«Это такая «Поэма конца» с мужской точки зрения…»
28 ноября, 2015 6:31 пп
Лена Пчёлкина
Liebster, Dich wundert
die Rede? Alle Scheidenden
reden wie Trunkene und
nehmen gerne sich festlich…
Hölderlin
О любимый!
Тебя удивляет эта речь?
Все расстающиеся говорят как пьяные
и любят торжественность…
Гёльдерлин
Print: Игорь Мальцев. Айла.
Molescine: Игорь прислал свою повесть, купленную каким-то издательством, почему-то им не опубликованную и, как следствие, затерявшуюся между почтовыми провайдерами. Можно сказать, что теперь она ходит в списках, только не слепыми копиями из-под стола, а вполне читаемая через gmail.com, mail.ru и тд. Собственно сама повесть повторяет и свою судьбу- где-то в безвременье, на каких-то островах, с героями, связанными какими-то неясными обстоятельствами и принадлежностью.
Print: Невероятные, практически марсианские описания мест действия, с парадоксальными авторскими определениями, которые становятся идиомами нового времени, и живут уже отдельно от контекста. Полное безвременье, городки, напичканные церквями, странными невкусными ресторанами, памятники, ничем не отличающиеся от стоящих рядом второстепенных персонажей и незначительные персонажи, вылепленные, словно памятники- надгробья сами себе. При этом все это можно проверить по googlemaps. Оно там все есть- и улица, и дом, и памятник.
Molescine: Это такая «Поэма конца» с мужской точки зрения. А, поскольку, слово «мужчина» во многих языках тождественно слову «человек», то и с общечеловеческой. Только не истерично-цветаевской. Это скорее созерцательный финал, чем трагический. Концов/Финалов, собственно много. Точнее того, что ты сам додумываешь в качестве финала пока находишься на одной трети прочитанного, потом на половине, потом почти в конце. Это такой лингвистический детектив, в котором, кроме описываемых событий очень интересно, куда выведет автор. Что все плохо понятно с первых фраз, но интересно именно какую форму примет это плохо.
Print: Вкраления из чатов сайтов по поиску сексуальных партнеров и swingclubs. Скан полетных документов. Винная карта. Сложная фототехника. Rent a car. Эти приметы времени кажутся неуместными и немного сбивают с толку на фоне городка, в котором церквей больше чем жителей. А сами жители похожи на старые памятники с потертостями на тех же местах, которые трут на счастье у памятников.
Molescine: Марсель Пруст до конца жизни писал «В поисках утраченного времени», правил, вычеркивал, вставлял, препарировал собственные чувства и отношения, отношения к чувствам, познавал и познавал свою психику и сознание. Все это он выстраивал не структурно, не хронологично, а по случайным всплескам памяти и эмоций. Так и не дождался публикации. Правил и издавал брат. Честно говоря, чтобы понять что такое модернизм и экзистенциализм достаточно прочитать эту повесть Айла, не продираясь через предложения, растянутые на страницы «В поисках утраченного времени». Продолжает ли Игорь править свою повесть я не знаю. Есть ли у него брат?
Print: Воспоминания. Детство, родители, далекое прошлое. Они выписаны так, что, кажется ты сам принимаешь в них участие. Ты видишь эти картины. Они живые и понятные. Они уже прошлое – поэтому так все и понятно.
Molesсine: Das ist gegessen.
Print: Яркие, но застывшие картинки отношений. Они не живые. Они фотографии на фоне безвременья. На белой стене, как Ленин, который никогда не был живым. Он был всегда живым, а это- большая разница.
Molescine: Много мыслей об отношениях, сексе, любви в их неидеальном, но каком-то удобоваримом формате. Есть мысли, есть формат, но нет самих объектов этих мыслей и формата. Нет даже второго участника событий. То есть она есть, но нет ее поступков, действий. Все в subjunctive mood. На месте ее жестов, действий и слов можно поставить: «Если бы она была здесь, она бы..» Такой вечный WISH YOU WERE HERE.
Print: FIN
Molescine: убийца шофер
Print: Игорь Мальцев. Айла.
Molescine: издано только в районе gmail.com
Лена Пчёлкина
Liebster, Dich wundert
die Rede? Alle Scheidenden
reden wie Trunkene und
nehmen gerne sich festlich…
Hölderlin
О любимый!
Тебя удивляет эта речь?
Все расстающиеся говорят как пьяные
и любят торжественность…
Гёльдерлин
Print: Игорь Мальцев. Айла.
Molescine: Игорь прислал свою повесть, купленную каким-то издательством, почему-то им не опубликованную и, как следствие, затерявшуюся между почтовыми провайдерами. Можно сказать, что теперь она ходит в списках, только не слепыми копиями из-под стола, а вполне читаемая через gmail.com, mail.ru и тд. Собственно сама повесть повторяет и свою судьбу- где-то в безвременье, на каких-то островах, с героями, связанными какими-то неясными обстоятельствами и принадлежностью.
Print: Невероятные, практически марсианские описания мест действия, с парадоксальными авторскими определениями, которые становятся идиомами нового времени, и живут уже отдельно от контекста. Полное безвременье, городки, напичканные церквями, странными невкусными ресторанами, памятники, ничем не отличающиеся от стоящих рядом второстепенных персонажей и незначительные персонажи, вылепленные, словно памятники- надгробья сами себе. При этом все это можно проверить по googlemaps. Оно там все есть- и улица, и дом, и памятник.
Molescine: Это такая «Поэма конца» с мужской точки зрения. А, поскольку, слово «мужчина» во многих языках тождественно слову «человек», то и с общечеловеческой. Только не истерично-цветаевской. Это скорее созерцательный финал, чем трагический. Концов/Финалов, собственно много. Точнее того, что ты сам додумываешь в качестве финала пока находишься на одной трети прочитанного, потом на половине, потом почти в конце. Это такой лингвистический детектив, в котором, кроме описываемых событий очень интересно, куда выведет автор. Что все плохо понятно с первых фраз, но интересно именно какую форму примет это плохо.
Print: Вкраления из чатов сайтов по поиску сексуальных партнеров и swingclubs. Скан полетных документов. Винная карта. Сложная фототехника. Rent a car. Эти приметы времени кажутся неуместными и немного сбивают с толку на фоне городка, в котором церквей больше чем жителей. А сами жители похожи на старые памятники с потертостями на тех же местах, которые трут на счастье у памятников.
Molescine: Марсель Пруст до конца жизни писал «В поисках утраченного времени», правил, вычеркивал, вставлял, препарировал собственные чувства и отношения, отношения к чувствам, познавал и познавал свою психику и сознание. Все это он выстраивал не структурно, не хронологично, а по случайным всплескам памяти и эмоций. Так и не дождался публикации. Правил и издавал брат. Честно говоря, чтобы понять что такое модернизм и экзистенциализм достаточно прочитать эту повесть Айла, не продираясь через предложения, растянутые на страницы «В поисках утраченного времени». Продолжает ли Игорь править свою повесть я не знаю. Есть ли у него брат?
Print: Воспоминания. Детство, родители, далекое прошлое. Они выписаны так, что, кажется ты сам принимаешь в них участие. Ты видишь эти картины. Они живые и понятные. Они уже прошлое – поэтому так все и понятно.
Molesсine: Das ist gegessen.
Print: Яркие, но застывшие картинки отношений. Они не живые. Они фотографии на фоне безвременья. На белой стене, как Ленин, который никогда не был живым. Он был всегда живым, а это- большая разница.
Molescine: Много мыслей об отношениях, сексе, любви в их неидеальном, но каком-то удобоваримом формате. Есть мысли, есть формат, но нет самих объектов этих мыслей и формата. Нет даже второго участника событий. То есть она есть, но нет ее поступков, действий. Все в subjunctive mood. На месте ее жестов, действий и слов можно поставить: «Если бы она была здесь, она бы..» Такой вечный WISH YOU WERE HERE.
Print: FIN
Molescine: убийца шофер
Print: Игорь Мальцев. Айла.
Molescine: издано только в районе gmail.com