«Да, Игорь Иваныч. Никто ничего не платил…»
15 октября, 2018 1:43 пп
Евгений Шестаков
— Когда будешь писать этот пост, особо отметь, что никто ничего тебе не платил.
— Да, Игорь Иваныч. Никто ничего не платил. Кстати, спасибо за мотоцикл, ушел в тот же день.
— Ну, зря. Не русский что-ли? Быстрой езды не любишь?
— Ну, очки же. И тяжелый он, наебнусь.
— Ну, твое дело. Значит, квартира… Вот смотри. Мне 58, индекс массы тела 37, рейтинг 5. Перемножаем. Результат делим на рост- 175. Должно получиться грубо 60. Это ширина улыбки. А у меня 12. В лучшем случае. Понимаешь?
— Дефицит радости.
— Дистрофия, блядь. Анорексия души. А парадокс в том, что при тех же вводных вчера улыбался на ширину любой открываемой двери. Где иду — там парад победы, я в нем главный танк, главный танкер и самосвал с бриллиантами. Но вчера.
— Женщины…
— Бабы. Вычти из себя бабу, и ты никто. Эскортами обвешайся, балеринами, хуинами, не поможет. Если нет той, от которой ты трепещешь — все, пиздец. Ты уже не трепещешь. Ты обесточен, твоя розетка ушла к другому. Ты можешь, блядь, такую схему нарисовать, что идет нахуй вся Сикстинская капелла, одним красным и одним синим карандашом, бог от зависти бородой подавится, я могу. Стрела туда, стрела сюда, здесь преодолеваем санкционный барьер, там сажаем тех, тут валим этих, потекло, по трубе на выходе дистиллят в хрустальную вазу эпохи Дзинь. Она им тушь смывает, всего-то. Зато у тебя хуй между ног больше, чем любой конь. И в яхту ты ступаешь ногой, как в туфлю. И ее ресницы хлопают громче, чем целый стадион долбоебов. Потому что ты мужик. Счастье мужика — это когда нижняя голова поет дуэтом с верхней. Музыка сфер. Плач вечности от зависти перед белковым телом.
— Квартира…
— Помню… Есть такое понятие в механике — хуяк. Это когда что-то необходимое резко вынимают из-под чего-то хрупкого. Хуяк — и на фотках ты гигант, а в зеркале ебаный пигмей с горбом. Вот буквально вчера в это самое время тебе дуло в лицо, плескало, шумело, ты был Магеллан. Который обогнул Кука, выебал его в жопу и съел, глядя ему в лицо. Теперь ты никто. У тебя в руках все. Но пошли они нахуй, руки. Они ведь не удержали…
— Квартира…
— Пять этажей. Балкон с вертолетом. Балкон с самолетом. Подбалконник из карельского мрамора. С кровью мамонта. Окаменевшей. Светильник из глаз бенгальского тигра. Рубиновая девушка с веслом в каждой комнате. Сатир Милосский с оторванными руками. Одиннадцатая заповедь “Не уходий”, камень, подлинник. Зачем? Дурак ты. Не понимаешь ничего в искусстве и в людях. Ну, и не пиши ничего. Все, иди.
— Это памятник.
— Ну, вот. Дотумкал. Свободен.
— Любви.
— Ну, типа.
— И храм.
— А вот про это, сука, не надо. Не смей. А то он меня в свой вызовет, и будет раскол башки.
— Не понял.
— Памятник неизвестной гимнастке там у него. И гипсовая маска. После развода. С лицом уже не совпадает. Все, топай. И так уже лишнего ушами хлебнул…
Евгений Шестаков
— Когда будешь писать этот пост, особо отметь, что никто ничего тебе не платил.
— Да, Игорь Иваныч. Никто ничего не платил. Кстати, спасибо за мотоцикл, ушел в тот же день.
— Ну, зря. Не русский что-ли? Быстрой езды не любишь?
— Ну, очки же. И тяжелый он, наебнусь.
— Ну, твое дело. Значит, квартира… Вот смотри. Мне 58, индекс массы тела 37, рейтинг 5. Перемножаем. Результат делим на рост- 175. Должно получиться грубо 60. Это ширина улыбки. А у меня 12. В лучшем случае. Понимаешь?
— Дефицит радости.
— Дистрофия, блядь. Анорексия души. А парадокс в том, что при тех же вводных вчера улыбался на ширину любой открываемой двери. Где иду — там парад победы, я в нем главный танк, главный танкер и самосвал с бриллиантами. Но вчера.
— Женщины…
— Бабы. Вычти из себя бабу, и ты никто. Эскортами обвешайся, балеринами, хуинами, не поможет. Если нет той, от которой ты трепещешь — все, пиздец. Ты уже не трепещешь. Ты обесточен, твоя розетка ушла к другому. Ты можешь, блядь, такую схему нарисовать, что идет нахуй вся Сикстинская капелла, одним красным и одним синим карандашом, бог от зависти бородой подавится, я могу. Стрела туда, стрела сюда, здесь преодолеваем санкционный барьер, там сажаем тех, тут валим этих, потекло, по трубе на выходе дистиллят в хрустальную вазу эпохи Дзинь. Она им тушь смывает, всего-то. Зато у тебя хуй между ног больше, чем любой конь. И в яхту ты ступаешь ногой, как в туфлю. И ее ресницы хлопают громче, чем целый стадион долбоебов. Потому что ты мужик. Счастье мужика — это когда нижняя голова поет дуэтом с верхней. Музыка сфер. Плач вечности от зависти перед белковым телом.
— Квартира…
— Помню… Есть такое понятие в механике — хуяк. Это когда что-то необходимое резко вынимают из-под чего-то хрупкого. Хуяк — и на фотках ты гигант, а в зеркале ебаный пигмей с горбом. Вот буквально вчера в это самое время тебе дуло в лицо, плескало, шумело, ты был Магеллан. Который обогнул Кука, выебал его в жопу и съел, глядя ему в лицо. Теперь ты никто. У тебя в руках все. Но пошли они нахуй, руки. Они ведь не удержали…
— Квартира…
— Пять этажей. Балкон с вертолетом. Балкон с самолетом. Подбалконник из карельского мрамора. С кровью мамонта. Окаменевшей. Светильник из глаз бенгальского тигра. Рубиновая девушка с веслом в каждой комнате. Сатир Милосский с оторванными руками. Одиннадцатая заповедь “Не уходий”, камень, подлинник. Зачем? Дурак ты. Не понимаешь ничего в искусстве и в людях. Ну, и не пиши ничего. Все, иди.
— Это памятник.
— Ну, вот. Дотумкал. Свободен.
— Любви.
— Ну, типа.
— И храм.
— А вот про это, сука, не надо. Не смей. А то он меня в свой вызовет, и будет раскол башки.
— Не понял.
— Памятник неизвестной гимнастке там у него. И гипсовая маска. После развода. С лицом уже не совпадает. Все, топай. И так уже лишнего ушами хлебнул…