«Дружить с вами как со страной, королевой и просто ледью…»
12 сентября, 2016 7:44 пп
Евгений Шестаков
В Лондон десятого прилетели, суббота, жарко, все в рубашках, одни мы в польтах, они стоя, мы у них внутри на ремнях. Висим, потеем, наблюдение через пуговицы ведем.
Приехали к королеве, худенькая такая, сесть предлагает. Спасибо, блядь, постоим.
Булганин говорит: разрешите засвидетельствовать вам, женщина, уважение советского правительства и поблагодарить вас за достойный приём.
Санька булганинский, то ли угрелся на брюхе, спросонок, то ли наоборот, переволновало его, тут же из-под пальта: приём!
Ну, бывает такое, перебдишь в тяжёлых условиях, башка выкл, рефлексы вкл, лепёшку ляпнешь посередь клумбы.
Булганин по животу себя стукнул, сильно так, королеве поклонился и руку не к сердцу, а к брюху приложил, опять сильно.
У меня в наушниках дышало, вдруг перестало.
Хрущёв говорит: не отрицая общей агонии, которой вы тут предаетесь, хотел бы подтвердить твёрдое намерение советского правительства и народа дружить. С вами как страной, королевой и просто ледью.
Она говорит: ю велкам.
Я говорю: Саня, приём. Молчит. Не дышит. Нихуясе на подносе.
Маршал Советского Союза капитана Девятки в складках у себя прикопал, оба при исполнении.
Но охранять внутренний периметр руководителя государства простому карлику не доверят. Он сперва спецшколу при цирке кончит, потом ВДВ, четыреста прыжков с зонтиком, потом Академия Мужества при Генштабе, раз в семестр клиническую смерть сдать и сто метров брассом с оружием в кипятке.
Я говорю: Саня, брат, вякни, квакни, нахуй пошли, не молчи, пожалуйста, сука, брат. Булганин говорит: от лица себя и присутствующих здесь Никиты Сергеевича позвольте вам всесторонне откланяться.
Хрущёв говорит: приятно было иметь честь, всего вам самого наибольшего как женщине и политику.
Я говорю: Саня, я к жене твоей не пойду, не скажу, не смогу, не понесу тебя, Саня, дыши, сука, дыши, мудак! Хуяк! Хрущев меня локтем, аж ебало на сто восемьдесят, как у совы. Гимн заиграл. Союз нерушимый рипаблик свободных.
Подпевает, вежливая, на личике всем привет, в глазках идите нахуй. Межгосударственный, блядь, ордена подвязки Ленина двуполый квартет. Хуяк! Квинтет. Три голоса мужских, один женский, один покойницкий. Я аж из ремней чуть не выпал. Потом уже спросил его, хули ты молчал, выпидрыш кровеносный. Да, говорит, как-то в печали был. Жить, говорит, как-то в общем хотелось, а вот дышать — как-то нет.
Евгений Шестаков
В Лондон десятого прилетели, суббота, жарко, все в рубашках, одни мы в польтах, они стоя, мы у них внутри на ремнях. Висим, потеем, наблюдение через пуговицы ведем.
Приехали к королеве, худенькая такая, сесть предлагает. Спасибо, блядь, постоим.
Булганин говорит: разрешите засвидетельствовать вам, женщина, уважение советского правительства и поблагодарить вас за достойный приём.
Санька булганинский, то ли угрелся на брюхе, спросонок, то ли наоборот, переволновало его, тут же из-под пальта: приём!
Ну, бывает такое, перебдишь в тяжёлых условиях, башка выкл, рефлексы вкл, лепёшку ляпнешь посередь клумбы.
Булганин по животу себя стукнул, сильно так, королеве поклонился и руку не к сердцу, а к брюху приложил, опять сильно.
У меня в наушниках дышало, вдруг перестало.
Хрущёв говорит: не отрицая общей агонии, которой вы тут предаетесь, хотел бы подтвердить твёрдое намерение советского правительства и народа дружить. С вами как страной, королевой и просто ледью.
Она говорит: ю велкам.
Я говорю: Саня, приём. Молчит. Не дышит. Нихуясе на подносе.
Маршал Советского Союза капитана Девятки в складках у себя прикопал, оба при исполнении.
Но охранять внутренний периметр руководителя государства простому карлику не доверят. Он сперва спецшколу при цирке кончит, потом ВДВ, четыреста прыжков с зонтиком, потом Академия Мужества при Генштабе, раз в семестр клиническую смерть сдать и сто метров брассом с оружием в кипятке.
Я говорю: Саня, брат, вякни, квакни, нахуй пошли, не молчи, пожалуйста, сука, брат. Булганин говорит: от лица себя и присутствующих здесь Никиты Сергеевича позвольте вам всесторонне откланяться.
Хрущёв говорит: приятно было иметь честь, всего вам самого наибольшего как женщине и политику.
Я говорю: Саня, я к жене твоей не пойду, не скажу, не смогу, не понесу тебя, Саня, дыши, сука, дыши, мудак! Хуяк! Хрущев меня локтем, аж ебало на сто восемьдесят, как у совы. Гимн заиграл. Союз нерушимый рипаблик свободных.
Подпевает, вежливая, на личике всем привет, в глазках идите нахуй. Межгосударственный, блядь, ордена подвязки Ленина двуполый квартет. Хуяк! Квинтет. Три голоса мужских, один женский, один покойницкий. Я аж из ремней чуть не выпал. Потом уже спросил его, хули ты молчал, выпидрыш кровеносный. Да, говорит, как-то в печали был. Жить, говорит, как-то в общем хотелось, а вот дышать — как-то нет.