Феномен стола
23 ноября, 2018 6:15 пп
Диляра Тасбулатова
Как вы знаете, я сейчас пытаюсь делать хоть какой-то ремонт (чтобы успокоиться и, я надеюсь, начать писать новую книгу — не байки, и в соавторстве, и о кино).
Так вот, чего только ни предлагают — и в магазинах, и люди продают порой чудесные вещи за копейки.
Это вам не сысысыр, где, например, моя бабушка, человек иногда практичный, ужасно хотела купить мне письменный стол. Но наш страшный совковый не хотела (правда, они
были тогда деревянные, а не опилки как сейчас — остатки манеры прежней).
Ей казалось, что я лучше буду учиться за хорошим столом, наверное)))
В мебельный она наведывалась очень часто и — о чудо! — вдруг увидела чешский письменный стол, изящный, полированный и стильный (он и щас в винтажном магазине
пользовался бы успехом).
Несмотря на палку (у неё колено было больное), бабушка ринулась к нему, как спринтер, и положила на него «длань» — торжествующе так.
Тут же, с другой стороны стола, на этот стол возложила длань малоприятная тётка.
— Я первая! — сказала тётка.
— Нет. я, — сказала бабушка.
Но, поскольку бабушка была интеллигентной, драться, конечно, не стала — и стола мы таки лишились.
Потом выяснилось, что тётка за стол еще не заплатила, и потом он еще долго стоял в магазине (видимо, дала задаток и была знакомой продавщицы — они брали сверху, но чужих
боялись).
Но дело не в том. Почему-то бабушка, пережившая репрессии, смерть своего мужа и ребёнка (одного из троих), тюремное заключение (правда, недолгое, она сумела
сбежать, как ни странно) сильно горевала по поводу этого стола.
Я ей сказала, что это смешно — подумаешь, несчастье (я уже подростком знала, ЧТО ей пришлось пережить).
Но она не успокоилась: как и шкаф Хельга, этот обычный стол был для нее символом (я потом поняла) «благополучия». Что всё страшное позади. Что быт налажен.
Что больше никто не придёт с обыском. Что не будет голода — один вид этого элегантного стола как бы свидетельствовал бы об этом.
Как будто не был разрушен налаженный быт, скажем, Германии, когда мы туда ворвались.
Мгновенно был разрушен — как и быт евреев, стоило немцам ворваться. И не только их…
Но бабушка не слушала этих доводов (ей говорил мой двоюродный дед, прошедший войну, я еще так хорошо этого не понимала все же) и все горевала по этому столу.
Этот стол таким образом был не просто столом, а феноменом стола. Образом стола. Столом, который призван был возвыситься над всем пережитым.
(Вот почему я хочу реставрировать её шкаф — во-первых, он хранит её дух, а во-вторых, как феномен шкафа))))
Диляра Тасбулатова
Как вы знаете, я сейчас пытаюсь делать хоть какой-то ремонт (чтобы успокоиться и, я надеюсь, начать писать новую книгу — не байки, и в соавторстве, и о кино).
Так вот, чего только ни предлагают — и в магазинах, и люди продают порой чудесные вещи за копейки.
Это вам не сысысыр, где, например, моя бабушка, человек иногда практичный, ужасно хотела купить мне письменный стол. Но наш страшный совковый не хотела (правда, они
были тогда деревянные, а не опилки как сейчас — остатки манеры прежней).
Ей казалось, что я лучше буду учиться за хорошим столом, наверное)))
В мебельный она наведывалась очень часто и — о чудо! — вдруг увидела чешский письменный стол, изящный, полированный и стильный (он и щас в винтажном магазине
пользовался бы успехом).
Несмотря на палку (у неё колено было больное), бабушка ринулась к нему, как спринтер, и положила на него «длань» — торжествующе так.
Тут же, с другой стороны стола, на этот стол возложила длань малоприятная тётка.
— Я первая! — сказала тётка.
— Нет. я, — сказала бабушка.
Но, поскольку бабушка была интеллигентной, драться, конечно, не стала — и стола мы таки лишились.
Потом выяснилось, что тётка за стол еще не заплатила, и потом он еще долго стоял в магазине (видимо, дала задаток и была знакомой продавщицы — они брали сверху, но чужих
боялись).
Но дело не в том. Почему-то бабушка, пережившая репрессии, смерть своего мужа и ребёнка (одного из троих), тюремное заключение (правда, недолгое, она сумела
сбежать, как ни странно) сильно горевала по поводу этого стола.
Я ей сказала, что это смешно — подумаешь, несчастье (я уже подростком знала, ЧТО ей пришлось пережить).
Но она не успокоилась: как и шкаф Хельга, этот обычный стол был для нее символом (я потом поняла) «благополучия». Что всё страшное позади. Что быт налажен.
Что больше никто не придёт с обыском. Что не будет голода — один вид этого элегантного стола как бы свидетельствовал бы об этом.
Как будто не был разрушен налаженный быт, скажем, Германии, когда мы туда ворвались.
Мгновенно был разрушен — как и быт евреев, стоило немцам ворваться. И не только их…
Но бабушка не слушала этих доводов (ей говорил мой двоюродный дед, прошедший войну, я еще так хорошо этого не понимала все же) и все горевала по этому столу.
Этот стол таким образом был не просто столом, а феноменом стола. Образом стола. Столом, который призван был возвыситься над всем пережитым.
(Вот почему я хочу реставрировать её шкаф — во-первых, он хранит её дух, а во-вторых, как феномен шкафа))))