«Больше 15 лет мы существуем с бюджетом страха…»
1 ноября, 2017 10:19 дп
Яков Миркин
«Карта испуганной страны».
Моя новая статья в Газета.ру – разбор бюджетной политики.
«Закон о бюджете – это тысячи страниц, частью секретных. Каждый год в уже принятый закон вносится множество изменений. Как разобраться в этом бумажном буйстве? Что сулит нам бюджетная политика – новые школы или котлованы с зарытыми деньгами? Для этого нужна карта — где находимся и куда движемся.
Первое, что бросается в глаза на этой карте – тяжелейшие налоги. Две трети государств имеет меньшую фискальную нагрузку, чем Россия. Доходы «общего правительства» к ВВП в России — около 40% ВВП (МВФ). У США – 32%. Все страны с темпами роста в 4 – 6% имеют налоговое бремя гораздо меньше, чем у нас. Даже сам Минфин в своих Основных направлениях бюджетной политики на 2018 – 2020 годы вдруг проговаривается, что государство слишком глубоко залезает в наши карманы и это ограничивает рост.
Фундаментальное свойство российского бюджета – брать из доходов бизнеса и населения слишком много, не создавая легких налоговых стимулов к росту. Это свойство останется с нами и в 2018 – 2020 годах. Отсюда и низкая норма инвестиций в основной капитал – в районе 20 -21% ВВП, не дающая экономике расти быстро. В Китае норма инвестиций выше 40%, в Индии — под 30%.
Много налогов, пошлин, сборов и мало инвестиций? Понятно, почему Минфин прогнозирует в 2018 – 2020 годах унылые 2,1 – 2,3% роста ВВП (их еще нужно сделать), в то время, как весь мир растет со скоростью выше 3%, а Китай и Индия – больше 6% ВВП в реальном измерении в год. Но, если будем медленно расти, то, значит, и бюджет в 2018 – 2020 годах обязательно будет серенький, не скоростной, скорее, дележкой пирога, который, если и прибывает, то по чуть-чуть. Бюджет с огромным желанием что-то сжать, сэкономить, отрезать лишнее, но не бурно расти. Это называется «бюджетная консолидация», замораживание – и, в первую очередь, в социальных расходах. Бюджетная консолидация – это всегда кризисное состояние. Именно ее нам пророчит Минфин в 2018 – 2020 годах.
А что еще есть на карте государственных финансов? Больше 15 лет мы существуем с бюджетом страха, предосторожности. Как только появятся какие-то, в понимании Минфина, лишние деньги, их нужно сразу же отдать в резервные фонды, в валюту, а не в инвестиции и не в рост. Речь идет о знаменитом «бюджетном правиле», когда нефтегазовые доходы от превышения цены нефти в 40 долларов (когда-то 92 доллара) будут складываться про запас вместо того, чтобы тратить. На них будет покупаться валюта.
Вроде бы так и нужно, а как же еще? На самом деле – огромная деформация. Сначала бизнесу и имуществу населения не даем расти, изымая у них слишком много из заработанного в бюджет. А потом эти взятые с боем деньги сами не вкладываем, отправляя вместо инвестиций в валюту, за рубеж. Чудесная конструкция экономики, у которой вечно выкачивают наружу деньги, ее кровь, и еще требуют: «Расти, милая, побыстрее!».
Что еще на нашей путеводной карте? Красным, ярко помечено – «государственный долг». Источником роста инвестиций, а потом и доходов бюджета мог бы стать госдолг не в 15 – 16% ВВП, как нам обещает Минфин в 2018 – 2020 годах, а хотя бы в 25 – 30% ВВП, что тоже безопасно, особенно если он финансируется во многом за счет внутреннего инвестора. В быстро растущем Китае в 2018 – 2020 годах госдолг будет больше 50%, в Индии, ставшей всех опережать, выше 60% (МВФ). Все финансовые источники – под рост, под скорость модернизации. Но мы после 1998 года никак не можем прийти в себя, преодолеть психологическую травму, связывая с госдолгом только дефолты, инфляцию, вывоз капитала (его и так вывозят в огромных количествах), но не используя его так, как это делается повсеместно — для поддержки роста.
На нашей карте есть еще большая гора – Банк России. Когда бюджет – серенький и он осторожничает, но при этом центральный банк доступным кредитом и снижающимся процентом стимулирует экономический рост, всегда есть надежда на то, что впереди – высокая динамика национального хозяйства. Но в нашем случае это не так. На бюджет, который больше стискивает зубы, чем улыбается, накладывается «умеренно-жесткая денежная политика» Банка России, высокий процент и любовь к сильному рублю. Всё вместе, с учетом санкций в доступе к международному рынку капиталов, скорее, тормозит, а не поддерживает рост.
Это так называемое «великое финансовое замораживание», в котором стынет российская экономика. В ней, чтобы расти по-настоящему, вся надежда на внешние факторы, на то, что мировые цены и спрос на нефть и другое экспортное сырье будут выше, чем ожидается. А еще на то, что больному хочется жить, и он, то шатко, то валко, но будет как-то восстанавливаться сам, не забывая о финансовой помощи, оказываемой из бюджета оборонно-промышленному комплексу, зерновому хозяйству, фармацевтике и некоторым другим точкам «опережающего роста».
Что делать, куда деваться, как говорили когда-то в русских деревнях? Перед нами карта холодного, боязливого бюджета, пытающегося всем объяснить, что, чем осторожнее он будет, тем лучше условия для роста экономики, особенно в условиях жесткого кредита. Но это всё слова, а бюджет – это дела и деньги. Их-то сколько?
И доходы, и расходы консолидированного бюджета (центр + регионы + внебюджетные фонды) в 2018 – 2020 годах будут находиться в пределах 32 – 36 трлн. рублей. В валютном эквиваленте Минфин оценивает их в 500 – 580 млрд. долл. (в 2013 году – примерно 800 млрд. долл.). Это небольшая величина. В любой из стран «Большой Семерки» доходы «общего правительства» выше. Бюджет США примерно в 12 – 14 раз больше.
На что пойдут эти деньги? Куда на карте растечется эта денежная река? Первое, что замечаешь — некоторое ослабление силового аспекта в структуре расходов консолидированного бюджета. На национальную оборону, безопасность и правоохранительную деятельность в 2013 г. приходилось 16,8% расходов «общего правительства», в 2016 г. – 18,5%, в 2020 г. планируется 14,1%. Чуть меньше станет «общегосударственных вопросов». Их доля в расходах сократится с 6% до 5,7%. Зато обслуживание государственного и муниципального долга вырастет до 2,9% расходов в 2020 г. вместо 1,7% в 2013 году. Если сложить все эти статьи, то видно, что государство решило стать чуть дешевле в сравнении с временем до кризиса (2013 г.).
Правда, мы не знаем, не перенесена ли часть расходов в другие части бюджета (данные закрыты). Когда оборонные предприятия докапитализируются, чтобы покрыть убытки и кредиты, или получают процентные субсидии из бюджета – это, по сути, военные расходы. То же самое, если социальные расходы, связанные с силовыми структурами, финансируются из обычных статей.
Относительно меньше станет вложений в национальную экономику (от 13% расходов в 2013 году к 12,2% в 2020 году). Зато чувствуется попытка оживления социальной части бюджета. Именно в том самом важном для нас куске финансов, за который мы бесконечно торгуемся с государством. Всем известно, что был провал в финансировании образования. В 2016 году на эти цели тратились 9,9% расходов консолидированного бюджета вместо 11,4% в 2013 г. На 2020 год планируется 10,7%. То же в финансировании ЖКХ, культуры и кинематографии – попытка после спада во время кризиса попытка приблизиться к уровню 2013 года. В здравоохранении вместо 9,2% в 2013 году намечены 11,5% в 2020 году. Виден рост затрат в части «социальной политики» (пенсии, социальное обеспечение) с 34,6% в 2013 году до 34,9% в 2020 году. Как раз тот случай, когда доли процента стоят десятки миллиардов.
В целом, если взять «социальные статьи» консолидированного бюджета, то в 2013 году на них приходись 61,8% расходов, в 2016 году – 60,1%, в 2020 году – 63,2%. Тенденции, намерения чуть развернуть денежную реку в сторону населения очевидны.
Нам аплодировать? Встать и петь гимны? Нет, потому что экономика очень хрупка, крайне зависима от внешних факторов, пляшущих, как на сковородке, и еще тысячу раз может все перемениться. Но это реальная картина – пассивный, не блещущий стимулами бюджет, пытающийся стать в 2018 – 2020 годах чуть более социальным.
Самое главное для нас, что это не бюджет опережающего развития и не бюджет страны, собирающейся расти со скоростью выше среднемировой. Скорее, крадущийся по неровной дороге бюджет, пытающийся не провалиться в яму. Мы можем уважать старания государства, пытающегося стабилизировать экономику и чуть подбодрить всех нас, но мы должны понимать, что «экономическое чудо» в России, если бы оно состоялось, рост на опережение – это другая, более агрессивная финансовая политика во всех ее ипостасях (налоги, пошлины и тарифы, государственные расходы, госдолг, кредит, процент, валютный курс, амортизация, инвестиции)»
Источник: Основные направления бюджетной, налоговой и таможенно-тарифной политики на 2018 год и на плановый период 2019 и 2020 годов. Минфин, 2017; статистика исполнения бюджета (Минфин): Government Finance Statistics, IMF
Яков Миркин
«Карта испуганной страны».
Моя новая статья в Газета.ру – разбор бюджетной политики.
«Закон о бюджете – это тысячи страниц, частью секретных. Каждый год в уже принятый закон вносится множество изменений. Как разобраться в этом бумажном буйстве? Что сулит нам бюджетная политика – новые школы или котлованы с зарытыми деньгами? Для этого нужна карта — где находимся и куда движемся.
Первое, что бросается в глаза на этой карте – тяжелейшие налоги. Две трети государств имеет меньшую фискальную нагрузку, чем Россия. Доходы «общего правительства» к ВВП в России — около 40% ВВП (МВФ). У США – 32%. Все страны с темпами роста в 4 – 6% имеют налоговое бремя гораздо меньше, чем у нас. Даже сам Минфин в своих Основных направлениях бюджетной политики на 2018 – 2020 годы вдруг проговаривается, что государство слишком глубоко залезает в наши карманы и это ограничивает рост.
Фундаментальное свойство российского бюджета – брать из доходов бизнеса и населения слишком много, не создавая легких налоговых стимулов к росту. Это свойство останется с нами и в 2018 – 2020 годах. Отсюда и низкая норма инвестиций в основной капитал – в районе 20 -21% ВВП, не дающая экономике расти быстро. В Китае норма инвестиций выше 40%, в Индии — под 30%.
Много налогов, пошлин, сборов и мало инвестиций? Понятно, почему Минфин прогнозирует в 2018 – 2020 годах унылые 2,1 – 2,3% роста ВВП (их еще нужно сделать), в то время, как весь мир растет со скоростью выше 3%, а Китай и Индия – больше 6% ВВП в реальном измерении в год. Но, если будем медленно расти, то, значит, и бюджет в 2018 – 2020 годах обязательно будет серенький, не скоростной, скорее, дележкой пирога, который, если и прибывает, то по чуть-чуть. Бюджет с огромным желанием что-то сжать, сэкономить, отрезать лишнее, но не бурно расти. Это называется «бюджетная консолидация», замораживание – и, в первую очередь, в социальных расходах. Бюджетная консолидация – это всегда кризисное состояние. Именно ее нам пророчит Минфин в 2018 – 2020 годах.
А что еще есть на карте государственных финансов? Больше 15 лет мы существуем с бюджетом страха, предосторожности. Как только появятся какие-то, в понимании Минфина, лишние деньги, их нужно сразу же отдать в резервные фонды, в валюту, а не в инвестиции и не в рост. Речь идет о знаменитом «бюджетном правиле», когда нефтегазовые доходы от превышения цены нефти в 40 долларов (когда-то 92 доллара) будут складываться про запас вместо того, чтобы тратить. На них будет покупаться валюта.
Вроде бы так и нужно, а как же еще? На самом деле – огромная деформация. Сначала бизнесу и имуществу населения не даем расти, изымая у них слишком много из заработанного в бюджет. А потом эти взятые с боем деньги сами не вкладываем, отправляя вместо инвестиций в валюту, за рубеж. Чудесная конструкция экономики, у которой вечно выкачивают наружу деньги, ее кровь, и еще требуют: «Расти, милая, побыстрее!».
Что еще на нашей путеводной карте? Красным, ярко помечено – «государственный долг». Источником роста инвестиций, а потом и доходов бюджета мог бы стать госдолг не в 15 – 16% ВВП, как нам обещает Минфин в 2018 – 2020 годах, а хотя бы в 25 – 30% ВВП, что тоже безопасно, особенно если он финансируется во многом за счет внутреннего инвестора. В быстро растущем Китае в 2018 – 2020 годах госдолг будет больше 50%, в Индии, ставшей всех опережать, выше 60% (МВФ). Все финансовые источники – под рост, под скорость модернизации. Но мы после 1998 года никак не можем прийти в себя, преодолеть психологическую травму, связывая с госдолгом только дефолты, инфляцию, вывоз капитала (его и так вывозят в огромных количествах), но не используя его так, как это делается повсеместно — для поддержки роста.
На нашей карте есть еще большая гора – Банк России. Когда бюджет – серенький и он осторожничает, но при этом центральный банк доступным кредитом и снижающимся процентом стимулирует экономический рост, всегда есть надежда на то, что впереди – высокая динамика национального хозяйства. Но в нашем случае это не так. На бюджет, который больше стискивает зубы, чем улыбается, накладывается «умеренно-жесткая денежная политика» Банка России, высокий процент и любовь к сильному рублю. Всё вместе, с учетом санкций в доступе к международному рынку капиталов, скорее, тормозит, а не поддерживает рост.
Это так называемое «великое финансовое замораживание», в котором стынет российская экономика. В ней, чтобы расти по-настоящему, вся надежда на внешние факторы, на то, что мировые цены и спрос на нефть и другое экспортное сырье будут выше, чем ожидается. А еще на то, что больному хочется жить, и он, то шатко, то валко, но будет как-то восстанавливаться сам, не забывая о финансовой помощи, оказываемой из бюджета оборонно-промышленному комплексу, зерновому хозяйству, фармацевтике и некоторым другим точкам «опережающего роста».
Что делать, куда деваться, как говорили когда-то в русских деревнях? Перед нами карта холодного, боязливого бюджета, пытающегося всем объяснить, что, чем осторожнее он будет, тем лучше условия для роста экономики, особенно в условиях жесткого кредита. Но это всё слова, а бюджет – это дела и деньги. Их-то сколько?
И доходы, и расходы консолидированного бюджета (центр + регионы + внебюджетные фонды) в 2018 – 2020 годах будут находиться в пределах 32 – 36 трлн. рублей. В валютном эквиваленте Минфин оценивает их в 500 – 580 млрд. долл. (в 2013 году – примерно 800 млрд. долл.). Это небольшая величина. В любой из стран «Большой Семерки» доходы «общего правительства» выше. Бюджет США примерно в 12 – 14 раз больше.
На что пойдут эти деньги? Куда на карте растечется эта денежная река? Первое, что замечаешь — некоторое ослабление силового аспекта в структуре расходов консолидированного бюджета. На национальную оборону, безопасность и правоохранительную деятельность в 2013 г. приходилось 16,8% расходов «общего правительства», в 2016 г. – 18,5%, в 2020 г. планируется 14,1%. Чуть меньше станет «общегосударственных вопросов». Их доля в расходах сократится с 6% до 5,7%. Зато обслуживание государственного и муниципального долга вырастет до 2,9% расходов в 2020 г. вместо 1,7% в 2013 году. Если сложить все эти статьи, то видно, что государство решило стать чуть дешевле в сравнении с временем до кризиса (2013 г.).
Правда, мы не знаем, не перенесена ли часть расходов в другие части бюджета (данные закрыты). Когда оборонные предприятия докапитализируются, чтобы покрыть убытки и кредиты, или получают процентные субсидии из бюджета – это, по сути, военные расходы. То же самое, если социальные расходы, связанные с силовыми структурами, финансируются из обычных статей.
Относительно меньше станет вложений в национальную экономику (от 13% расходов в 2013 году к 12,2% в 2020 году). Зато чувствуется попытка оживления социальной части бюджета. Именно в том самом важном для нас куске финансов, за который мы бесконечно торгуемся с государством. Всем известно, что был провал в финансировании образования. В 2016 году на эти цели тратились 9,9% расходов консолидированного бюджета вместо 11,4% в 2013 г. На 2020 год планируется 10,7%. То же в финансировании ЖКХ, культуры и кинематографии – попытка после спада во время кризиса попытка приблизиться к уровню 2013 года. В здравоохранении вместо 9,2% в 2013 году намечены 11,5% в 2020 году. Виден рост затрат в части «социальной политики» (пенсии, социальное обеспечение) с 34,6% в 2013 году до 34,9% в 2020 году. Как раз тот случай, когда доли процента стоят десятки миллиардов.
В целом, если взять «социальные статьи» консолидированного бюджета, то в 2013 году на них приходись 61,8% расходов, в 2016 году – 60,1%, в 2020 году – 63,2%. Тенденции, намерения чуть развернуть денежную реку в сторону населения очевидны.
Нам аплодировать? Встать и петь гимны? Нет, потому что экономика очень хрупка, крайне зависима от внешних факторов, пляшущих, как на сковородке, и еще тысячу раз может все перемениться. Но это реальная картина – пассивный, не блещущий стимулами бюджет, пытающийся стать в 2018 – 2020 годах чуть более социальным.
Самое главное для нас, что это не бюджет опережающего развития и не бюджет страны, собирающейся расти со скоростью выше среднемировой. Скорее, крадущийся по неровной дороге бюджет, пытающийся не провалиться в яму. Мы можем уважать старания государства, пытающегося стабилизировать экономику и чуть подбодрить всех нас, но мы должны понимать, что «экономическое чудо» в России, если бы оно состоялось, рост на опережение – это другая, более агрессивная финансовая политика во всех ее ипостасях (налоги, пошлины и тарифы, государственные расходы, госдолг, кредит, процент, валютный курс, амортизация, инвестиции)»
Источник: Основные направления бюджетной, налоговой и таможенно-тарифной политики на 2018 год и на плановый период 2019 и 2020 годов. Минфин, 2017; статистика исполнения бюджета (Минфин): Government Finance Statistics, IMF