«Если бы кто-нибудь попробовал бы теперь Бортникова притянуть к суду…»
25 декабря, 2017 5:04 пп
Сергей Митрофанов
ЧЕКИСТ И ДЖЕНТЛЬМЕН
25 ДЕКАБРЯ 2017 Г. СЕРГЕЙ МИТРОФАНОВ
Честно говоря, меня интервью генерала армии А.В. Бортникова «Российской газете» в честь столетия ЧК поначалу никак не тронуло. Дело в том, что я и не ждал ничего другого от статусного представителя ведомства, которое – в рамках определенной теории – взяло реванш за прошлые унижения. Он и должен был в честь юбилея зафиксироваться на достижениях и по возможности сгладить и обойти тот колоссальный криминал, в который это ведомство регулярно вляпывалось. Причем сделать это так аккуратно, чтобы в случае чего никто не подкопался и не предъявил обвинения ни в предвзятом отношении в одну сторону, ни в предвзятом отношении в другую.
Вот, посмотрите: разве ж он где-то в тексте отрицает «перегибы»? Ни в коей мере. Потому что перегибам есть рациональное объяснение. Как то — повышенная требовательность к работнику.
«При малейших подозрениях в «неблагонадежности» квалифицированные сотрудники переводились на периферию, увольнялись или арестовывались. Их место занимали люди без опыта оперативной и следственной работы, но готовые ради карьеры на исполнение любых указаний. С этим отчасти и связаны «перегибы» в работе ОГПУ — НКВД на местах».
Отрицает ли он где-нибудь в тексте, что нарушалась законность? Нет. Тут кое-кому могло, конечно, показаться, что будто бы он утверждает, вот в этих тысячах и миллионах репрессивных дел есть объективная составляющая, следовательно, как бы оправдал террор. На самом деле он вот как сформулировал: «…архивные материалы свидетельствуют о наличии объективной стороны в значительной части уголовных дел, в том числе легших в основу известных открытых процессов».
«В значительной части такая составляющая есть», — говорит нам Бортников. А в другой части… такой составляющей нет. И кто будет опровергать, что в этом утверждении не шифруется, что она, эта вторая часть, была столь же, а может быть, еще более значительной? Иными словами, Бортников нам доложил, что в значительной части расстрельных дел не было вообще никакой объективной составляющей, а были это самые тривиальные и не замаскированные убийства невинных людей.
Он никого не хочет обелять — так и сказал. «Конкретные исполнители преступных деяний среди чекистов поименно известны, большая часть из них понесла заслуженное наказание после смещения и расстрела Ежова». А меньшая осталась, даже и после расстрела Ежова, продолжала процветать и творить свои черные дела. «Массовые политические репрессии закончились после принятия постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия» от 17 ноября 1938 года», — докладывает Борников, сигнализируя шифровкой, что массовые-то закончились, а не массовые продолжились.
«Массовый», «не массовый» — это, вы сами понимаете, субъективная оценка. Для одних десять человек расстреляют – массовое, а для других 700000 – даже смешно об этом говорить, в Америке – больше.«Назначенный на пост наркома внутренних дел Л. Берия восстановил ГУГБ НКВД и провел кадровые «чистки», изгнав карьеристов предыдущих призывов»,— итожит свое выступление генерал. Кто хочет – поймет: правда, потом сам оказался мусаватистким и каким-то там еще шпионом и растлителем. Так что еще неизвестно, кого он назначил на замену и каково может быть доверие назначенцам.
Иными словами, если бы кто-нибудь попробовал бы теперь Бортникова притянуть к суду за оправдание откровенно террористической организации, по которой плачет Международный трибунал, он бы отперся: «Братцы, какое оправдание? Я вам выдал суперкритический текст!» Гораздо интересней другой вопрос: а зачем вообще так нужно было бы подставляться и ставить свою подпись под интеллектуально ничтожным интервью, которое он, безусловно, вживую никому не давал. Зачем зарабатывать при этом имидж врага рода человеческого, зачем бередить старые раны, а потом еще и получить в свой адрес ругательные коллективные письма(«Тётя Мотя, вам письмо. — Ах, какая радость!»), в частности, от Академии наук? А там ох как жива в семьях память о расстрелянных ученых, а полемика, была или не была в тех делах объективная составляющая, наоборот, не ведется.
Версии могут быть самые различные – от тривиального зондирования деградации российского общества (вот ведь ни компартии не заступилась за расстрелянных коммунистов и соратников Ленина, ни Церковь не припомнила казненных священников — ни стыда, ни совести, позор вам!) до провокации, собственно, в отношении самого Бортникова. Ведь такое интервью – прекрасный заслон дальнейшему карьерному росту директора ФСБ, поставляющей нам несменяемых президентов, и, в общем-то, тревожный звоночек по отношению ко всему ведомству в целом, кошмарившему бизнес и напихавшему палки в колеса экономике.
Поэтому мне мила версия, выдвинутая украинским публицистом Виталием Портниковым. Он погружает этот эпизод в контекст векового противостояния чекистского ордена и аппаратного тоталитаризма. (Мы же столетие отмечаем, вы не забыли?) Фактически – это качели.«Аппаратчики не забыли и не простили чекистам липкого страха 30-х. Сразу же после смерти вождя они превратили «органы» из повелителя в ведомство, из хозяев в обслугу, из палачей в подручных. Но и чекисты не забыли и не простили аппаратчикам своего унижения, падения с вершины злобы в бездну партийного контроля. Аппаратчики правили. Чекисты готовились». Так, джентльмены их аппарата партии в 1924 году сместили великого и ужасного Дзержинского, отправив того на хозяйство, в котором он, по-видимому, ни черта не разбирался. В 1953 году аппаратчики разгромили ЧК после двадцатилетнего чекистского террора, который, казалось бы, должен был полностью подавить любые зародыши античекистского бунта. И хотя утверждают, что «перестройку» 1989-1991 гг. спланировал с какой-то не очень ясной целью опять КГБ, чекисты, за исключением генералов, ринувшихся в международный бизнес, чувствовали себя довольно бледно все ельцинское десятилетие. Бронзового Феликса за шею отволокли куда-то совсем на задворки, а выдвиженец Горбачева Вадим Бакатин сдал американцам схему прослушки американского посольства, чего ему до сих пор никак не могут простить апологеты чекизма.
Последний реванш ЧК, очевидно, начался в путинские десятилетия, пока не достиг тошнотворного апогея в настоящий период. И, в общем-то, если держать в уме схему вековых качелей, созрел до того, чтобы снова получить ответку от аппарата и олигархии. Хотя и не очень ясно: раньше с драконом чекизма худо-бедно справлялся дракон тоталитаризма, аппарат государства-партии, а как сегодня защититься, имея формальную многопартийность, тухлость государства и институты, имитирующие западную демократию?
Никак! Но если верить в какую-то божественную предопределённость, то остается надеяться, что несомненное поражение демократических процессов в России станет одновременно и могильщиком нарождающегося чекизма.
Вот такое наше «всему свое время».
Фото: Россия. Москва. 28 июня 2017. Глава ФСБ РФ Александр Бортников (в центре) на приеме в честь выпускников высших военных учебных заведений в Большом Кремлевском дворце. Михаил Метцель/ТАСС
Tags: КГБ, ЧК, политический режим
Сергей Митрофанов
ЧЕКИСТ И ДЖЕНТЛЬМЕН
Честно говоря, меня интервью генерала армии А.В. Бортникова «Российской газете» в честь столетия ЧК поначалу никак не тронуло. Дело в том, что я и не ждал ничего другого от статусного представителя ведомства, которое – в рамках определенной теории – взяло реванш за прошлые унижения. Он и должен был в честь юбилея зафиксироваться на достижениях и по возможности сгладить и обойти тот колоссальный криминал, в который это ведомство регулярно вляпывалось. Причем сделать это так аккуратно, чтобы в случае чего никто не подкопался и не предъявил обвинения ни в предвзятом отношении в одну сторону, ни в предвзятом отношении в другую.
Вот, посмотрите: разве ж он где-то в тексте отрицает «перегибы»? Ни в коей мере. Потому что перегибам есть рациональное объяснение. Как то — повышенная требовательность к работнику.
«При малейших подозрениях в «неблагонадежности» квалифицированные сотрудники переводились на периферию, увольнялись или арестовывались. Их место занимали люди без опыта оперативной и следственной работы, но готовые ради карьеры на исполнение любых указаний. С этим отчасти и связаны «перегибы» в работе ОГПУ — НКВД на местах».
Отрицает ли он где-нибудь в тексте, что нарушалась законность? Нет. Тут кое-кому могло, конечно, показаться, что будто бы он утверждает, вот в этих тысячах и миллионах репрессивных дел есть объективная составляющая, следовательно, как бы оправдал террор. На самом деле он вот как сформулировал: «…архивные материалы свидетельствуют о наличии объективной стороны в значительной части уголовных дел, в том числе легших в основу известных открытых процессов».
«В значительной части такая составляющая есть», — говорит нам Бортников. А в другой части… такой составляющей нет. И кто будет опровергать, что в этом утверждении не шифруется, что она, эта вторая часть, была столь же, а может быть, еще более значительной? Иными словами, Бортников нам доложил, что в значительной части расстрельных дел не было вообще никакой объективной составляющей, а были это самые тривиальные и не замаскированные убийства невинных людей.
Он никого не хочет обелять — так и сказал. «Конкретные исполнители преступных деяний среди чекистов поименно известны, большая часть из них понесла заслуженное наказание после смещения и расстрела Ежова». А меньшая осталась, даже и после расстрела Ежова, продолжала процветать и творить свои черные дела. «Массовые политические репрессии закончились после принятия постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия» от 17 ноября 1938 года», — докладывает Борников, сигнализируя шифровкой, что массовые-то закончились, а не массовые продолжились.
«Массовый», «не массовый» — это, вы сами понимаете, субъективная оценка. Для одних десять человек расстреляют – массовое, а для других 700000 – даже смешно об этом говорить, в Америке – больше.«Назначенный на пост наркома внутренних дел Л. Берия восстановил ГУГБ НКВД и провел кадровые «чистки», изгнав карьеристов предыдущих призывов»,— итожит свое выступление генерал. Кто хочет – поймет: правда, потом сам оказался мусаватистким и каким-то там еще шпионом и растлителем. Так что еще неизвестно, кого он назначил на замену и каково может быть доверие назначенцам.
Иными словами, если бы кто-нибудь попробовал бы теперь Бортникова притянуть к суду за оправдание откровенно террористической организации, по которой плачет Международный трибунал, он бы отперся: «Братцы, какое оправдание? Я вам выдал суперкритический текст!» Гораздо интересней другой вопрос: а зачем вообще так нужно было бы подставляться и ставить свою подпись под интеллектуально ничтожным интервью, которое он, безусловно, вживую никому не давал. Зачем зарабатывать при этом имидж врага рода человеческого, зачем бередить старые раны, а потом еще и получить в свой адрес ругательные коллективные письма(«Тётя Мотя, вам письмо. — Ах, какая радость!»), в частности, от Академии наук? А там ох как жива в семьях память о расстрелянных ученых, а полемика, была или не была в тех делах объективная составляющая, наоборот, не ведется.
Версии могут быть самые различные – от тривиального зондирования деградации российского общества (вот ведь ни компартии не заступилась за расстрелянных коммунистов и соратников Ленина, ни Церковь не припомнила казненных священников — ни стыда, ни совести, позор вам!) до провокации, собственно, в отношении самого Бортникова. Ведь такое интервью – прекрасный заслон дальнейшему карьерному росту директора ФСБ, поставляющей нам несменяемых президентов, и, в общем-то, тревожный звоночек по отношению ко всему ведомству в целом, кошмарившему бизнес и напихавшему палки в колеса экономике.
Поэтому мне мила версия, выдвинутая украинским публицистом Виталием Портниковым. Он погружает этот эпизод в контекст векового противостояния чекистского ордена и аппаратного тоталитаризма. (Мы же столетие отмечаем, вы не забыли?) Фактически – это качели.«Аппаратчики не забыли и не простили чекистам липкого страха 30-х. Сразу же после смерти вождя они превратили «органы» из повелителя в ведомство, из хозяев в обслугу, из палачей в подручных. Но и чекисты не забыли и не простили аппаратчикам своего унижения, падения с вершины злобы в бездну партийного контроля. Аппаратчики правили. Чекисты готовились». Так, джентльмены их аппарата партии в 1924 году сместили великого и ужасного Дзержинского, отправив того на хозяйство, в котором он, по-видимому, ни черта не разбирался. В 1953 году аппаратчики разгромили ЧК после двадцатилетнего чекистского террора, который, казалось бы, должен был полностью подавить любые зародыши античекистского бунта. И хотя утверждают, что «перестройку» 1989-1991 гг. спланировал с какой-то не очень ясной целью опять КГБ, чекисты, за исключением генералов, ринувшихся в международный бизнес, чувствовали себя довольно бледно все ельцинское десятилетие. Бронзового Феликса за шею отволокли куда-то совсем на задворки, а выдвиженец Горбачева Вадим Бакатин сдал американцам схему прослушки американского посольства, чего ему до сих пор никак не могут простить апологеты чекизма.
Последний реванш ЧК, очевидно, начался в путинские десятилетия, пока не достиг тошнотворного апогея в настоящий период. И, в общем-то, если держать в уме схему вековых качелей, созрел до того, чтобы снова получить ответку от аппарата и олигархии. Хотя и не очень ясно: раньше с драконом чекизма худо-бедно справлялся дракон тоталитаризма, аппарат государства-партии, а как сегодня защититься, имея формальную многопартийность, тухлость государства и институты, имитирующие западную демократию?
Никак! Но если верить в какую-то божественную предопределённость, то остается надеяться, что несомненное поражение демократических процессов в России станет одновременно и могильщиком нарождающегося чекизма.
Вот такое наше «всему свое время».
Фото: Россия. Москва. 28 июня 2017. Глава ФСБ РФ Александр Бортников (в центре) на приеме в честь выпускников высших военных учебных заведений в Большом Кремлевском дворце. Михаил Метцель/ТАСС
Tags: КГБ, ЧК, политический режим