Болеро с борщом на грани порока
11 ноября, 2021 1:54 пп
Ольга Роева
Ольга Благодарская:
После моего знакомства с демоном по имени Ириниада Акивовна, чьё астральное тело учит меня танцевать «Болеро», появились просьбы написать о ней подробнее. Рискованная творческая задача, которая чуть не обернулась для меня совместной прогулкой по Востряковскому кладбищу.
С другой стороны, куда ещё вас может пригласить человек по имени Ириниада Акивовна в качестве поощрения за успехи в танцах?
Вообще же кладбища и старухи — это то, чем я сейчас живу и от чего страдаю. Корень зла состоит в том, что Ириниада Акивовна снимает зал в том же скрытом от людских глаз подвале, где живёт и расцветает очередная ячейка «московского долголетия». Плотность старух на один квадратный метр зашкаливает. Одни поют, другие танцуют, третьи отрабатывают фокусы с картами. Я могу сколько угодно вздыхать, но моё воспитание берёт своё. И диктует мне ублажать каждую старуху, встреченную на моём пути. Чего бы они не требовали — я преклоняю голову и исполняю. Привожу их за ручку в зал, нахожу для них туалет, жду их в туалете, чтобы отвести обратно. И бесконечно слушаю истории про кладбища.
Кладбища для старух как заросли мяты для котов. Они либо собираются поехать на кладбище, либо уже съездили и готовы рассказать. Если сами не едут, они жадно подслушивают тех, кто едет, пытаясь прибиться к ним и всё-таки добраться до кладбища.
Мы с Ириниадой Акивовной как раз стояли в коридоре, и обговаривали наше расписание:
— Давай в 8 вечера. Днём я еду на кладбище, хочешь со мной?
Это роскошное приглашение так бы и повисло в воздухе. Но на слове «кладбище» из ниоткуда соткалась неизвестная старуха. Судя по висюлькам на бёдрах, выплыла к нам из секции танцев живота.
— Вы случайно не на Немецкое кладбище? — уточнила она, не веря, что вытащила свой счастливый билет.
— Почему Немецкое? Вы разве не видите, что я — еврейка! У нас своё кладбище! — заорала Ириниада Акивовна. (За то время, что я не писала, слух к ней не вернулся)
Неизвестная старуха со своей мечтой о немецком кладбище тут же рассеялась. А я подумала, что наверное ничего хорошего от предстоящего занятия мне ждать не стоит. Ириниада Акивовна обладает очень нестабильным темпераментом. Такие люди идут или в хореографы, или в бригадиры вооруженных бандформирований. И там и там эти люди достигают небывалых успехов.
— Нет, ну какое хамство! Влезть в разговор. Я что, похожа на человека, посещающего немецкое кладбище? — орала Ириниада Акивовна уже на меня, как будто это я уличила её в связях с нацистами. — Что ты качаешься, как башня, становись на позу. Лишь бы языком трепать!
Как видите, работа над «Болеро» не заладилась сразу. Оказалось, что у нас с Ириниадой Акивовной разный взгляд на искусство. Я смотрю на «Болеро» как на сольный танец ведьмы на шабаше. Ириниада Акивовна же упирает на то, что Болеро — это всего лишь приготовление борща под музыку. Борщ — вот что я должна держать в голове, пока танцую. Рисунок нашего балета таков, что практически всё время я сижу на коленях перед воображаемой кастрюлей и машу воображаемым половником. Скажу честно, наблюдая за собой в зеркале я не вижу красоты. А вижу лишь безногого ветерана афгана, выступающего в метро на каталке. Мои отчаянные попытки вернуть в свою жизнь ноги так и не нашли сочувствия. Как только я пыталась ими зашевелить, предполагая, что это лишь добавит танцу колдовских вибраций, Ириниада Акивовна начинала визжать.
Согласно её либретто, я должна сперва отдать все силы борщу. Потом, по мере готовности блюда, мне надо поднять воображаемую кастрюлю и пронести её по периметру. Предполагается, что мой любимый где-то рядом… Подманенный на пары борща, он придёт соблазнять меня. Вот тогда то я, свободно выбрасывая ноги вперед так называемым «казачком», и затанцую настоящее Болеро.
Очень сильное прочтение и оригинальная интерпретация.
Поскольку моя главная добродетель — быть предельно честной с теми, кому я плачу деньги, я призналась Ириниаде Акивовне, что не смогу воплотить в жизнь её задумку. Как многим молодым балеринам мне не хватает жизненного опыта, чтобы станцевать великую вещь. Мой борщ скорее отпугивал любимых, чем склонял их к пороку. Надо ли продолжать дальше?
Я оделась, выдохнула и уже готова была ознакомиться с перечнем услуг «московского долголетия»… Но Ириниада Акивовна не отпустила меня просто так:
— Только пожалуйста, напиши мне в отзыве, что я ставлю не только монгольские танцы, но и классику. Что классику и станок я тоже могу!
Так я в общем-то поняла, что попала к педагогу по монгольским народным танцам
Ольга Роева
Ольга Благодарская:
После моего знакомства с демоном по имени Ириниада Акивовна, чьё астральное тело учит меня танцевать «Болеро», появились просьбы написать о ней подробнее. Рискованная творческая задача, которая чуть не обернулась для меня совместной прогулкой по Востряковскому кладбищу.
С другой стороны, куда ещё вас может пригласить человек по имени Ириниада Акивовна в качестве поощрения за успехи в танцах?
Вообще же кладбища и старухи — это то, чем я сейчас живу и от чего страдаю. Корень зла состоит в том, что Ириниада Акивовна снимает зал в том же скрытом от людских глаз подвале, где живёт и расцветает очередная ячейка «московского долголетия». Плотность старух на один квадратный метр зашкаливает. Одни поют, другие танцуют, третьи отрабатывают фокусы с картами. Я могу сколько угодно вздыхать, но моё воспитание берёт своё. И диктует мне ублажать каждую старуху, встреченную на моём пути. Чего бы они не требовали — я преклоняю голову и исполняю. Привожу их за ручку в зал, нахожу для них туалет, жду их в туалете, чтобы отвести обратно. И бесконечно слушаю истории про кладбища.
Кладбища для старух как заросли мяты для котов. Они либо собираются поехать на кладбище, либо уже съездили и готовы рассказать. Если сами не едут, они жадно подслушивают тех, кто едет, пытаясь прибиться к ним и всё-таки добраться до кладбища.
Мы с Ириниадой Акивовной как раз стояли в коридоре, и обговаривали наше расписание:
— Давай в 8 вечера. Днём я еду на кладбище, хочешь со мной?
Это роскошное приглашение так бы и повисло в воздухе. Но на слове «кладбище» из ниоткуда соткалась неизвестная старуха. Судя по висюлькам на бёдрах, выплыла к нам из секции танцев живота.
— Вы случайно не на Немецкое кладбище? — уточнила она, не веря, что вытащила свой счастливый билет.
— Почему Немецкое? Вы разве не видите, что я — еврейка! У нас своё кладбище! — заорала Ириниада Акивовна. (За то время, что я не писала, слух к ней не вернулся)
Неизвестная старуха со своей мечтой о немецком кладбище тут же рассеялась. А я подумала, что наверное ничего хорошего от предстоящего занятия мне ждать не стоит. Ириниада Акивовна обладает очень нестабильным темпераментом. Такие люди идут или в хореографы, или в бригадиры вооруженных бандформирований. И там и там эти люди достигают небывалых успехов.
— Нет, ну какое хамство! Влезть в разговор. Я что, похожа на человека, посещающего немецкое кладбище? — орала Ириниада Акивовна уже на меня, как будто это я уличила её в связях с нацистами. — Что ты качаешься, как башня, становись на позу. Лишь бы языком трепать!
Как видите, работа над «Болеро» не заладилась сразу. Оказалось, что у нас с Ириниадой Акивовной разный взгляд на искусство. Я смотрю на «Болеро» как на сольный танец ведьмы на шабаше. Ириниада Акивовна же упирает на то, что Болеро — это всего лишь приготовление борща под музыку. Борщ — вот что я должна держать в голове, пока танцую. Рисунок нашего балета таков, что практически всё время я сижу на коленях перед воображаемой кастрюлей и машу воображаемым половником. Скажу честно, наблюдая за собой в зеркале я не вижу красоты. А вижу лишь безногого ветерана афгана, выступающего в метро на каталке. Мои отчаянные попытки вернуть в свою жизнь ноги так и не нашли сочувствия. Как только я пыталась ими зашевелить, предполагая, что это лишь добавит танцу колдовских вибраций, Ириниада Акивовна начинала визжать.
Согласно её либретто, я должна сперва отдать все силы борщу. Потом, по мере готовности блюда, мне надо поднять воображаемую кастрюлю и пронести её по периметру. Предполагается, что мой любимый где-то рядом… Подманенный на пары борща, он придёт соблазнять меня. Вот тогда то я, свободно выбрасывая ноги вперед так называемым «казачком», и затанцую настоящее Болеро.
Очень сильное прочтение и оригинальная интерпретация.
Поскольку моя главная добродетель — быть предельно честной с теми, кому я плачу деньги, я призналась Ириниаде Акивовне, что не смогу воплотить в жизнь её задумку. Как многим молодым балеринам мне не хватает жизненного опыта, чтобы станцевать великую вещь. Мой борщ скорее отпугивал любимых, чем склонял их к пороку. Надо ли продолжать дальше?
Я оделась, выдохнула и уже готова была ознакомиться с перечнем услуг «московского долголетия»… Но Ириниада Акивовна не отпустила меня просто так:
— Только пожалуйста, напиши мне в отзыве, что я ставлю не только монгольские танцы, но и классику. Что классику и станок я тоже могу!
Так я в общем-то поняла, что попала к педагогу по монгольским народным танцам