«Его неудержимо рвало на Родину…»
19 марта, 2019 5:40 дп
Кирилл Полтевский
Посмотрел запись полуторачасовой встречи Путина с политактивом Крыма. Хочу рассказать о том, что увидел. Зачем? Ну, потому, что это с одной стороны было поучительно. А с другой стороны потому, что в этом было много драматизма. Прямо как в какой-нибудь классической книге. Как в каком-нибудь толстом романе большого писателя.
Раньше я думал, что таких нравоучительных сюжетов в жизни не бывает. А их выдумывают писатели. А вот нет же. Прямо перед нами. Что-то из серии толстовских рассуждений о том, как волна народной истории несёт Наполеона то к славе, то к разочарованию. А он, Наполеон, думает, что это он сам несётся, а не волна его несёт. А оказывается – всё-таки волна.
Итак, Путин. Я, конечно, не знаю наверняка для чего он всё это делал с Крымом, но могу предположить. Думаю, он хотел, чтобы внутри России была ещё такая особая земля, которая бы именно его любила. Была ему убежищем. Землёй верных. Цитаделью. Как Москва – для Сталина, как Украина – для Хрущёва, как Малая Земля – для Брежнева.
Земля, которую он вознёс выше других, пусть и пойдя на жертвы. Которую осыпал милостями просто так. Которой одной – дал больше других, пусть и за счёт других. И вот теперь, пусть другие эту Землю и не любят, пусть другие завидуют ей или даже враждуют с ней, но тут, именно тут он может чувствовать себя спокойно. Тут он может быть честным и прямым. Тут, не оглядываясь, он может любить, и быть любимым.
Сюда, сюда зовёт его сердце. Чтобы увидеть их, тех людей, ради которых он пожертвовал своей репутацией в мире, пожертвовал признанием, деньгами, статусом, своей популярностью даже и в остальной, дорогой ему, России. Он приехал к ним. Чтобы увидеть их. Их. Народ завета, народ, ради которого он пошёл на сделку с судьбой.
И увидел:
— Трясущего бородой митрополита, который сообщил, что написал двухтомник про какого-то святого и хочет этот двухтомник везде распространять.
— Муллу, который сообщил, что ему надо дать деньги на мечеть, и тогда он сразу же пригласит в неё турецкого Президента.
— Раввина, который сказал, что раньше ему подбрасывали свиную голову, и он хотел уехать в Израиль, но теперь останется, т.к. ему дадут денег на новую синагогу.
— Молчаливого местного парня, с тяжёлой челюстью и толстой перекачанной шеей, который сидел прямо за спиной раввина и странно, фиксировано, не мигая, смотрел ему в затылок.
— Деятеля культуры, который выглядел с утра не очень … ну, не станем обижать человека зря … может быть просто внешность такая. Он тоже просил денег, ну … на поправку творчества.
— Какого-то обрюзгшего советского генерала, который … ну, не станем обижать и этого человека … но так изображали самых неприятных персонажей в советских фильмах про войну.
— Красивого военного новой формации, который рассказал зачем-то, что давал присягу СССР, а потом Украине, а уж потом – выбрал Россию. А теперь хочет квартиру подороже.
— Какого-то винодела, посадившего виноградники, и просившего, чтобы виноград теперь закупали именно у него, а тем, кто закупает не у местных, чтобы вообще запретили розлив.
— Какого-то туроператора, который убеждал, что надо ему давать льготные кредиты под выписанные его фирмой турпутёвки так, как будто они — недвижимость.
А вот тех парней — в белых штанах и рубахах, парней с выцветшими от южного солнца соломенными чёлками, с мужественными лицами героев, с сухими и сильными телами бойцов, которые в страшной, жертвенной атаке бросаются на фашистских захватчиков – их не было. Они не пришли на встречу. Потому, что они погибли. Пали смертью храбрых при обороне Севастополя. И видеть их теперь можно только на одноимённой картине Александра Дейнеки, нарисованной им в 1942 году.
Кирилл Полтевский
Посмотрел запись полуторачасовой встречи Путина с политактивом Крыма. Хочу рассказать о том, что увидел. Зачем? Ну, потому, что это с одной стороны было поучительно. А с другой стороны потому, что в этом было много драматизма. Прямо как в какой-нибудь классической книге. Как в каком-нибудь толстом романе большого писателя.
Раньше я думал, что таких нравоучительных сюжетов в жизни не бывает. А их выдумывают писатели. А вот нет же. Прямо перед нами. Что-то из серии толстовских рассуждений о том, как волна народной истории несёт Наполеона то к славе, то к разочарованию. А он, Наполеон, думает, что это он сам несётся, а не волна его несёт. А оказывается – всё-таки волна.
Итак, Путин. Я, конечно, не знаю наверняка для чего он всё это делал с Крымом, но могу предположить. Думаю, он хотел, чтобы внутри России была ещё такая особая земля, которая бы именно его любила. Была ему убежищем. Землёй верных. Цитаделью. Как Москва – для Сталина, как Украина – для Хрущёва, как Малая Земля – для Брежнева.
Земля, которую он вознёс выше других, пусть и пойдя на жертвы. Которую осыпал милостями просто так. Которой одной – дал больше других, пусть и за счёт других. И вот теперь, пусть другие эту Землю и не любят, пусть другие завидуют ей или даже враждуют с ней, но тут, именно тут он может чувствовать себя спокойно. Тут он может быть честным и прямым. Тут, не оглядываясь, он может любить, и быть любимым.
Сюда, сюда зовёт его сердце. Чтобы увидеть их, тех людей, ради которых он пожертвовал своей репутацией в мире, пожертвовал признанием, деньгами, статусом, своей популярностью даже и в остальной, дорогой ему, России. Он приехал к ним. Чтобы увидеть их. Их. Народ завета, народ, ради которого он пошёл на сделку с судьбой.
И увидел:
— Трясущего бородой митрополита, который сообщил, что написал двухтомник про какого-то святого и хочет этот двухтомник везде распространять.
— Муллу, который сообщил, что ему надо дать деньги на мечеть, и тогда он сразу же пригласит в неё турецкого Президента.
— Раввина, который сказал, что раньше ему подбрасывали свиную голову, и он хотел уехать в Израиль, но теперь останется, т.к. ему дадут денег на новую синагогу.
— Молчаливого местного парня, с тяжёлой челюстью и толстой перекачанной шеей, который сидел прямо за спиной раввина и странно, фиксировано, не мигая, смотрел ему в затылок.
— Деятеля культуры, который выглядел с утра не очень … ну, не станем обижать человека зря … может быть просто внешность такая. Он тоже просил денег, ну … на поправку творчества.
— Какого-то обрюзгшего советского генерала, который … ну, не станем обижать и этого человека … но так изображали самых неприятных персонажей в советских фильмах про войну.
— Красивого военного новой формации, который рассказал зачем-то, что давал присягу СССР, а потом Украине, а уж потом – выбрал Россию. А теперь хочет квартиру подороже.
— Какого-то винодела, посадившего виноградники, и просившего, чтобы виноград теперь закупали именно у него, а тем, кто закупает не у местных, чтобы вообще запретили розлив.
— Какого-то туроператора, который убеждал, что надо ему давать льготные кредиты под выписанные его фирмой турпутёвки так, как будто они — недвижимость.
А вот тех парней — в белых штанах и рубахах, парней с выцветшими от южного солнца соломенными чёлками, с мужественными лицами героев, с сухими и сильными телами бойцов, которые в страшной, жертвенной атаке бросаются на фашистских захватчиков – их не было. Они не пришли на встречу. Потому, что они погибли. Пали смертью храбрых при обороне Севастополя. И видеть их теперь можно только на одноимённой картине Александра Дейнеки, нарисованной им в 1942 году.