«Если тебя поцеловал Брежнев, ты уже не мог делать ничего…»
10 ноября, 2021 11:02 дп
Александр Гутин
Александр Гутин:
Картер был злым. Седой пробор, слащавое лицо и хитрые глазенки. Классический злодей. Клоун-убийца.
И потом это имя. Джимми. Как он мог украсть имя щекастого милахи Митхуна Чакраборти? Какая может быть связь между любимым героем индийского кино и злющим приспешником дяди Сэма?
Другое дело наш Брежнев! Он был добрый.
Бабушка говорила, что он главный коммунист. А коммунизм это означает, что все бесплатно. Абсолютно. Даже представить такое трудно!
Каждый вечер, ложась спать я представлял, как иду по улице, ем бесплатное мороженое, сосу бесплатный леденец и катаюсь на бесплатном трамвае.
В нашем миниатюрном городке трамваев не было. Но я их все равно представлял. Раз уж все бесплатно. В парке вертелись бесплатные карусели, нос щипала бесплатная газировка из автоматов, а у меня появился бесплатный велосипед.
Такой человек, как Брежнев не мог быть злым. Черно-белый секретарь ЦК в телевизоре «Горизонт» говорил с трибуны важные и очень правильные слова, а так же целовал других людей.
Подходил близко-близко к Эриху Хоннекеру и хватая его за уши, притягивал к себе и впивался губами в губы. Звяк! Звенели на его груди медали. Звяк! Звяк! Звяк!
Эрих Хоннекер отрывался от влажных брежневских губ, поправлял очки и ехал к себе в ГДР творить добро. Потому что его поцеловал Брежнев.
Если тебя поцеловал Брежнев, ты уже не мог делать ничего, кроме того, чтобы творить добро. И мир. И труд. И май. А за ним ехал с добром и миром Янош Кадор и Николае Чаушеску, Войцех Ярузельский и товарищ Ким Ир Сен.
Вот такой был наш Брежнев. Добрый волшебник и Дед Мороз одновременно. Спокойно с таким. Надежно и уютно. Ни один злой клоун-убийца не страшен, какие бы страшные слова не говорит Картер: боеголовка или гонка вооружений. Ух, негодяй!
Так и жили. Бабушка говорила, что коммунизм придет скоро. Очень скоро. А я мечтал бесплатно взять в парфюмерном отделе универмага духи «Лесной Ландыш» для мамы. А для папы бесплатную пластинку ансамбля «Песняры». Ну, и бабушке, конечно, чего-нибудь.
А потом Брежнев взял и умер. В такой же день, как сегодня. 10 ноября. Страна застыла в ужасе. Как?!
Как он мог? Было жутко и обидно.
Я стоял на школьной линейке, где рыдающий директор объявила печальную весть, и думал о том, что не будет теперь бесплатных трамвая и мороженого. И газводы бесплатной тоже не будет. И даже леденцов бесплатных тоже никогда не будет. Никогда! Как ты мог нас оставить, Брежнев?! Мне представлялся хохочущий мне в лицо клоун-убийца, и я до боли сжимал кулаки.
А потом случилась перестройка, девяностые, Ельцин, белый дом, путч, Мавроди, заряженная вода у экранов телевизоров, первая и вторая чеченские, рэкет, Инвайт, жвачка Турбо, Беслан,Норд-Ост…
И много еще чего случилось. Но вы знаете, очень часто я засыпая, вижу себя маленького, едущего куда-то в дребезжащем трамвае. Народу почти нет. Рядом сидит бабушка и Брежнев с орденами на груди. Мы едим мороженое и улыбаемся. «Следующая станция коммунизм, конечная» — объявляет водитель. А дальше я ничего не помню. Ничего.
Александр Гутин
Александр Гутин:
Картер был злым. Седой пробор, слащавое лицо и хитрые глазенки. Классический злодей. Клоун-убийца.
И потом это имя. Джимми. Как он мог украсть имя щекастого милахи Митхуна Чакраборти? Какая может быть связь между любимым героем индийского кино и злющим приспешником дяди Сэма?
Другое дело наш Брежнев! Он был добрый.
Бабушка говорила, что он главный коммунист. А коммунизм это означает, что все бесплатно. Абсолютно. Даже представить такое трудно!
Каждый вечер, ложась спать я представлял, как иду по улице, ем бесплатное мороженое, сосу бесплатный леденец и катаюсь на бесплатном трамвае.
В нашем миниатюрном городке трамваев не было. Но я их все равно представлял. Раз уж все бесплатно. В парке вертелись бесплатные карусели, нос щипала бесплатная газировка из автоматов, а у меня появился бесплатный велосипед.
Такой человек, как Брежнев не мог быть злым. Черно-белый секретарь ЦК в телевизоре «Горизонт» говорил с трибуны важные и очень правильные слова, а так же целовал других людей.
Подходил близко-близко к Эриху Хоннекеру и хватая его за уши, притягивал к себе и впивался губами в губы. Звяк! Звенели на его груди медали. Звяк! Звяк! Звяк!
Эрих Хоннекер отрывался от влажных брежневских губ, поправлял очки и ехал к себе в ГДР творить добро. Потому что его поцеловал Брежнев.
Если тебя поцеловал Брежнев, ты уже не мог делать ничего, кроме того, чтобы творить добро. И мир. И труд. И май. А за ним ехал с добром и миром Янош Кадор и Николае Чаушеску, Войцех Ярузельский и товарищ Ким Ир Сен.
Вот такой был наш Брежнев. Добрый волшебник и Дед Мороз одновременно. Спокойно с таким. Надежно и уютно. Ни один злой клоун-убийца не страшен, какие бы страшные слова не говорит Картер: боеголовка или гонка вооружений. Ух, негодяй!
Так и жили. Бабушка говорила, что коммунизм придет скоро. Очень скоро. А я мечтал бесплатно взять в парфюмерном отделе универмага духи «Лесной Ландыш» для мамы. А для папы бесплатную пластинку ансамбля «Песняры». Ну, и бабушке, конечно, чего-нибудь.
А потом Брежнев взял и умер. В такой же день, как сегодня. 10 ноября. Страна застыла в ужасе. Как?!
Как он мог? Было жутко и обидно.
Я стоял на школьной линейке, где рыдающий директор объявила печальную весть, и думал о том, что не будет теперь бесплатных трамвая и мороженого. И газводы бесплатной тоже не будет. И даже леденцов бесплатных тоже никогда не будет. Никогда! Как ты мог нас оставить, Брежнев?! Мне представлялся хохочущий мне в лицо клоун-убийца, и я до боли сжимал кулаки.
А потом случилась перестройка, девяностые, Ельцин, белый дом, путч, Мавроди, заряженная вода у экранов телевизоров, первая и вторая чеченские, рэкет, Инвайт, жвачка Турбо, Беслан,Норд-Ост…
И много еще чего случилось. Но вы знаете, очень часто я засыпая, вижу себя маленького, едущего куда-то в дребезжащем трамвае. Народу почти нет. Рядом сидит бабушка и Брежнев с орденами на груди. Мы едим мороженое и улыбаемся. «Следующая станция коммунизм, конечная» — объявляет водитель. А дальше я ничего не помню. Ничего.