Как из-за войны и мобилизации жёны российских солдат наносят вред своим детям
После объявления мобилизации россияне стали чаще впадать в депрессивные состояния. В конце сентября 2022 года тревогу испытывали до 70% жителей страны, говорят в фонде «Общественное мнение». Чаще других панику и бессилие ощущают жены военных, особенно если их психика уже была нестабильна. Все это отражается на их детях. «Вёрстка» рассказывает, как война и мобилизация эскалировали насилие в российских семьях.
«Основания бояться есть»
7 августа 2023 года бабушка 25-летнего Тимура Аккубекова, ушедшего в 2022 году по контракту воевать с Украиной, пришла в его квартиру в Краснооктябрьском районе Волгограда. Соседи жаловались на сильный запах — нужно было найти его причину. В квартире женщина нашла тело своего девятимесячного правнука Артура. Мальчик умер от голода и жажды, труп начал гнить из-за сильной жары. В тот же день на другом конце города задержали мать ребенка Екатерину Аккубекову. Она сказала оперативникам, что 3 августа покормила сына в последний раз и поехала на работу, а следователям — что специально оставила ребенка одного «с целью его убийства» и ушла отдыхать «с кумой», которая и «сдала» ее полиции.
24-летняя Екатерина росла в Волгоградской области. Подруга девушки рассказала «Вёрстке», что доверительных отношений с семьей у неё никогда не было — отец «держал Катю в строгости», брат «периодически лупил и обижал», только мать «ей прощала все косяки и всегда любила». Закончив 9 классов школы, девушка поступила в местное ПТУ, но не доучилась: «сбежала в Волгоград с мальчиком» ещё до восемнадцатилетия. Её первый муж и отец старшей дочери Дианы после выхода из тюрьмы «много пил и отбирал у Кати все деньги, кормить ребенка было не на что», поэтому они расстались. После развода, по словам подруги Екатерины, всё окружение убеждало её, что нужно найти работу, встать на ноги и окрепнуть, но «Катя мечтала о красивой жизни и сразу начала искать крутых мальчиков при бабках». Забеременела снова — но отцу ребенок был не нужен, «он ее бросил и свалил в закат».
На деньги от материнского капитала девушка купила себе дом в Малодельском сельском поселении и жила там с дочерью и сыном, пока ее не лишили опеки, по словам друзей, «за ненадлежащий уход над детьми и отсутствие работы». Диану и Сашу забрали родители Екатерины. Дети живут в Волгоградской области, до ареста мать их регулярно навещала и, по словам подруги по переписке, «всё время говорила, что скучает по детям и хочет забрать их домой».
Большая часть друзей Екатерины отзывается о ней хорошо: её называют «хорошим собеседником», «адекватной и спокойной», «позитивной и доброй девчонкой, которая всегда была готова поддержать в трудной ситуации». При этом самые близкие подруги девушки говорят, что «с детьми она справлялась так себе» и «вечно жаловалась, что ей помощи не хватает», часто поддавалась эмоциям и могла ударить дочь и сына, накричать на них матом.
В 2021 году Екатерина устроилась на работу поваром-кондитером и снова начала жить с мужчиной. Одна из ее близких подруг утверждает, что третьим ребенком она забеременела именно от него. Но начав общаться на сайте знакомств с военнослужащим из Волгоградской области Тимуром Аккубековым, «потеряла голову» и начала новые отношения. После скорой свадьбы Тимур забрал её в свою квартиру в Волгограде. Вместе они прожили недолго — мужчину отправили воевать в Украине. В ноябре 2022 года Екатерина родила сына, её муж дал ему свою фамилию.
Тимур иногда приезжал домой на выходные и не жалел деньги на подарки, но, по словам друзей, Катя в переписке «делилась переживаниями за него, писала, что скучает и хочет, чтобы он был рядом и смотрел, как растёт малыш». Знакомые Екатерины, которые видели её нечасто, говорят, что «она за сына была горой», «ей нравилось за ним ухаживать, она радовалась его первому смеху и переживала, когда мальчик болел». Более близкая её подруга, которая несколько раз по просьбе Аккубековой сидела с Артуром, говорит, что «мальчик ей нахрен не был нужен», она не лечила его хронический дерматит и «вечно вешала то на бабушку Тимура, то на подружек».
До ареста Екатерина активно вела соцсети. На ее странице ВКонтакте — репосты рецептов, многочисленные фотографии со старшими детьми и признания в любви к мужу. В постах девушка называет его смыслом жизни и просит «скорее вернуться из мест, где стреляют». Знакомые Аккубековой рассказывают, что фото младшего ребенка она тоже выкладывала, но всё удалила в день, когда нашли его тело. Тогда же поставила статус: «7.08.2023. не забуду».
9 августа 2023 года волгоградский суд принял решение об аресте Екатерины до 7 октября, она проходит подозреваемой по делу об убийстве. На заседании девушка много плакала и сказала, что хотела бы всё вернуть. Она объяснила убийство ребенка тем, что «ей было тяжело» без мужа рядом, и сказала, что теперь «боится его». Ее близкая подруга говорит, что «основания бояться есть, но, на ее счастье, Тимуру она сейчас не нужна». Сам Тимур с «Версткой» общаться отказался, но передал, что «подал на развод» и видеть жену не хочет.
Психолог Татьяна Орлова называет материнское насилие распространённым в России феноменом. По её словам, причин у него может быть множество: абьюзивный характер матери, ее психические заболевания и детские травмы, несоответствие ребенка ожиданиям и чувство стыда за него, ощущение собственного бессилия. В некоторых случаях за счет ребенка мать регулирует свое психологическое состояние, позволяя себе чувствовать облегчение после того, как на него сорвалась. В таких обстоятельствах мужчина может стать поддерживающей фигурой, если будет готов выслушать женщину, возьмет на себя часть тяжелых для нее обязанностей или будет полностью обеспечивать семью, давая ей чувство спокойствия и безопасности.
«Лишившись этого из-за ухода мужа на войну, женщина чувствует страх, гнев и беспомощность. На нее ложится дополнительная ответственность, с которой не всегда удается справляться. Иногда, если дети, например, похожи на отца внешне или в чем-то копируют его поведение, в сознании матери их образы могут слиться, и она будет срываться на них. Конечно, такой стресс — триггер для психических расстройств. Ощущение собственного бессилия, связанного с невозможностью противостоять обстоятельствам, может привести к трагичному для ребенка и матери исходу», — считает психолог.
Орлова уверена, что семьям, оставшихся без отца и лишившихся тем самым финансовой и моральной поддержки, должно помогать государство. «Хорошо бы включить в эту систему социального работника, психолога, который будет работать с переживаниями матери индивидуально. Полезной может быть какая-то группа поддержки, которая даст женщинам возможность чувствовать, что они не одиноки», — говорит она.
«Но если честно, психологам непросто помогать таким женщинам. В большинстве случаев для них является серьезным испытанием просто признание того, что уход мужа приносит им негативные эмоции. В их представлении ради сохранения семейного благополучия нужно подписаться под выбором мужчины пойти воевать», — считает Орлова. «Поэтому жены солдат зачастую начинают собирать для них деньги, плести маскировочные сети и организовывать гуманитарную помощь. Если в семье есть ребёнок мужского пола, близкий к совершеннолетию, такая мать, скорее всего, будет поощрять его стремление вслед за отцом уйти воевать, чтобы показать свою лояльность этому выбору и сохранить семейную связь. Это как с суицидом: если кто-то в семье покончил с собой — многократно увеличивается риск того, что его близкие пойдут тем же путем».
«Не брошу своих пацанов»
В конце июня 2023 года 28-летний липчанин Иван получил подписанный приказ о демобилизации и вернулся домой после девяти месяцев на войне. За его возвращение несколько месяцев боролись родители его жены, 27-летней Софьи.
В октябре 2022 года после мобилизации мужа Софья начала часто пить, употреблять наркотики — и, как пишут местные издания, регулярно бросала дома двоих маленьких детей, «уходя в загулы». Знакомые женщины это подтверждают. От лечения она отказывалась, в двухнедельный отпуск мужа весной 2023 года дома почти не появлялась. В апреле 2023 года её ограничили в родительских правах, и суд определил место жительства детей с отцом. Но он в тот момент возвращаться домой отказался — заявил, что «не может бросить своих пацанов», подразумевая солдат. Местная администрация смогла добиться демобилизации Ивана только через два месяца.
Друзья семьи говорят, что «неблагополучным» в ней скорее был муж: брак супругов не был счастливым, потому что Софья несколько лет прощала Ивану насилие и алкоголизм. «Матерью она была хорошей», и до мобилизации «никто не ждал, что она попадет в плохую компанию и будет рушить семью». По словам знакомых, сыновьями до мобилизации Ивана занималась в большей степени Софья. Некоторые из них предполагают, что поведение девушки было частью плана по возвращению мужа домой. Однако после демобилизации она «так и не образумилась».
По данным опроса Всероссийского центра изучения общественного мнения, отцы не принимали активного участия в воспитании 44% совершеннолетних россиян. В то же время россияне в целом не слишком верят в способности отцов растить детей, говорят в исследовательской организации «Левада-центр». Только 2% опрошенных считают, что отцы могут справляться с воспитанием детей лучше, чем матери.
Руководитель группы поддержки центра «Насилию. нет» «Родители в порядке» Александра Иванова говорит, что за годы работы службы поддержки к ней не обратился ни один отец. «Мужчинам в целом сложнее обращаться за помощью в рамках отношений, а уж тем более, если дело касается родительства. Есть такая общая идея в России, что заниматься детьми — это функция матери в большей степени, и если у отца что-то там не получается, он это просто делегирует маме», — объясняет специалистка.
При этом психолог считает, что роль отца очень важна: она состоит во введении ребенка в социум и выстраивании для него здоровых и безопасных границ. «Папа — это такое социальное учение. Про то, как договориться с друзьями, постоять за себя в классе, научиться кататься на велике, понять, где все получается классно и здорово, а где не очень, и этим лучше не заниматься. Для мамы ее ребенок — всегда молодец, а вот отец помогает ему выстраивать свою идентичность с точки зрения того, где он хорош, а где не очень», — говорит Иванова.
«Ситуация с вовлечённостью отцов в воспитание в России неоднородна: если мы говорим про достаточно благополучные семьи из крупных городов с неплохим уровнем достатка и психического здоровья, то в этих семьях папы сейчас всё чаще хотят быть вовлеченными в заботу о детях наравне с женщинами, им ценно собственное участие, — говорит Иванова. — Когда речь идёт о семьях менее благополучных, то тут, конечно, намного более часты случаи, когда работает феномен „отсутствующего отца“ — это когда папа физически может жить с ребенком в одном доме, но никакого контакта с ним у него нет. Для нормального психического развития ребенка это, конечно, проблема».
Психолог считает, что неучастие отца в заботе о ребенке — проблема и для матери. «Самый частый запрос, с которым ко мне обращаются, — это как раз материнское выгорание, связанное с отсутствием помощи от второго родителя. Это про чувство безвыходности, раздражения и беспомощности. При этом уставшая женщина слышит от партнера тезис: мол, ты же мать, твоя природная женская сущность связана с материнством, а мужчина к этому не приспособлен, так что не ной», — рассказывает Иванова. По ее мнению, это может привести к эмоциональному срыву женщины.
Психолог уверена, что напряжение из-за войны и мобилизации также может спровоцировать обострение психиатрических диагнозов женщины. «Когда социальная ситуация становится неблагополучной — это всегда чревато обострениями. Чем неблагополучнее социальная среда, тем чаще дебютируют те или иные психиатрические диагнозы, про которые человек может даже не узнать, если не подвергнется тяжелым и травматичным событиям», — говорит Иванова.
«Почему-то я её всегда бесил»
Вечером 25 сентября 2022 года 30-летний Данир вернулся в дом в Пермском крае с работы и увидел повестку, которую его жена Алиса взяла из рук военного комиссара, расписавшись за супруга. В последние годы Данир работал бурильщиком на нефтяной скважине, но до этого около десяти лет служил в разведке. Он понимал, что за ним могут прийти из военкомата и, по его словам, предупреждал жену, чтобы она «ни в коем случае не открывала дверь». Алиса «сделала всё ровно наоборот». Супруги поскандалили: Данир обвинил жену в том, что она хочет его смерти. В запале женщина вбежала в детскую с ножом и сначала ударила 6‑летнюю дочь в сердце, а потом — себя в живот. Девочку спасти не удалось. Её мать осталась жива.
Данир и Алиса поженились в 2014 году. «Казус у нас случился, забеременела она», — рассказывает «Верстке» мужчина. По его словам, до свадьбы всё в отношениях было «можно сказать, изумительно», а потом Алиса «начала по-своему двигаться, позволять себе высказываться много». Данир говорит, что жена всю жизнь от него зависела, «ни к чему не стремилась и вообще была никем, пустым местом». «Про её интересы я вообще ничего не знаю — она со мной ничем не делилась. Главный интерес у нее был — мне мозги ебать. Вечно что-то из себя строила», — рассказывает мужчина. «Когда я приезжал с вахты изможденный, она у меня всё просила карточку, но я даже когда хорошо зарабатывал, ей денег не давал, потому что она не заработала право их тратить», — объясняет он свои принципы.
«У нас сын с дочкой друг за другом родились, и сын был ближе к маме, а дочка моим самым близким существом была», — рассказывает Данир. Он уверен, что Алиса била их детей и говорит, что сам много раз угрожал «убить ее», если она будет продолжать это делать, но это не помогало.
Данир утверждает, что не знал о том, что Алиса стояла на учете у психиатра. Он говорит, что уже после трагедии выяснил, что у его жены «снесло крышу» после рождения дочери, что она несколько раз пыталась покончить с собой и однажды даже «пырнула себя ножом в желудок». «Обижал я её, не обижал — она и до брака со мной, как я теперь узнал, вены резала. От меня все это скрывали. Врачам говорили: „Успокойте её как-нибудь“, но вот, они не помогли», — рассказывает Данир.
«Когда мобилизация началась, я испугался и сразу её предупредил, чтоб никому дверь не открывала. А она хотела, чтоб я ушел, хотела убить меня, хотела, чтоб я в муках умер. Почему-то я ее всегда бесил», — считает мужчина. Он рассказал «Верстке», что смог оправиться от трагедии и теперь хотел бы «забыть о ней навсегда», но случившееся травмировало его семилетнего сына. Мальчик «находится в стрессовой ситуации», и отец не знает, как ему помочь.
В остальном у Данира «всё хорошо». Мужчина удалил фото дочери и бывшей жены со страницы ВКонтакте, начал новые отношения и вместе с девушкой воспитывает ребенка. «Считаю, лучше бы Алисы не существовало, таких людей надо убивать, а она, как я слышал, считай, на курорте, — так мужчина называет психиатрическое лечение в стационаре, к которому в июле 2023 года приговорили Алису в суде. «Жаль, что она выжила, боюсь только, что она может ещё что-то устроить, — добавляет мужчина. — Для меня жизнь с ней умерла. Было сложно и больно, но я всё от себя отрезал».
«Иногда уход мужа на войну — самый простой способ спасения женщины от абьюза и насилия, и тогда она будет инициатором подписания контракта или похода в военкомат по повестке. Дело здесь точно не в политической позиции: её можно выразить более безопасным для себя способом, чем расставание с партнером, который является твоей поддержкой во многих сферах жизни», — считает психолог Татьяна Орлова.
Врач-психиатр и психотерапевт Анастасия Кудрявцева говорит, что в психиатрии сейчас популярна био-психо-социальная модель: это когда человек со склонностью к ментальным расстройствам растет в неблагоприятной семейной и социальной обстановке, и это может повлиять на то, что его ментальное расстройство проявится. «В описанном случае женщина до происшествия была эмоционально нестабильна, но не получила должной помощи. Психотических симптомов у женщины, судя по всему, не было: она не слышала голоса, не делилась странными идеями. Ее симптомы и поведение, скорее, говорят о наличии каких-то аффективных расстройств (постродовой депрессии, депрессивного эпизода, пограничного расстройства личности, возможно, комплексного посттравматического стрессового расстройства)», — считает специалист. «Такие состояния меняют эмоции и мышление, поэтому для настроения женщины, скорее всего, были характерны пессимизм, чувство отчаяния и эмоциональная дисрегуляция».
«Судя по описанному случаю, женщина из неблагополучной среды с нормализованным насилием, дефицитом финансовых и медицинских ресурсов попала в стресс, который спровоцировал аффективные расстройства, и это привело к импульсивным поступкам, поступкам вследствие депрессии, или просто низкой ответственности, которая в условиях дефицита ресурса привела к плачевным последствиям», — говорит Кудрявцева. «Возможно, катастрофа произошла бы и без войны и мобилизации, но, несомненно, стресс такого рода, падающий на и без того не крепкую почву, мог спровоцировать манифестацию ментального расстройства», — считает психолог.
Анастасия Кудрявцева уверена, что война «не сделала наше общество резко нездоровым, потому что оно уже таким было». «Война с нового ракурса подсветила давно существующие проблемы — нормализация насилия, отсутствие денег, медицинской помощи в регионах, отсутствие современных знаний о психиатрии у врачей, иногда даже отсутствие необходимой фармакологии в аптеках района. С таким положением вещей любое глобальное событие — как спичка, упавшая на залитый бензином пол», — считает психолог. «Раньше женщины были в постродовой депрессии и выходили из окна, пока муж был на вахтах, теперь бросаются с ножом на детей и себя, пока муж на войне. Когда война закончится, эти проблемы останутся. И даже умножатся, когда мужчины вернутся с войны с посттравматическим стрессовым расстройством».
«Пока идёт война, рост насилия: любого — домашнего, уличного, совершенно неизбежен, это установленная многими исследователями связь», — говорит руководительница PR-отдела «Насилию. нет» Юлия Арнаутова. «Наши исследователи не любят в статистику включать неприятные вещи, но американцы проводили много исследований, например, на примере ветеранов афганской войны. Эхо войны всегда долгое, и справляться с последствиями нам предстоит много лет».
