал. Фактически заново создал систему спорта, которая была развалена к 2002 году. Написал целевую программу на 10 лет. И она была выполнена в декабре 2015! Все было прописано: наука, медицина, допинг, соревнования, поддержка ветеранов, детский спорт, строительство спортивных объектов. Все было выполнено!
— Это благодаря тому, что ты дружишь с Путиным.
— Ну что ты, какая дружба. Но поддержка президента, конечно, нужна. Если ты не умеешь работать и не понимаешь, чего хочешь, то не удастся тебе обосновать 10-летнюю программу в Минфине и минэкономразвития.
— И кто тебе ее писал?
— Сам бы не написал, меня 13 лет в Москве не было, приезжал домой только в отпуск. Принять разрушенное хозяйство – это было не так просто… Одним из первых создал экспертный совет, в который входили шесть академиков большой Академии Наук, это выдающиеся ученые. Возглавлял совет профессор Владимир Львович Квинт.
— С Америки тебя тогда сорвал на родину лично Путин.
— Да, Владимир Владимирович предложил мне возглавить Госкомспорт.
— Прям увидел тебя и сразу предложил?
— Нет, мы с ним до этого раз шесть встречались. Первый раз я его увидел в 2000 году. В то время шла подготовка к моему прощальному матчу. Морально готовился к нему пару лет, после того как в 1998 году закончил карьеру. Хотел так сказать спасибо болельщикам. На тот матч пригласил звезд из НХЛ, ребят всех наших позвал. До этого, более звездного состава в России, думаю не собиралось! В Москву заранее прилетел, для подготовки. Лужков со Степашиным возглавляли оргкомитет по проведению матча – крутые ребята! В Олимпийском спорткомплексе лед не заливали 20 лет, а для нас тогда залили. 20 000 мест на трибунах. Готовились серьёзно… Представилась возможность позвонить президенту, меня соединили с ним, и я по телефону рассказал, что вот готовлю матч и хочу его пригласить на игру. Он ответил, что с удовольствием бы пришел, но ему не до этого, несколько дней назад затонул «Курск». Но за приглашение поблагодарил. Потом мне был звонок на домашний телефон, сказали, что президент приглашает меня в Кремль, чтоб вручить орден. Я пришел, он вручил, а потом мы с ним пообедали, коньяку выпили, про жизнь поговорили. Я провел с ним три часа. Он говорит: «Буду на сессии ООН, и тебя там найду, ещё поболтаем». И вот вторая встреча была в Нью-Йорке. Мы с Ладой провели вместе с ним часа три, разговаривали о жизни, о том, о сём. Потом ещё в Огарево виделись, и тогда он мне предложил возглавить нашу сборную на Олимпиаде 2002 года. Ну, в общем, несколько раз мы встречались.
— Он к тебе присматривался.
— Не знаю. Мне с ним было интересно говорить. Он темы серьёзные затрагивал. Это связано было с развитием страны, с её перспективами, это всё мне импонировало. В то время я в Америке работал, и мне было видно, как там с его приходом стало меняться отношение к России. Ну и потом поступило это предложение…
— Ты долго думал? Советовался с кем-то?
— Нет. Я ни с кем не советовался. Не брал время на размышления. Сразу дал согласие. Прилетел на пару дней в Нью-Йорк и стал думать, как мы будем переезжать с женой.
Читайте также: На Олимпиаде-2016 выступит сборная беженцев
— А какой у тебя был ход мысли? Какая у тебя тогда была ситуация в Америке?
— Ну, я в то время работал вторым тренером в NJ Devils. Мне это было интересно, новый вызов, да и по перспективам, и по деньгам это было очень серьёзно. И ещё я получил несколько предложений. Самое серьёзное – возглавить команду в национальной хоккейной лиге, я стал бы первым европейцем на этом посту.
— Сколько там сулили денег?
— Не скажу, это коммерческая тайна. Но дело не в финансах… Кроме всего прочего это же и интересно. Я мог бы – если б мне это нравилось и получалось бы – лет до 80 быть в хоккее.
— Редкая удача – в чужой стране заниматься любимым делом и на нем ещё хорошо зарабатывать!
— Да, да! Это и опыт, и уважение, и соревнование, и стабильность какая-то. И вот в такой ситуации мне поступило предложение от президента…
— Ты сказал, что у тебя есть в Штатах интересные предложения?
— Я ему на это намекнул. Но он сказал, что предлагает мне большую команду и большую ответственность. Сложно было сказать нет, и я… согласился. Сразу, ночью, когда мы сидели, говорили. Он нажал кнопку и сказал Касьянову: «Готовь документы, Госкомспорт, на Фетисова». Жене я не сказал ничего про это по телефону. Только при встрече, когда прилетел. Она говорит: «Ты идиот! Они же тебя там разорвут!»
— Ты понимал, что по деньгам будет не так сладко, как в Штатах…
— Ну, обычно деньги – это не самое главное. Тем более, что у меня всё нормально было в этом плане. Я понимал, что есть уникальная возможность реализоваться в большом проекте, в успех которого мало кто верил. Это был новый вызов для меня. Жизненный вызов. И я его принял… Конечно, я понимал, что обратно мне будет сложно вернуться. На позицию, которую я тогда занимал в NJDevils. Тренер – работа, в этом надо постоянно вариться. Я хоккей знаю досконально и могу сказать, что тренировать, не имея практики – сложно. Ты должен заниматься этим 20 часов в сутки, чтоб быть на уровне лучших. Надо в этом совершенствоваться каждый день, иначе ты успешным быть не можешь. Нужно знать психологию, изучать соперников, знать, что внутри команды происходит. Это реально 20-часовой напряженный рабочий день. Очень интересный… И где-то 28-го апреля, я прилетел в Москву, чтобы было время ознакомиться с тем, что происходит, пока люди майские гуляют.
— А у тебя требовали, чтоб ты вернул американский паспорт и продал активы?
— Нет, в то время по закону всё это разрешалось. А паспорта американского у меня и не было никогда, это моя принципиальная позиция. Green card была, да, но я её вернул, как только вышел закон о том, что чиновникам не разрешается иметь вида на жительство в другой стране. Как только про это объявили – я в тот же день пошёл в посольство американское и говорю: «Вот, заберите!».
— Ну да, откажись от иностранных документов – или уезжай. Ваш Пехтин так уехал к себе домой в Америку.
— Что значит – наш? Он не из СФ, а из Госдумы. На меня тоже наезжали! Хотя у меня был контракт, все знали, что я жил и работал в Америке. Но этим людям нужны громкие имена, чтоб какое-то разоблачение устроить. Но я могу сказать, что можно быть крутым патриотом и правильным человеком и при этом иметь имущество за границей, и можно быть предателем и бездельником, не имея ничего.
— А тебе было грустно это делать?
— Нет.
— Потому что ты ведь можешь её (green card) в любой момент обратно попросить?
— Не знаю. Дело не в этом. В посольстве спросили: «Почему сдаёте?» Вышел новый закон, а я сенатор. Они говорят: «Всё поняли». Взяли мой паспорт, унесли и через полчаса принесли его с трехлетней визой. Потом вышел другой закон – госслужащим закрывать счета за границей. Я закрыл, и себе, и жене. А заграничное имущество хотя до сегодняшнего дня и разрешено, но мы от него уже освободились.
— Переписали на дочку, да. Тебя, помню, ещё попрекали когда-то, что дочка по-русски не читает.
— Читает прекрасно. Говорит на трех языках, третий – французский. Она сейчас снимает кино. Её фильм, короткий метр, был на Московском фестивале, и на фестивале в Валенсии. На данное время Анастасия сняла уже три, все, кстати, на русском. После того как закончила университет, поступила в магистратуру, в лучшую в мире школу кинематографии. Около 5000 было аппликантов со всего мира! Из них только 100 человек пригласили на интервью, а приняли 30.
— Ты там вряд ли мог помочь.
— Я мог кое-кому позвонить, но дочь сказала: «Если вмешаешься – я тебя перестану уважать». Когда она полетела на интервью, очень сильно переживала. Позвонила мне оттуда, её аж колотило, успокаивал, и в конце разговора я ей сказал: «У тебя сейчас первый серьезный экзамен. Ты должна на интервью рассказать о том, что тебе нужно в этой жизни, и чего ты хочешь добиться. Ничего не надо выдумывать. Расслабься. Говори всё как есть». Интервью продолжалось час, а после она сразу мне позвонила: «Папуля, мне кажется, что я прошла». Она почувствовала, что сумела всё сформулировать, донести. После ей позвонил ректор – там есть такая процедура – и сказал: «Имею честь сообщить что вы поступили. Добро пожаловать!»
— Видишь, ты приехал туда взрослым эмигрантом…
— Я – не эмигрантом. Я туда на работу приехал.
— А она стала в какой-то мере американкой.
— Она родилась там. В Нью-Йорке.
— У неё совсем другая история жизни. Ты дал ей важную вещь – она родилась и выросла там. Поэтому у неё больше шансов, чем было у тебя. Так ведь?
— Это не так. Америка слишком жёсткая страна для того, чтоб по месту рождения иметь больше шансов чем у тех, кто приехал.
— Ну она лучше тебя знает английский, лучше понимает страну…
— Знаешь, те эмигранты, которые в Силиконовой долине – уж не знаю, насколько они лучше знают ту жизнь, чем американцы… В Америке система ищет талантливых людей, чтоб помочь им раскрыться. Это, конечно, уникальная вещь.
Она написала во вступительном эссе о том, почему выбрала кино. Чтоб показать, что мир хрупкий. И она это сможет потому что знает две стороны – и американскую жизнь, и российскую. Мы похожи и можем дружить, вместо того чтоб воевать. И что она хочет через кино это передать. И ещё написала про то, что в пятом классе ей дали чемодан и она поехала в Москву, жить там и учиться в школе. Она жила с 2002 по 2008 в Москве. Она не пройдет мимо беды, поможет. Для неё религия и цвет кожи не имеют значения, она ведь выросла в интернациональной среде. Я считаю, мы вырастили хорошего человека.
— А со спортом как у неё?
— Анастасия и в седле сидит, и стреляет, и ныряет. Каждый год подтверждает сертификат спасателя «Международного красного креста». Если что, сможет спасти человека, имеет документ разрешающий пользоваться дефибриллятором… Да, так вот, приезжаю я в Москву 28 апреля. А 30 меня уже приглашают премьер-министр Касьянов и вице-премьер Матвиенко. Путин попросил, чтоб меня представил премьер, обычно так бывает, когда назначают министров, а тут не министерство, а Госкомспорт. Я подошёл на Казакова в усадьбу, где располагалось наше ведомство… Облупленное здание, оно знало лучшие времена. Сидим в зале коллегии, там столы стояли буквой «Т». Премьер начал говорить, и вдруг с потолка кусок штукатурки прям на стол перед ним – бум! Касьянов на него глаза скосил и сказал: «Ну вот вам, новый председатель, он тут всё наладит, а мы с Валентиной Ивановной пойдем, пока нам тут на башку ничего не свалилось…» Мы их проводили, и я начал работать. Жизнь чиновника поглощает тебя всего, напряжение огромное и психологическое, и физическое. Обстановка была непростая. Полубандитские структуры везде… У нас осталось несколько баз, а остальные были распилены. Из некоторых спортивных баз сделали пункты по перевалке наркотиков. Казино подпольные, проституция – чего только не было. Когда начал расчищать эту грязь сколько мне звонков прилетело! Непростое время было… Но разогнать жуликов и наладить систему получилось. Достаточно часто – поскольку он назначил – меня поддерживал президент. А как мы получили право на Олимпиаду? Я два года летал по всему миру, рассказывал на встречах, для чего нам игры в Сочи, что такое Сочи. Они слушали, прислушивались, заинтересованно задавали вопросы, я ведь был им понятный человек. Параллельно мы готовили программу, рассчитанную на семь лет, – как завоевать 14 золотых медалей. То есть мы знали, сколько их у нас будет. И у паралимпийцев, и у сурдолимпийцев и у «больших» олимпийцев. И вот ещё что мы тогда сделали: наши ветераны стали получать за золотую олимпийскую медаль – 15 000 руб. в месяц, сейчас после индексации это 30 000. Это пожизненно. Для ветеранов это большие деньги. Ни одно ведомство не имеет такой поддержки государства! А после, в 2008-м, я подвел итоги, отчитался о сделанном, сдал хозяйство, и ушел в СФ. Скажу честно, мне не хватило пары лет, чтоб довести систему до ума, выполнить весь свой план. Двух лет не хватило! Я пытался что-то сделать уже с позиции сенатора (в СФ создали под меня комиссию), но в нашей стране министр – главный человек. Он посчитал, что он всё знает и умеет. Мне не удалось довести это всё до ума. Сделать так, как я хотел. И сейчас система начинает рушиться…
— Это была какая-то интрига, что тебе не дали доделать дело.
— Я мог бы стать президентом всемирного антидопингового агентства! Если бы оставался министром, там такой порядок. Но некоторые люди не хотели моего усиления… Для тех, кто хотел на мое место, моё усиление не нужно было.
— А чего ж Путин тебя не поддержал?
— Думаю, у него другая информация была.
— То есть тебя подставили? Set up, как говорится?
— Ну, не знаю, как сказать… Общеизвестная вещь: я оставил хозяйство работающее, в идеальном состоянии. Ни один квадратный метр никому не ушел «налево», хотя мне предлагали всякие варианты. Всё сейчас работает, всё можно потрогать. Мы построили 300 крытых катков, а это в 10 раз больше чем было в Советском Союзе в мое время. И ещё 4000 других спортивных объектов… Такой программы не было в стране никогда даже при коммунистах. Есть чем гордиться! Мне удалось создать команду профессиональных людей. В моём аппарате, а это 200 человек, не было ни одного непрофессионала. Я собирался работать и дальше. Когда в 2008-м ждали, что объявят состав правительства, многие думали, что я останусь, мне звонили люди, просились на работу, я с ними вёл разговоры. И вдруг… назвали другого человека. Какая-то интересная история…
— Путин как раз ушёл, ну и ты с ним.
— Ушёл… И с Медведевым пришел другой человек. Питерский.
— Это было для тебя серьёзным ударом.
— Не ударом – это была неожиданность, я бы так сказал. Мне предлагали остаться замом, но Мутко, зайдя на должность, в первом же интервью сказал, что будет работать по-другому, не так как я. Он не хотел меня видеть, я это понимал. Ко мне присылали всяких людей, которые уговаривали меня остаться. Дело было не в моих амбициях, я просто понимал, что ничего хорошего из этого не получится и лучше мне уйти.
— А с Путиным ты виделся после этого?
— Ну конечно.
— Но эту тему вы не обсуждали.
— Нет. Какой смысл? Когда все уже произошло?
— Многие хвастают в эмиграции – вот, у меня такой дом, этакая машина, а как я по-английски шпарю! Но кто-то по пьянке подходит к моменту истины и жалуется, что в Штатах русскому человеку скучно. А ты вот что? Ты там добился успеха и видишь Америку объёмней! Расскажи про это!
— Ещё раз уточняю, я никогда не был в эмиграции, я был на работе, по контракту. В эмиграции русские по-настоящему прижились только в Америке, поскольку мы похожи по ментальности – это мое мнение. В Азии нам прижиться нереально, приехав во взрослом возрасте. Даже в Европе эмигрант будет человеком второго сорта даже в третьем поколении. Белая эмиграция доказала, что даже люди из элиты ничего там не добились, были, конечно, редчайшие исключения. Много можно таких примеров набрать… А в Штатах люди, имеющие талант и желающие работать, – состоялись.
— Так надо ехать или нет?
— На встречах с молодежью – а я как политик провел их около 60 – меня часто спрашивают об отъезде. Я говорю: «Эмиграция – это самый большой вызов для человека. Это очень серьезный шаг в жизни. Я видел, как людей ломала Америка. Людей успешных, талантливых. Просто они по разным причинам не подошли. Смотришь, у себя на родине человек был профессором, а там – ну не получилось! Язык не пошёл или ещё что-то. Надо понимать, что человек должен быть готов к вызову… Что шанс будет себя реализовать – это 100 процентов, но гарантии никто не даст. Некоторые думают: ладно у меня самого не получилось, зато мои дети точно там освоятся. Но и это не обязательно… Конкуренция там очень жёсткая, добиться успеха можно только хорошо делая свое дело. Но всякое может быть. Меня вот, когда я туда приехал, в команде приняли как врага. Это тоже надо было переварить. Понять, почему так. Выбор был простой: завоевывать там авторитет или возвращаться обратно.
— Ну, тебе-то было просто, ты же по роду занятий боец.
— Не было просто. Я ещё тут, в России, с системой поборолся. Наши же решили нас продать как рабов и платить нам по 1000 долларов, а остальное забирать себе… Конечно, это не могло понравиться. Серьёзный конфликт с системой через некоторых её представителей был. Мог бы убежать, как многие и сделали. Но я боролся в открытую до конца честно. И в итоге система сдалась: она мне дала загранпаспорт, отпустила меня. И я такой счастливый приехал – ну вот, победил коммунизм! Не понимая, в какую ситуацию я попаду. Психология в Штатах совершенно другая… Другой менталитет. У меня было времени всего две недели перед началом нового сезона. Я не был готов. И был пустой после борьбы с советской системой.
— Да да, про менталитет помню! Когда в Брате-2 персонаж Бодрова пришел в Штатах к русскому хоккеисту и говорит: «Давай я у тебя перекантуюсь недельку-другую», тот ответил: «Тут так не принято». «Ну, дай денег!» «На тебе 20 долларов». Ты, небось, этот эпизод смотрел с особым чувством!
— Да… Мне это было понятнее чем тем, для кого этот фильм делался. Тяжело было то, что языка у нас не было, а мы жили среди американцев. Шок был культурный и всякий другой. Надо было все это переварить. Я приехал на тренировку на Мерседесе на последнем, самом дорогом, а команда последняя в Лиге была на тот момент, и ребята ездили все на скромных машинах. Была и зависть и всё, что с этим связано.
— Но зачем ты там купил Мерс?
— Захотелось! Заплатил 75 000 долл. и купил. У меня в Москве был такой же. Я не думал, что они так отреагируют. Это заняло какое-то время – переварить всё. Ребёнок у нас там родился. Через 2 года как приехали. А у нас в стране говорили, что это нереально, что у нас будут дети. Это ж такие вещи… А потом полтора миллиона человек вышли на парад, когда мы выиграли русской пятеркой в Детройте! И когда мы попали в аварию в Детройте… Эта новость шокировала тогда многих, тысячи людей разбили лагерь вокруг госпиталя и молились за наше здоровье. Забыть такое невозможно. (Это про ДТП в 1997 году, в Америке. Виновным был признан шофер лимузина. Фетисов получил сильный ушиб грудной клетки, глубокие порезы ноги и руки. Второй и третий пассажиры, Владимир Константинов и Сергей Мнацаканов, долго были в коме и остались инвалидами. – И.С.) Там много друзей осталось. Много там было хорошего… И признание мы завоевали, и уважение.
— Сейчас вроде стала спадать антиамериканская истерия.
— Ну, не знаю.
— А там как на нас сейчас смотрят?
— Я часто туда езжу. Американцы то и дело передают привет Путину, искренне совершенно. Причем самые разные люди: от директоров хедж-фондов до моих коллег. В Нью-Йорке, бывает, таксисты узнают, останавливаются, радуются. Я ничего не выдумываю, мне незачем это делать. У нас много общего с американцами, повторяю. Если у нас будут хорошие отношения, это поможет решить многие проблемы. В мире.
— Вот русские начальники обвиняют американцев, что те лезут в наши дела, на Украину. Вот говорят, что это Америка устроила майдан. У тебя какое ощущение?
— Может, устроила, а может, и нет. Я в этом не очень разбираюсь. Но вот в Крыму был перед референдумом. Двое нас поехало: Марат Сафин и я. Много кто обещал приехать, но некоторые известные люди испугались. Я вообще в Крыму провёл всю юность и молодость, мы там часто отдыхали. (В Сочи не любил ездить.) И вот в Крыму понял, люди хотят в Россию! Мне было важно это понять, я должен был кнопку нажимать и нести ответственность полную. Все, с кем я там общался, говорили, что рады вернуться…
— Ты ездил как сенатор, так?
— Да. Меня попросили помониторить, посмотреть, что там происходит. Обычный формат. Мы иногда ездим выборы мониторить в разных странах… Пригласили меня как-то на «Дождь», и там журналисты – молодые, симпатичные – начали меня пытать. Был вопрос про Навального, они меня спрашивали, а правда, что это здорово? Я им ответил: «Вы знаете, я был на баррикадах в 91-м. Так вот скажу: баррикады – это самое страшное, что может быть. По тут сторону может оказаться твой друг, брат, сват. Мы это уже испытали в 17-м году и до сих пор не поймём, зачем мы это сделали. Люди, которые не понимают, чего хотят – это враги. По крайней мере для меня. Я вышел после этой программы из студии, звонит жена мне и говорит: «Ты сумасшедший, Навальный – это же заказ!» Навальный потратил три года на то, чтоб найти нашу квартиру, которая был куплена в 2002 году… Он пытался меня связать с оффшорами…
— Ну, ты не очень удачный объект борьбы с коррупцией и незаконным обогащением – после того, как пожил и поработал в Штатах… Ты теперь, после всего, не жалеешь, что вернулся?
— Слушай, я вообще ни о чем не жалею. Тем более что у меня всё в порядке! Всё хорошо!