Бескозырка мне была мала…
22 июля, 2025 12:03 пп
Евгений Жеребенков, Яков Миркин
Евгений Жеребенков поделился:
Как они исчезают. Керенский.
Дело было 1 ноября 1917 г. Он бежал из Гатчины.
«Снимайте френч – быстрее!». Через несколько минут я преобразился в весьма нелепого матроса: рукава бушлата были коротковаты, мои рыжевато-коричневые штиблеты и краги явно выбивались из стиля. Бескозырка была мне так мала, что едва держалась на макушке. Маскировку завершали огромные шоферские очки».
«Мои преследователи повсюду искали меня… Я отрастил бороду и усы. Бороденка была жиденькая, она кустилась лишь на щеках, оставляя открытыми подбородок и всю нижнюю часть лица. И все же в очках со взъерошенными патлами по прошествии 40 дней я вполне сходил за студента – нигилиста 60-х годов прошлого века».
Ему — 36 лет. Всего. Впереди – полвека в эмиграции. Вот-вот распространится анекдот, что убежал он в юбке, в обличье сестры милосердия. Керенский очень сердился по этому поводу. Но с анекдотами ничего не поделаешь, они – вечны.
А вот, наконец, счастье. Керенский в Мурманске, на борту французского крейсера. Миг торжества – «через несколько минут я уже был в руках искусного парикмахера и вскоре мои лохмы и борода усыпали весь пол».
«Мы наслаждались совершенно необычным для нас состоянием полного покоя».
Не было только покоя в России.
«Больше не надо было быть постоянно начеку» .
Зато тем, кто остался, нужно было быть начеку – верно, постоянно, неустанно – еще 70 лет.
На самом деле, дольше.
Из книги: Я. Миркин. Искушение государством (2-е изд. «Правил неосторожного обращения с государством» (2023)
Евгений Жеребенков, Яков Миркин
Евгений Жеребенков поделился:
Как они исчезают. Керенский.
Дело было 1 ноября 1917 г. Он бежал из Гатчины.
«Снимайте френч – быстрее!». Через несколько минут я преобразился в весьма нелепого матроса: рукава бушлата были коротковаты, мои рыжевато-коричневые штиблеты и краги явно выбивались из стиля. Бескозырка была мне так мала, что едва держалась на макушке. Маскировку завершали огромные шоферские очки».
«Мои преследователи повсюду искали меня… Я отрастил бороду и усы. Бороденка была жиденькая, она кустилась лишь на щеках, оставляя открытыми подбородок и всю нижнюю часть лица. И все же в очках со взъерошенными патлами по прошествии 40 дней я вполне сходил за студента – нигилиста 60-х годов прошлого века».
Ему — 36 лет. Всего. Впереди – полвека в эмиграции. Вот-вот распространится анекдот, что убежал он в юбке, в обличье сестры милосердия. Керенский очень сердился по этому поводу. Но с анекдотами ничего не поделаешь, они – вечны.
А вот, наконец, счастье. Керенский в Мурманске, на борту французского крейсера. Миг торжества – «через несколько минут я уже был в руках искусного парикмахера и вскоре мои лохмы и борода усыпали весь пол».
«Мы наслаждались совершенно необычным для нас состоянием полного покоя».
Не было только покоя в России.
«Больше не надо было быть постоянно начеку» .
Зато тем, кто остался, нужно было быть начеку – верно, постоянно, неустанно – еще 70 лет.
На самом деле, дольше.
Из книги: Я. Миркин. Искушение государством (2-е изд. «Правил неосторожного обращения с государством» (2023)