Дорогая редакция
8 сентября, 2022 3:18 пп
Мэйдэй
Александр Морозов:
придется вернуться к письму Коммерсанта, поскольку мне возражают многие и многие хорошие люди. Будем считать, что не только Татьяна Шишкова и все ее заместители (Бутрин, Стукалин, Сухов и Ямбаева), но Владимир Желонкин, а значит и все сотрудники редакции подписались и скрылись за подписью «Редакция». Контекст: эта редакция последняя из крупных в Москве, кто откровенно «фрондирует» в отношении текущей политики Кремля. Все остальное зачищено (Эхо, Новая, Ведомости и т.д.). Позиция «Коммерсанта» в дни войны вызывает огромный интерес. В кулуарах все обсуждают: это что — «раскол элит»? Допустим, в 2019 году Усманов выкинул отдел политики из газеты (вместе с Сафроновым) и ладно. Но тут — война — и возможно, как думают некоторые, это обстоятельства, которые подвигают и Усманова к некоторой демонстрации «критического взгляда» (Этим же сейчас занимается и Дерипаска). Все это, конечно, критический взгляд в пределах «Терезина» (т.е. известного концлагеря, где было и самоуправление, и театр, и кружки рисования для детей — там собирали эшелоны в Освенцим). И вот Сафронова отправляют из Терезина в Освенцим. Буквально! Потому что что такое 22 года? Ну, пусть не Освенцим. Давайте возьмем, сталинизм. Человек уехал в бездну.
И вот я открываю «письмо редакции». Я вижу перед собой чудовищный, порноангелический текст. Написан он ангельским голосом, и при этом является полной порнографией. В первой части пионерским тоном рассказывается как Ваня вырос в редакции, как мы все его любили, какие у него прекрасные качества. (Так начинается письмо при отправке в освенцим). Перед глазами автора — слепое пятно. Невозможно словами назвать — кто отправляет Ваню на 20 лет. Даже в такой ситуации — это невозможно. Это — «фигура умолчания». Мы не можем называть прямо, кто нас жрет (ежедневно). «Мы, — пишет автор письма, — не услышали никаких публичных доказательств твоей вины. И уверены: в другое время, в другой ситуации ты был бы оправдан. Да и дела такого изначально, возможно, не было бы». Это тонкая, совершенно «ангельская» оговорка: «возможно»! (может быть, было, а может не было бы… но вот в эти тяжелые времена…). Концовка этого письма является откровенным смысловым блядством. Авторы письма пишут: понимаешь, Ваня, «…времена не выбирают. Зато можно выбрать, каким быть в эти времена. И ты сделал свой выбор. Эти два года ты был образцом достойного поведения. Ты не сдался — и не сдашься теперь. Мы знаем, что ты выдержишь все испытания. Мы любим тебя, мы верим в тебя…».
Безусловно, если бы это письмо написал Подрабинек, тут никакого порноангелизма не было бы. Но кто напутствует Ваню «выдержать все испытания»? Кто ему пишет «мы уверены, ты выдержишь все испытания»?
Наташа, Зоя! Вы что не видите чудовищного цинизма, в котором автор текста даже не отдает себе отчета? Вглядитесь в структуру текста: это от «кого» и «кому» напутствие? От большой группы конформистов, которые даже и при таких сроках, не в состоянии нигде прямо сказать, кто конкретно их жрет, назвать вещи своими именами? кому — человеку отправляющемуся в ад? Здесь людям полностью изменил вкус, такт и историческая ответственность. Это письмо написано «хорошими людьми». Образ автора — «ангельский». И сама эта ангельская, пионерская интонация, это жуткое напутствие, просто обнажает свою порнографическую природу.
(подчеркну. Все что я написал про это письмо — не имеет отношения ни к позиции оставшихся в мск вообще, ни к героизму тех, кто что-то там пытается делать, ни тем более к Яшину, Кара-Мурзе, — которые сели, слава богу, без таких порнографических напутствий «от коллектива»). И вряд ли вы меня убедите, что вы видите в этом письме «солидарность», а я чего-то не понимаю в «московской жизни». Я ее прекрасно понимаю))). И смысл и стиль конкретно этого «исторического документа» — совершенно прозрачен. Авторы не отдают даже себе отчет, что это написано милыми шлюхами, которые вырядились зайцами в шапках с помпончиками. При всем уважении, к Желонкину, Веретенниковой, Бутрину и др., которых я знаю много лет. Я не о конкретных людях в редакции — а об «образе автора» этого письма. Это — литературоведение. А не вопросы этики))). Откройте глаза, освободите себя от общей абстрактной эмоции, при которой «всех жалко» — и вчитайтесь конкретно в этот исторический документ. Никому из образованных людей в нацистской Германии, или в сталинской России не пришло бы в голову публиковать такого типа позорный документ.
Мэйдэй
Александр Морозов:
придется вернуться к письму Коммерсанта, поскольку мне возражают многие и многие хорошие люди. Будем считать, что не только Татьяна Шишкова и все ее заместители (Бутрин, Стукалин, Сухов и Ямбаева), но Владимир Желонкин, а значит и все сотрудники редакции подписались и скрылись за подписью «Редакция». Контекст: эта редакция последняя из крупных в Москве, кто откровенно «фрондирует» в отношении текущей политики Кремля. Все остальное зачищено (Эхо, Новая, Ведомости и т.д.). Позиция «Коммерсанта» в дни войны вызывает огромный интерес. В кулуарах все обсуждают: это что — «раскол элит»? Допустим, в 2019 году Усманов выкинул отдел политики из газеты (вместе с Сафроновым) и ладно. Но тут — война — и возможно, как думают некоторые, это обстоятельства, которые подвигают и Усманова к некоторой демонстрации «критического взгляда» (Этим же сейчас занимается и Дерипаска). Все это, конечно, критический взгляд в пределах «Терезина» (т.е. известного концлагеря, где было и самоуправление, и театр, и кружки рисования для детей — там собирали эшелоны в Освенцим). И вот Сафронова отправляют из Терезина в Освенцим. Буквально! Потому что что такое 22 года? Ну, пусть не Освенцим. Давайте возьмем, сталинизм. Человек уехал в бездну.
И вот я открываю «письмо редакции». Я вижу перед собой чудовищный, порноангелический текст. Написан он ангельским голосом, и при этом является полной порнографией. В первой части пионерским тоном рассказывается как Ваня вырос в редакции, как мы все его любили, какие у него прекрасные качества. (Так начинается письмо при отправке в освенцим). Перед глазами автора — слепое пятно. Невозможно словами назвать — кто отправляет Ваню на 20 лет. Даже в такой ситуации — это невозможно. Это — «фигура умолчания». Мы не можем называть прямо, кто нас жрет (ежедневно). «Мы, — пишет автор письма, — не услышали никаких публичных доказательств твоей вины. И уверены: в другое время, в другой ситуации ты был бы оправдан. Да и дела такого изначально, возможно, не было бы». Это тонкая, совершенно «ангельская» оговорка: «возможно»! (может быть, было, а может не было бы… но вот в эти тяжелые времена…). Концовка этого письма является откровенным смысловым блядством. Авторы письма пишут: понимаешь, Ваня, «…времена не выбирают. Зато можно выбрать, каким быть в эти времена. И ты сделал свой выбор. Эти два года ты был образцом достойного поведения. Ты не сдался — и не сдашься теперь. Мы знаем, что ты выдержишь все испытания. Мы любим тебя, мы верим в тебя…».
Безусловно, если бы это письмо написал Подрабинек, тут никакого порноангелизма не было бы. Но кто напутствует Ваню «выдержать все испытания»? Кто ему пишет «мы уверены, ты выдержишь все испытания»?
Наташа, Зоя! Вы что не видите чудовищного цинизма, в котором автор текста даже не отдает себе отчета? Вглядитесь в структуру текста: это от «кого» и «кому» напутствие? От большой группы конформистов, которые даже и при таких сроках, не в состоянии нигде прямо сказать, кто конкретно их жрет, назвать вещи своими именами? кому — человеку отправляющемуся в ад? Здесь людям полностью изменил вкус, такт и историческая ответственность. Это письмо написано «хорошими людьми». Образ автора — «ангельский». И сама эта ангельская, пионерская интонация, это жуткое напутствие, просто обнажает свою порнографическую природу.
(подчеркну. Все что я написал про это письмо — не имеет отношения ни к позиции оставшихся в мск вообще, ни к героизму тех, кто что-то там пытается делать, ни тем более к Яшину, Кара-Мурзе, — которые сели, слава богу, без таких порнографических напутствий «от коллектива»). И вряд ли вы меня убедите, что вы видите в этом письме «солидарность», а я чего-то не понимаю в «московской жизни». Я ее прекрасно понимаю))). И смысл и стиль конкретно этого «исторического документа» — совершенно прозрачен. Авторы не отдают даже себе отчет, что это написано милыми шлюхами, которые вырядились зайцами в шапках с помпончиками. При всем уважении, к Желонкину, Веретенниковой, Бутрину и др., которых я знаю много лет. Я не о конкретных людях в редакции — а об «образе автора» этого письма. Это — литературоведение. А не вопросы этики))). Откройте глаза, освободите себя от общей абстрактной эмоции, при которой «всех жалко» — и вчитайтесь конкретно в этот исторический документ. Никому из образованных людей в нацистской Германии, или в сталинской России не пришло бы в голову публиковать такого типа позорный документ.