Десять принципов Фомы
30 марта, 2019 9:20 дп
Яков Миркин
Я сидел прямо за спиной сестры Анджелы Дэвис, вдыхал лаковый запах ее пышнейших волос и чувствовал себя причастным к горнему миру. Я освобождал невинных из американских тюрем. Я прекращал ковровые бомбардировки Вьетнама. Мне виделся Сальвадор Альенде с автоматом наперевес в развалинах президентского дворца.
Мне было четырнадцать лет и это была вмененная реальность.
Она была неплоха.
В ней угнетали черных. Освобождались из-под гнета народы. В ней ворочалось всё прогрессивное человечество, взирая на мир просветленными глазами. На Кубе пели песни. «Рот фронт!» — учил я племянника. «Но пасаран!» — отвечал он и выбрасывал кулак вбок.
Но жизнь была, скорее, коридорного типа, с общими удобствами, а из кухни не вылезали какие-то типы, не пускавшие к плите.
Я сидел в Совинцентре, прямо у сцены, и у меня дрожали руки от величия того, что нам предстояло создать. По сцене двигались директора Нью-Йоркской фондовой биржи, и сумрачно вещал что-то ее президент. На Москву находил косой денежный дождь.
Солнце свободы и частной собственности поднималось из-за горизонта. Мы строили великую экономику, равную среди равных, мы отделывали ее, как социальную и рыночную, а я строил Гарвард в отдельно взятом отечестве и по ночам собирал толстый учебник. Этому мешал отчаянно воющий младенец.
Мне было тридцать три года, возраст Христа, и это была вмененная реальность.
Эффективные собственники. Креативный класс. Либеральные правители. Гуманность как ракета, пронизывающая облака.
Но жизнь была, скорее, собачьего типа, с заборами, будками, цепями и сахарными косточками, за которые грызлись знакомые псы, не пускавшие к миске.
Я сидел в студии и, готовясь к передаче, настороженно следил, как экраны собирают по кусочкам жизнь.
Там вставала с колен Русь. Там она собирала силы, чтобы отомстить врагам. Там светились наши, а чернились не наши. Там силачи поворачивали вбок потоки продовольствия, ибо не нужно им меда заморского.
И это была вмененная реальность.
Но жизнь была, скорее, землеройного типа, в ней тихо издыхала экономика, с вставленными в нее трубками и катетерами, по которым, не спеша, шествовали нефть и газ. Капали и испарялись денежки. Толстели кодексы – НК, КОАП и брат его УК. Пчелы собирали нектар и тяжелые, с полным брюшком несли его в рой.
На все это есть десять принципов Фомы.
1. Фома Неверующий
2. Фома практичный, циничный, трезвый
3. Фома, не теряющий мечтательности
4. Фома, слушающий всех
5. Фома взвешивающий
6. Фома грешный, а не непогрешимый
7. Фома, пытающийся ухватить суть
8. Фома веселый, потому что если не веселиться, то будешь печально лежать на пороге
9. Фома живущий.
10. Фома — непреклонный
Да пребудет этот хитрый Фома в каждом из нас!
Яков Миркин
Я сидел прямо за спиной сестры Анджелы Дэвис, вдыхал лаковый запах ее пышнейших волос и чувствовал себя причастным к горнему миру. Я освобождал невинных из американских тюрем. Я прекращал ковровые бомбардировки Вьетнама. Мне виделся Сальвадор Альенде с автоматом наперевес в развалинах президентского дворца.
Мне было четырнадцать лет и это была вмененная реальность.
Она была неплоха.
В ней угнетали черных. Освобождались из-под гнета народы. В ней ворочалось всё прогрессивное человечество, взирая на мир просветленными глазами. На Кубе пели песни. «Рот фронт!» — учил я племянника. «Но пасаран!» — отвечал он и выбрасывал кулак вбок.
Но жизнь была, скорее, коридорного типа, с общими удобствами, а из кухни не вылезали какие-то типы, не пускавшие к плите.
Я сидел в Совинцентре, прямо у сцены, и у меня дрожали руки от величия того, что нам предстояло создать. По сцене двигались директора Нью-Йоркской фондовой биржи, и сумрачно вещал что-то ее президент. На Москву находил косой денежный дождь.
Солнце свободы и частной собственности поднималось из-за горизонта. Мы строили великую экономику, равную среди равных, мы отделывали ее, как социальную и рыночную, а я строил Гарвард в отдельно взятом отечестве и по ночам собирал толстый учебник. Этому мешал отчаянно воющий младенец.
Мне было тридцать три года, возраст Христа, и это была вмененная реальность.
Эффективные собственники. Креативный класс. Либеральные правители. Гуманность как ракета, пронизывающая облака.
Но жизнь была, скорее, собачьего типа, с заборами, будками, цепями и сахарными косточками, за которые грызлись знакомые псы, не пускавшие к миске.
Я сидел в студии и, готовясь к передаче, настороженно следил, как экраны собирают по кусочкам жизнь.
Там вставала с колен Русь. Там она собирала силы, чтобы отомстить врагам. Там светились наши, а чернились не наши. Там силачи поворачивали вбок потоки продовольствия, ибо не нужно им меда заморского.
И это была вмененная реальность.
Но жизнь была, скорее, землеройного типа, в ней тихо издыхала экономика, с вставленными в нее трубками и катетерами, по которым, не спеша, шествовали нефть и газ. Капали и испарялись денежки. Толстели кодексы – НК, КОАП и брат его УК. Пчелы собирали нектар и тяжелые, с полным брюшком несли его в рой.
На все это есть десять принципов Фомы.
1. Фома Неверующий
2. Фома практичный, циничный, трезвый
3. Фома, не теряющий мечтательности
4. Фома, слушающий всех
5. Фома взвешивающий
6. Фома грешный, а не непогрешимый
7. Фома, пытающийся ухватить суть
8. Фома веселый, потому что если не веселиться, то будешь печально лежать на пороге
9. Фома живущий.
10. Фома — непреклонный
Да пребудет этот хитрый Фома в каждом из нас!