Бабка в норке
14 декабря, 2021 11:05 дп
Мэйдэй
Стас Жицкий:
Вышел нынче недовыспанным на улицу с большим мешком экологически правильно подобранного мусора, добрел мелкими инвалидными шажками до соответствующего контейнера, и уж оттуда заказал себе комфортное такси, дабы ехать сеять разумное и прочее в Школу Дизайна.
Жду такси и слежу за его приближением, а приближается оно с противоположной стороны переулка Сивцев Вражек.
Оказалось, что такси привезло некую пассажирку в поликлинику Управления Делами Аж Самого Президента, где лечатся старые и пока не помершие большевики (которых уже не бывает), их мамы-папы (которых в принципе в живых быть не может), а также лица, каким-то коммерческим образом причастные к Аппарату Того, Кого Не Стоит Называть, и тут же, вроде как, готово меня забрать, дабы везти учить студентов.
Но некая старушка в такси застряла. То есть, машиночка-то приехала, а бабушка из нее вылезти не может.
На бабушке – толстая норковая шуба, которая стоит, поди, дороже машиночки, на которой она приехала, и теплая шапка из какого-го то экзотического енота, и платок еще какой-то вокруг нее (то ли шапки, то ли всей бабки) повязан.
Бабушка кряхтит, а я думаю:
– Вот тебе, старая коммунистическая (нецензурное определение опускаю), хоть какое-то минимальное воздаяние за (даже не знаю, за что – за то, что ты работала на проклятый режим, за участие в заседаниях месткомов, парткомов, за преследование диссидентов, за голосование за то, за что велели голосовать, за все, что мы пережили)…
Вот думаю я так, а сам бабушке руку протягиваю и говорю:
– Ну, давайте я вас вытащу.
Потому что не получается у меня спокойно смотреть, как даже коммунистическая старая б… (вычеркнуто цензурой) беспомощно колупается, будучи не в силах вылезти из машины, которая привезла ее в поликлинику, где ее жизнь немного продолжат.
Короче, вытащил я бабку в норке и еноте (а то и нутрии), поставил ее на ноги и подтолкнул нежно в направлении входа в ее ведомственное лечилище.
А бабка в норке мне и говорит как-то вдруг совсем по-деревенски:
О-о-й, милаай, спасиб тебе, я сама чой-то вылезти и не смогла б. И клюку свою (глядя на мою элегантную трость) я сёдня дома забыла, с клюкой-то я б вылезла, а так-то – никак!..
Не, выводов не будет – ни умилительных, ни идеологических. Бабку вынул, сам дальше поехал.
Мэйдэй
Стас Жицкий:
Вышел нынче недовыспанным на улицу с большим мешком экологически правильно подобранного мусора, добрел мелкими инвалидными шажками до соответствующего контейнера, и уж оттуда заказал себе комфортное такси, дабы ехать сеять разумное и прочее в Школу Дизайна.
Жду такси и слежу за его приближением, а приближается оно с противоположной стороны переулка Сивцев Вражек.
Оказалось, что такси привезло некую пассажирку в поликлинику Управления Делами Аж Самого Президента, где лечатся старые и пока не помершие большевики (которых уже не бывает), их мамы-папы (которых в принципе в живых быть не может), а также лица, каким-то коммерческим образом причастные к Аппарату Того, Кого Не Стоит Называть, и тут же, вроде как, готово меня забрать, дабы везти учить студентов.
Но некая старушка в такси застряла. То есть, машиночка-то приехала, а бабушка из нее вылезти не может.
На бабушке – толстая норковая шуба, которая стоит, поди, дороже машиночки, на которой она приехала, и теплая шапка из какого-го то экзотического енота, и платок еще какой-то вокруг нее (то ли шапки, то ли всей бабки) повязан.
Бабушка кряхтит, а я думаю:
– Вот тебе, старая коммунистическая (нецензурное определение опускаю), хоть какое-то минимальное воздаяние за (даже не знаю, за что – за то, что ты работала на проклятый режим, за участие в заседаниях месткомов, парткомов, за преследование диссидентов, за голосование за то, за что велели голосовать, за все, что мы пережили)…
Вот думаю я так, а сам бабушке руку протягиваю и говорю:
– Ну, давайте я вас вытащу.
Потому что не получается у меня спокойно смотреть, как даже коммунистическая старая б… (вычеркнуто цензурой) беспомощно колупается, будучи не в силах вылезти из машины, которая привезла ее в поликлинику, где ее жизнь немного продолжат.
Короче, вытащил я бабку в норке и еноте (а то и нутрии), поставил ее на ноги и подтолкнул нежно в направлении входа в ее ведомственное лечилище.
А бабка в норке мне и говорит как-то вдруг совсем по-деревенски:
О-о-й, милаай, спасиб тебе, я сама чой-то вылезти и не смогла б. И клюку свою (глядя на мою элегантную трость) я сёдня дома забыла, с клюкой-то я б вылезла, а так-то – никак!..
Не, выводов не будет – ни умилительных, ни идеологических. Бабку вынул, сам дальше поехал.