Егор Летов: «…Даже Путин не может»
5 января, 2022 10:54 дп
Мэйдэй
— Егор, почему у вас существует запрет на интервью телевизионным СМИ? Чем они отличаются от газет или журналов или интернета? По-моему все это является информационном полем в разных его проявлениях. И почему запрет появился в нынешнее время, ведь раньше вы были в программе «А» и то появления вызвало просто огромный резонанс. Сейчас существуют программы типа «Кухни» на ТВЦ, где музыканты играют в эфире концерты. Вы бы согласились там выступить, ведь многие ваши поклонники живут в таких городах, где концерты ГО никогда не проходят. И вообще были ли предложения подобного рода?
— Я не раз говорил, я не против телевидения вообще, я за независимое телевидение, а его у нас нет. Я не могу в эфире выйти и сказать полностью все, что думаю, и никто не может, даже Путин не может. Тогда незачем и лезть. Что касаемо программы «А», это была действительно бомба, действительно прямой эфир, подробности говорить не буду, чтобы не подставлять людей. Это было необходимо сделать, потому что это был первый единственный момент, когда можно было что-то реально сказать после расстрела Белого дома. Я, разумеется, дико волновался, почему и наговорил много поспешных и дурацких вещей, но при этом успел сказать и кучу правильного. Чем в принципе я доволен.
— Твое отношение к власти?
— Весьма плохое.
— Почему?
— Потому что все, что я делаю, это борьба с тоталитаризмом во всех его проявлениях. А власть представляет собой самое худшее проявление государственности, стало быть, тоталитаризма, стало быть, фашизма, если говорить конкретно. А я очень ярый антифашист. И поэтому я считаю, что весь панк, вообще все, что я смогу сделать своими песнями — давать отпор тоталитаризму.
— Доводилось ли вам встречаться лицом к лицу с люберами? Если да, то расскажите, при каких обстоятельствах.
— С одной стороны, приходилось, притом каждый день, потому что во время вышеописанного лимитного периода я как раз там и жил, в Люберецком районе. При этом не возникло ни одного эксцесса, при том, что был весьма волосат и видом эпатажен, ходил в бусах и т.д. В Москве же в конце 80х несколько раз был ими биваем, в частности, на Арбате и даже в метро. При этом, когда приезжал в гости к брату прямо к ним в логово, опять же не было ни единого инцидента. Видимо, на «своих» у них агрессия не распространялась.
— Вот вы в данный момент верите во что-то, с точки зрения обывателя невозможное? Например, в повторное пришествие Христа, скажем, или…
— Не сказать, что я в это верю, но я это, например, и не отрицаю. Всё что угодно может быть. Наша реальность с каждым днём показывает, что происходит то, что представить ну невозможно совершенно! В настоящий момент происходит, я считаю, вообще, в принципе, революция, глобальная совершенно. Качественная, человеческая революция, в человечестве самом. Человечество в принципиально новое качество переходит. Буквально на глазах.
Мэйдэй
— Егор, почему у вас существует запрет на интервью телевизионным СМИ? Чем они отличаются от газет или журналов или интернета? По-моему все это является информационном полем в разных его проявлениях. И почему запрет появился в нынешнее время, ведь раньше вы были в программе «А» и то появления вызвало просто огромный резонанс. Сейчас существуют программы типа «Кухни» на ТВЦ, где музыканты играют в эфире концерты. Вы бы согласились там выступить, ведь многие ваши поклонники живут в таких городах, где концерты ГО никогда не проходят. И вообще были ли предложения подобного рода?
— Я не раз говорил, я не против телевидения вообще, я за независимое телевидение, а его у нас нет. Я не могу в эфире выйти и сказать полностью все, что думаю, и никто не может, даже Путин не может. Тогда незачем и лезть. Что касаемо программы «А», это была действительно бомба, действительно прямой эфир, подробности говорить не буду, чтобы не подставлять людей. Это было необходимо сделать, потому что это был первый единственный момент, когда можно было что-то реально сказать после расстрела Белого дома. Я, разумеется, дико волновался, почему и наговорил много поспешных и дурацких вещей, но при этом успел сказать и кучу правильного. Чем в принципе я доволен.
— Твое отношение к власти?
— Весьма плохое.
— Почему?
— Потому что все, что я делаю, это борьба с тоталитаризмом во всех его проявлениях. А власть представляет собой самое худшее проявление государственности, стало быть, тоталитаризма, стало быть, фашизма, если говорить конкретно. А я очень ярый антифашист. И поэтому я считаю, что весь панк, вообще все, что я смогу сделать своими песнями — давать отпор тоталитаризму.
— Доводилось ли вам встречаться лицом к лицу с люберами? Если да, то расскажите, при каких обстоятельствах.
— С одной стороны, приходилось, притом каждый день, потому что во время вышеописанного лимитного периода я как раз там и жил, в Люберецком районе. При этом не возникло ни одного эксцесса, при том, что был весьма волосат и видом эпатажен, ходил в бусах и т.д. В Москве же в конце 80х несколько раз был ими биваем, в частности, на Арбате и даже в метро. При этом, когда приезжал в гости к брату прямо к ним в логово, опять же не было ни единого инцидента. Видимо, на «своих» у них агрессия не распространялась.
— Вот вы в данный момент верите во что-то, с точки зрения обывателя невозможное? Например, в повторное пришествие Христа, скажем, или…
— Не сказать, что я в это верю, но я это, например, и не отрицаю. Всё что угодно может быть. Наша реальность с каждым днём показывает, что происходит то, что представить ну невозможно совершенно! В настоящий момент происходит, я считаю, вообще, в принципе, революция, глобальная совершенно. Качественная, человеческая революция, в человечестве самом. Человечество в принципиально новое качество переходит. Буквально на глазах.