Больничная система «Свой — чужой»
8 февраля, 2020 6:30 дп
Михаил Авдуевский
Валентина Михайловна была дама в возрасте — операционной сестрой проработала больше 35 лет, повидала на своем веку всяких хирургов.
Были и старые, и молодые, и пьющие, и язвенники, и бабы в разводе, и мужики в творческом поиске.
За каждым знала, кому в какую руку тупфер из-за спины подать, кто в какую сторону иглу заряжает, кто с какой стороны стоит, как крючки держит; этому седьмой размер перчаток, а вон тому и восьмой мал для таких лапищ.
С одними выпивала, с другими по молодости спала, с третьими ссорилась до слез; были и такие, что ни лица, ни имени в памяти не осталось — был человек вроде, а кто такой, не вспомнить.
В общем, повидала Валентина Михайловна на своем веку всякого, но вот пришло время — и увидела она каких-то диковинных хирургов. Трёх молодых, из института, прислали по какому-то большому блату — чьи-то не то сынки, не то племянники. Увидела она их — и захотелось уволиться.
Первый весь в татуировках. Весь. Кроме лица. Какие-то фигуры, линии, слова, листочки, там красное, тут синее… Все время в телефоне, пальцем тыцкает, говорит туда что-то, а потом к уху прижимает, слушает. Валентина Михайловна знала модное словечко “чатится”, но так близко видела впервые — внуков у нее не было, жила одна, по телефону только дочь звонила с Сахалина пару раз в год, на день рожденья и на новый год.
Второй — одет как-то непонятно, на дворе зима, а у него штаны подстреленные, носков нет, вместо шапки какие-то наушники меховые, из них провода торчат куда-то в пальтишко, а в пальтишке таком даже мороз в минус пять не перенести. В ухе серьга, в носу серьга и говорит как-то странно, непонятно: “Лол, бро, у него, прикинь, андроид, лошок какой-то”. Валентина Михайловна из этого знала только “прикинь”, но к чему оно здесь, понять не могла.
Крест на этих двоих она поставила сразу — а вот третий…
Спокойный парень, вежливый, внимательный. Одет скромно, телефон недорогой вроде, наушники перед входом в больницу снимал…
А однажды она в ординаторскую заглянула без стука, а этот третий там стоит и ссыт в раковину.
Валентина Михайловна дверь потихоньку притворила, кулачки сжала и прошептала:
— Воооот. Наш человек… Не то что эти двое…
И пошла к себе в операционную — хирургический костюм парню подбирать. Убедил он ее сегодня. Порадовал знанием традиций. Значит, не прервется нить…
***
Из инета
Михаил Авдуевский
Валентина Михайловна была дама в возрасте — операционной сестрой проработала больше 35 лет, повидала на своем веку всяких хирургов.
Были и старые, и молодые, и пьющие, и язвенники, и бабы в разводе, и мужики в творческом поиске.
За каждым знала, кому в какую руку тупфер из-за спины подать, кто в какую сторону иглу заряжает, кто с какой стороны стоит, как крючки держит; этому седьмой размер перчаток, а вон тому и восьмой мал для таких лапищ.
С одними выпивала, с другими по молодости спала, с третьими ссорилась до слез; были и такие, что ни лица, ни имени в памяти не осталось — был человек вроде, а кто такой, не вспомнить.
В общем, повидала Валентина Михайловна на своем веку всякого, но вот пришло время — и увидела она каких-то диковинных хирургов. Трёх молодых, из института, прислали по какому-то большому блату — чьи-то не то сынки, не то племянники. Увидела она их — и захотелось уволиться.
Первый весь в татуировках. Весь. Кроме лица. Какие-то фигуры, линии, слова, листочки, там красное, тут синее… Все время в телефоне, пальцем тыцкает, говорит туда что-то, а потом к уху прижимает, слушает. Валентина Михайловна знала модное словечко “чатится”, но так близко видела впервые — внуков у нее не было, жила одна, по телефону только дочь звонила с Сахалина пару раз в год, на день рожденья и на новый год.
Второй — одет как-то непонятно, на дворе зима, а у него штаны подстреленные, носков нет, вместо шапки какие-то наушники меховые, из них провода торчат куда-то в пальтишко, а в пальтишке таком даже мороз в минус пять не перенести. В ухе серьга, в носу серьга и говорит как-то странно, непонятно: “Лол, бро, у него, прикинь, андроид, лошок какой-то”. Валентина Михайловна из этого знала только “прикинь”, но к чему оно здесь, понять не могла.
Крест на этих двоих она поставила сразу — а вот третий…
Спокойный парень, вежливый, внимательный. Одет скромно, телефон недорогой вроде, наушники перед входом в больницу снимал…
А однажды она в ординаторскую заглянула без стука, а этот третий там стоит и ссыт в раковину.
Валентина Михайловна дверь потихоньку притворила, кулачки сжала и прошептала:
— Воооот. Наш человек… Не то что эти двое…
И пошла к себе в операционную — хирургический костюм парню подбирать. Убедил он ее сегодня. Порадовал знанием традиций. Значит, не прервется нить…
***
Из инета