«Да потому что нельзя, чтобы в тюрьме было лучше, чем на воле!..»
11 августа, 2018 7:10 пп
Алексей Рощин
Prisoners Revolt in an Old West Jail
Жизнь как тюрьма
Случай с «пытками в Ярославской колонии» — одно из множества ярких свидетельств того, что в России, как говорится, «все течёт, но ничего не меняется». Прежде всего удивляет сам по себе уровень шума, поднятый вокруг, в общем, абсолютно рядового эпизода издевательств надзирателей над заключёнными.
Наше общество ведёт себе в точности как душевнобольной с «синдромом Корсакова» — то есть как человек, у которого намертво блокирована долговременная память. Оттого такие больные «всё воспринимают как в первый раз», и способны, скажем, целый день напролет плакать над каким-то печальным эпизодом мультфильма (или же, наоборот, хохотать над одной и той же шуткой). Надо просто предъявлять то или другое с интервалом в 5 минут, вся хитрость.
Сегодня или завтра выложу на эту тему очередную свою лекцию на Ютубе по «Психологии жестокости», а тут просто повторю одну свою запись 2013 года — главку из книги «Психология совка».
Тогда она была посвящена совершенно аналогичной буче по поводу пыток в ИТУ, связанной с издевательствами, которые описала Мария Толоконникова, одна из «Пусси Райот», отсидевшая «двушечку». Потом, менее года назад, был скандал вокруг того, как пытали Дадина, и вот теперь — третье предъявление той же хохмы. Публика негодует, как в первый раз…
Жизнь как тюрьма
Как ни странно, но «письмо Толоконниковой» из колонии вызвало целую бурю в центральных СМИ. По-моему, ни одно крупное «прайм-таймовое» ток-шоу на федеральных каналах не обошлось без обсуждения условий жизни и труда заключенных в российских тюрьмах. Я послушал несколько. В основном, конечно, приглашённая интеллигенция, разбавленная «элитой», несет на этих шоу всякую пургу – но попадались там и некоторые очевидные «представители народа», которые, волнуясь, пытались всё-таки проорать свою «правду», своё отношение к темам, которые подняла Толоконникова.
И мысль, звучащая за их криками, мне показалась очень любопытной. Интеллигенты (которым не терпелось похвастать собственным широким кругозором), конечно, вовсю приводили примеры тюрем на Западе, в Америке и особенно в Европе – про которые в России и так уже давно сложилось мнение, что «в европах не тюрьма, а санаторий». А «люди из народа» им в ответ, волнуясь, доказывали, «что у нас, как у них, нельзя». Почему?
Да потому что нельзя, чтобы в тюрьме было лучше, чем на воле!! Ведь что иначе получится?! Что преступник, совершив преступление, получит возможность жить лучше, чем он жил до того? Как же так?
И это ведь действительно тонкий момент! По логике так и получается: «хорошие тюрьмы», то есть тюрьмы с мягкими условиями заключения, могут позволить себе не просто богатые страны – но страны, в которых просто очень высоки средние стандарты жизни!
То есть те, в которых даже бедняк одет, обогрет, относительно сыт и имеет возможности для интересного досуга: тогда и только тогда одно лишь лишение свободы будет для него болезненным.
Но у нас, особенно везде «за пределами МКАД», жизнь настолько сера, скудна и однообразна, что, сделай мы у себя «тюрьмы, как на Западе» — безусловно, множество людей захочет туда переселиться на время, просто для того, чтобы иметь гарантированную крышу над головой, кусок хлеба и, к примеру, «возможности для обучения», какие есть у Брейвика: на русской воле-то такого фиг найдешь!
«Люди из народа» на всех обсуждениях очень старались донести до высоколобых оппонентов простую мысль: мол, пытки и издевательства в тюрьмах – необходимое условие для того, чтобы тюрьма была всё-таки наказанием для преступников. Ибо просто «лишение свободы» для многих никаким наказанием и не является. Они этой свободы и так не имеют, задавленные нищетой. А ту свободу, что есть, многие охотно бы обменяли на теплые нары, сытную баланду и человечных, участливых надзирателей.
И только, мол, угроза постоянных побоев, пыток холодом и голодом, гомосексуальных издевательств и принудительного труда по 16 ч в сутки и делает тюрьму нежелательным местом для большинства российского народонаселения».
Алексей Рощин
Prisoners Revolt in an Old West Jail
Жизнь как тюрьма
Случай с «пытками в Ярославской колонии» — одно из множества ярких свидетельств того, что в России, как говорится, «все течёт, но ничего не меняется». Прежде всего удивляет сам по себе уровень шума, поднятый вокруг, в общем, абсолютно рядового эпизода издевательств надзирателей над заключёнными.
Наше общество ведёт себе в точности как душевнобольной с «синдромом Корсакова» — то есть как человек, у которого намертво блокирована долговременная память. Оттого такие больные «всё воспринимают как в первый раз», и способны, скажем, целый день напролет плакать над каким-то печальным эпизодом мультфильма (или же, наоборот, хохотать над одной и той же шуткой). Надо просто предъявлять то или другое с интервалом в 5 минут, вся хитрость.
Сегодня или завтра выложу на эту тему очередную свою лекцию на Ютубе по «Психологии жестокости», а тут просто повторю одну свою запись 2013 года — главку из книги «Психология совка».
Тогда она была посвящена совершенно аналогичной буче по поводу пыток в ИТУ, связанной с издевательствами, которые описала Мария Толоконникова, одна из «Пусси Райот», отсидевшая «двушечку». Потом, менее года назад, был скандал вокруг того, как пытали Дадина, и вот теперь — третье предъявление той же хохмы. Публика негодует, как в первый раз…
Жизнь как тюрьма
Как ни странно, но «письмо Толоконниковой» из колонии вызвало целую бурю в центральных СМИ. По-моему, ни одно крупное «прайм-таймовое» ток-шоу на федеральных каналах не обошлось без обсуждения условий жизни и труда заключенных в российских тюрьмах. Я послушал несколько. В основном, конечно, приглашённая интеллигенция, разбавленная «элитой», несет на этих шоу всякую пургу – но попадались там и некоторые очевидные «представители народа», которые, волнуясь, пытались всё-таки проорать свою «правду», своё отношение к темам, которые подняла Толоконникова.
И мысль, звучащая за их криками, мне показалась очень любопытной. Интеллигенты (которым не терпелось похвастать собственным широким кругозором), конечно, вовсю приводили примеры тюрем на Западе, в Америке и особенно в Европе – про которые в России и так уже давно сложилось мнение, что «в европах не тюрьма, а санаторий». А «люди из народа» им в ответ, волнуясь, доказывали, «что у нас, как у них, нельзя». Почему?
Да потому что нельзя, чтобы в тюрьме было лучше, чем на воле!! Ведь что иначе получится?! Что преступник, совершив преступление, получит возможность жить лучше, чем он жил до того? Как же так?
И это ведь действительно тонкий момент! По логике так и получается: «хорошие тюрьмы», то есть тюрьмы с мягкими условиями заключения, могут позволить себе не просто богатые страны – но страны, в которых просто очень высоки средние стандарты жизни!
То есть те, в которых даже бедняк одет, обогрет, относительно сыт и имеет возможности для интересного досуга: тогда и только тогда одно лишь лишение свободы будет для него болезненным.
Но у нас, особенно везде «за пределами МКАД», жизнь настолько сера, скудна и однообразна, что, сделай мы у себя «тюрьмы, как на Западе» — безусловно, множество людей захочет туда переселиться на время, просто для того, чтобы иметь гарантированную крышу над головой, кусок хлеба и, к примеру, «возможности для обучения», какие есть у Брейвика: на русской воле-то такого фиг найдешь!
«Люди из народа» на всех обсуждениях очень старались донести до высоколобых оппонентов простую мысль: мол, пытки и издевательства в тюрьмах – необходимое условие для того, чтобы тюрьма была всё-таки наказанием для преступников. Ибо просто «лишение свободы» для многих никаким наказанием и не является. Они этой свободы и так не имеют, задавленные нищетой. А ту свободу, что есть, многие охотно бы обменяли на теплые нары, сытную баланду и человечных, участливых надзирателей.
И только, мол, угроза постоянных побоев, пыток холодом и голодом, гомосексуальных издевательств и принудительного труда по 16 ч в сутки и делает тюрьму нежелательным местом для большинства российского народонаселения».