AN ADRIATIC RACE
6 июля, 2016 5:17 пп
PHIL SUZEMKA
PHIL SUZEMKA:
Всю жизнь терпеть не могу соревнования! Я ж не кенгуру, чтоб дальше всех прыгать! И не гепард, чтоб не пойми за кем по всей Африке носиться. И уж, тем более, не альбатрос, чтоб по пять тысяч миль курлыкать не переставая.
Было дело, мне нравились бегемоты: лежишь себе в воде, пасть здоровая (ничего не пропустишь, вся окрошка твоя) и делать практически ничего не надо. Но потом какой-то дурак сказал мне, что бегемот с места развивает скорость аж в 60 километров в час и я остыл к бегемотам. Да и к спорту вообще. Оно мне надо, вот так вот срываться ни с того, ни с сего?..
Одно время нашёл себе кое-что по душе: прыжки с парашютом. Вот это я понимаю! Прыгнул — летишь. Прилетел — сидишь. Потом первое место. Ну или какое там… Причём, первым лучше даже не прилетать. Потому, что если первым, то точно нашлись бы умники без парашютов прыгать.
А так — очень правильный спорт! Лучше лишь соревнования по усидчивости, если б такие проводились. Но на четвёртом прыжке у меня запутались два купола (как сейчас становится понятно, запасной я не отключил исключительно из-за лени, а прибор возьми и сработай в трёхстах метрах над землёй!).
В общем, тоже не понравилось. Висишь вниз головой, наблюдая за тем, как запутываются стропы и пытаешься до них дотянуться. Тут уж хочешь — не хочешь, а дотянешься. Короче, удалось мне тогда распутаться, а то б не рассказывал сейчас. Сел нормально, даже по ветру развернуться успел, но потом ещё пару раз прыгнул и тут мне опять кто-то глаза раскрыл. Ты, говорит, хоть в курсе, что на самолёте можно просто так летать и никуда из него не выскакивать?
Мне аж обидно стало, как это я сам до такой простой вещи не додумался. И, действительно: на фига он нужен, этот парашют? А ещё замучился всем отвечать на один и тот же вопрос — «ты с парашюта прыгал?». Я сперва так терпеливо всем растолковывал, что я не идиот и что если прыгать именно «с парашюта», как они говорят, то так и до беды недалеко. А потом надоело мне это всё, бросил я аэроклуб и давай думать, чтоб такого найти, чтоб, вроде как, я, с одной стороны, «при спорте», а, с другой, чтоб там делать ничего не надо было, а только сиди, кури и наливай помаленьку.
***
Долго искал. Пока не набрёл на яхтинг. Шикарная вещь! Особенно на южных пассатах в Атлантике: один раз поставил паруса на Кабо-Верде и снял их через две недели на Карибах. Вот это спорт! Главное — сразу ты морской волк и все дела. Сидишь в баре, смотришь на коктейль и говоришь: «Упал это мне в шторм на башку гафель под Антананариву… Или под Ушуайей?.. не помню… Говорю ж — гафель на голову рухнул… Хорошо, я астролябией прикрылся. Астролябия вдребезги, а башка только пополам…» Ну, согласитесь, красиво! Тем более, кто её, эту астролябию, вообще видел!
И чё?! Стоило мне такое красивое себе изобрести, стоило по океанам пошмыгать, как тут же на регату и позвали. В смысле — на спорт. Чтоб не сказать — на соревнование (хотя лучше всего именно так и сказать).
***
Я почему поехал-то? Мне сказали — вот эту крышку снимешь, тут красную кнопку нажмёшь и больше ничего не делай. Будешь кино снимать, а верёвки пускай эти ненормальные сами тягают. Твоё дело — потом опять на кнопку нажать и не забыть крышку обратно нахлобучить. Ничего сложного!
Я и поверил.
А что я вообще знаю о море? Ничего я не знаю! Я, например, помню, что когда нас 500 лодок вышло с Канар на Карибы и когда я в середине Атлантики, никого не видя вокруг себя (и не слыша в радиусе 60 миль на VHF), попытался через Iridium позвонить из-под Большой Медведицы в Москву, то мне неожиданно сказали: «Your call cannot be connected since the satelite network is overloaded at the moment». О то ж я охренел! Никого кругом нету, а у них сеть перегружена!
Или, допустим, что я могу вспомнить о столкновениях на море? Тоже, допустим, ничего! Разве что, допустим, складно пересказать своими словами, как корабль комплексного снабжения ВМФ СССР «Березина», который как раз собирался комплексно снабдить чем-нибудь этот самый ВМФ СССР, взял да и столкнулся с сухогрузом «Капитан Сорока», шедшим с грузом кофе из Бразилии. Да и то, может, всё б и обошлось, если б сухогрузом «Капитан Сорока» не управлял тогда капитан Ворона. Когда вороны сороками управляют, что хочешь случается.
Ничего я, в общем, не знаю про море! Во всяком случае — про регаты точно. Только фразу капитана Максима Немченко (это наш admiral Nimitz такой), которую тот уверенно произносит на каждой гонке: «Первое место не обещаю, но в людях ходить будем!»
***
А вообще, как бы это вам потолковее объяснить, что такое регата?.. И даже не то, что такое регата (да и чёрт бы с нею!), а вот какие чувства она вызывает поначалу у неопытного человека…
Ехал это я, помню, как-то из Москвы в Новороссийск. И где-то под Иловайском (не к ночи будь помянуто при современных российско-украинских отношениях!) вышел на перрон. Купил, как положено, пива с чухонью, картохи с огурцами малосольными, а к чаю решил у бабки пирожков взять. Из пирожков сбоку вылезало что-то розовенькое.
— С чем пироги, бабань? — спросил я. — С вишней, поди?
— Ш вишней, кудрявый, — прошамкала бабка, сверкая на меня при луне единственным зубом. — Ш вишенкой, шмекалиштый. Сама вшу шисть их штряпаю и шама ш и ем.
Чухонь пошла нормально. Пиво тоже ничего. Даже картоха с огурцами проскочила. А с пирожками чуть не погиб. Откуда ж я знал, пока не укусил, что вишни в них были с косточками!
И долго ещё орал я из окна поезда в сторону исчезнувшего в ночи Иловайска: «Да шоп ты шдохла, шмекалистая! Шоп весь твой Вишнёвый Шад пиштой накрылся! Тоше мне, блин, Раневшкая, шволошь такая! Шоп ты швои вишенки и дальше вшу шисть штряпала и шама ш и ела!…»
…Дак это я к чему всё?.. А! Это я к тому, что регата по своей непредсказуемости, она — чисто те бабкины пирожки, где вишни с косточками.
Хрен поймёшь, кто там чем занят, и кто за что отвечает. Мне рассказывали про одного судью, который вечно старался соскочить с лодки и умчаться за угол в любимую кофейню. Там ему за какую-то услугу, оказанную хозяину еще в 1958 году, бесплатно наливали уже второе столетие. Судья от моей бабки из Иловайска отличался лишь тем, что не шепелявил, а просто с детства не выговаривал звук «р».
— Йегата! Йегата! — бойко картавил он в рацию. — Быстйенько пьёходим ойентийи и дъюжно йапойтуем о пьибытии в пойт! Убъять паюса и пйиготовить швайтовы!
Ну, и всё в таком духе.
Так однажды, когда он в очередной раз свинтил в свою кофейню и про всё забыл, капитаны, не понимавшие, куда им идти, стали на разные лады выкликать его по рации — «четвёртая яхта вызывает судейскую лодку!», «двенадцатая яхта вызывает судейскую лодку!»… В конце концов кому-то из капитанов это надоело и все полсотни окрестных миль долго ржали, внезапно услышав на 16-м канале раздражённое: «Ну, слышь, ты, пидояс кайтавый! Ты куда пьопал-то вообще, мойеход хъенов?!»
***
В общем, регата это целое дело! Разные люди живут по берегам Черногории и Хорватии. Особенно наши. Некоторых вообще в море выпускать нельзя. Например, Веру и Витю.
Вера с Витей раньше пили по отдельности, но потом небо решило, что такие кадры нельзя распылять и Вера с Витей, выпимши, образовали крепкую (на уровне сорока градусов) молодую семью. Думали, что образовали семью до утра, а на самом деле живут вместе уже пять лет, не расставаясь ни друг с другом, ни, тем более, с продуктом, который называется Првиjeнац (Eau De Vie De Montenegro).
Вера с Витей часто попадают в автоаварии, но всё обходится без ущерба для их здоровья, потому что Вера и Витя всегда сталкиваются исключительно между собой, когда одновременно пытаются выехать из двора собственного дома на двух машинах. С изумлением и трудом вылезши из авто и вцепившись для остойчивости друг в друга, Вера и Витя обычно идут покупать новый Првиjeнац и так живут до следующей попытки выехать на улицу. Поехать куда-нибудь на одной машине им пока в голову не приходило.
Лично я их трезвыми вообще никогда не видел. А тут неведомым мне образом они очутились в Амстердаме, где Витя сильно покурил. Настолько сильно, что его быстро привезли обратно на Адриатику, чтоб откачивать разными адриатическими снадобьями.
Пока Витя видел приятное, Вера думала, где б достать денег, чтоб достойно встретить Витю правильным количеством Првиjeнаца. И, наконец, додумалась. Она пошла в страховую компанию и потребовала взыскать с правительства Нидерландов моральный ущерб за то, что Витя так накурился. Страховая компания вместо адреса правительства Нидерландов предложила Вере на выбор два других адреса: или полиции или дурдома, пообещав взять на себя расходы как по вызову одних, так и по приезду других.
Вера расстроилась и пошла домой, продолжая думать, где найти денег. «А не продать ли мне яхту?», — подумала Вера и остановилась, пораженная как громом. «Яхту!!! То есть, у меня есть яхта?.. Да! У меня ведь точно есть яхта! Как же я забыла-то?!»
«А что такое яхта, — продолжала она мыслить логически, — яхта бывает на море… Так… И что это значит?.. А!!! Это значит, что тут есть море!»
Это открытие чуть не прибило Веру окончательно. Она добралась до дома и обнаружила там выпущенного Витю, который как раз залезал в машину, чтоб ехать за Првиjeнацем. Вера села в свою машину и через открытое окно крикнула Вите: «А ты хоть знаешь, что у нас тут море есть?!» У Вити от удивления нога соскочила с тормоза и они опять столкнулись.
Я их видел в последний раз в ресторане, что своим балконом выходит на марину. «Море… — удивленно говорил Витя. — Вот ты не соврала: правда, море. Хоть стой, хоть падай!»
Стоять он уже не мог, а падать, наверное, ему было ещё рано. Я не разбираюсь.
***
Так что, разные люди попадаются среди яхтсменов и владельцев яхт. К счастью, Лёха Королёв, который и вызвал меня на регату, пьёт гораздо меньше Веры и Вити. Тем более, он какое-то время назад встретил девочку Марину, они что-то там такое вдвоём одновременно сделали и у них от этого родилась другая девочка — Соня. Теперь Лёхе совсем не выпить. Даже со мной.
***
…Мы вышли из Бара, ночью растоможились в Дубровнике и к обеду дошли по островам до Сплита. Пиво «Никшичко» поменялось на «Ожуйско». На банке было написано, что Ožujsko, оказывается, proizvedeno s ponosom. Не подумайте чего плохого! В процессе производства ничего такого особенного с пивоварами на самом деле не случилось: просто, ponos на местном наречии означает «гордость».
…Между прочим, в Хорватии как-то пыталась обосноваться одна не то российская, не то украинская компания с гордым, как им казалось, названием «Южный Пролив». Хорваты восприняли название довольно тревожно.
— Вы там что, неспелого инжира все объелись? — строго спросили братьев-славян в хорватской торгово-промышленной палате?
«Proliv» — это как раз именно «понос». Но больше всего в названии компании югославов обидело слово «южный». В нём хорватскому уху прямо-таки слышался молодецкий посвист «пролива». Одним словом, хорваты бизнес не зарегистрировали, а решение обосновали мягко: «Знаете, мы тут подумали, что в нашем жарком климате компания с таким названием вряд ли будет конкурентноспособна».
***
…Три дня я нажимал кнопку. Та крышка, про которую предупреждали, в первый же день улетела за борт. Три дня меня судейский RIB (rigid inflated boat) под управлением человека с диковинным именем Matko перебрасывал меня с яхты на яхту. Три дня я снимал оверштаги, которые на гонках иногда крутят каждые 10-15 секунд. Чёртов океанский опыт сделал своё дело! — вместо того, чтобы глядеть в видоискатель, я кидал камеру всякий раз, когда видел упавший за борт спинакер.
Я так и не снял ситуацию «man over board», хотя это было красиво: человека выбросило с лодки стаксель-шкотом, отчего у всей команды едва не наступил единомоментный «южный пролив».
***
Я много чего не снял. А для себя понял, что регата — это точно не моё. Регата — это кошмар, дурдом и беспредел в одном большом морском флаконе. Мне это не надо. Мне это ни к чему. В гробу я это всё видел.
Поэтому, если позовут ещё раз — обязательно поеду.
PHIL SUZEMKA
PHIL SUZEMKA:
Всю жизнь терпеть не могу соревнования! Я ж не кенгуру, чтоб дальше всех прыгать! И не гепард, чтоб не пойми за кем по всей Африке носиться. И уж, тем более, не альбатрос, чтоб по пять тысяч миль курлыкать не переставая.
Было дело, мне нравились бегемоты: лежишь себе в воде, пасть здоровая (ничего не пропустишь, вся окрошка твоя) и делать практически ничего не надо. Но потом какой-то дурак сказал мне, что бегемот с места развивает скорость аж в 60 километров в час и я остыл к бегемотам. Да и к спорту вообще. Оно мне надо, вот так вот срываться ни с того, ни с сего?..
Одно время нашёл себе кое-что по душе: прыжки с парашютом. Вот это я понимаю! Прыгнул — летишь. Прилетел — сидишь. Потом первое место. Ну или какое там… Причём, первым лучше даже не прилетать. Потому, что если первым, то точно нашлись бы умники без парашютов прыгать.
А так — очень правильный спорт! Лучше лишь соревнования по усидчивости, если б такие проводились. Но на четвёртом прыжке у меня запутались два купола (как сейчас становится понятно, запасной я не отключил исключительно из-за лени, а прибор возьми и сработай в трёхстах метрах над землёй!).
В общем, тоже не понравилось. Висишь вниз головой, наблюдая за тем, как запутываются стропы и пытаешься до них дотянуться. Тут уж хочешь — не хочешь, а дотянешься. Короче, удалось мне тогда распутаться, а то б не рассказывал сейчас. Сел нормально, даже по ветру развернуться успел, но потом ещё пару раз прыгнул и тут мне опять кто-то глаза раскрыл. Ты, говорит, хоть в курсе, что на самолёте можно просто так летать и никуда из него не выскакивать?
Мне аж обидно стало, как это я сам до такой простой вещи не додумался. И, действительно: на фига он нужен, этот парашют? А ещё замучился всем отвечать на один и тот же вопрос — «ты с парашюта прыгал?». Я сперва так терпеливо всем растолковывал, что я не идиот и что если прыгать именно «с парашюта», как они говорят, то так и до беды недалеко. А потом надоело мне это всё, бросил я аэроклуб и давай думать, чтоб такого найти, чтоб, вроде как, я, с одной стороны, «при спорте», а, с другой, чтоб там делать ничего не надо было, а только сиди, кури и наливай помаленьку.
Долго искал. Пока не набрёл на яхтинг. Шикарная вещь! Особенно на южных пассатах в Атлантике: один раз поставил паруса на Кабо-Верде и снял их через две недели на Карибах. Вот это спорт! Главное — сразу ты морской волк и все дела. Сидишь в баре, смотришь на коктейль и говоришь: «Упал это мне в шторм на башку гафель под Антананариву… Или под Ушуайей?.. не помню… Говорю ж — гафель на голову рухнул… Хорошо, я астролябией прикрылся. Астролябия вдребезги, а башка только пополам…» Ну, согласитесь, красиво! Тем более, кто её, эту астролябию, вообще видел!
И чё?! Стоило мне такое красивое себе изобрести, стоило по океанам пошмыгать, как тут же на регату и позвали. В смысле — на спорт. Чтоб не сказать — на соревнование (хотя лучше всего именно так и сказать).
Я почему поехал-то? Мне сказали — вот эту крышку снимешь, тут красную кнопку нажмёшь и больше ничего не делай. Будешь кино снимать, а верёвки пускай эти ненормальные сами тягают. Твоё дело — потом опять на кнопку нажать и не забыть крышку обратно нахлобучить. Ничего сложного!
Я и поверил.
А что я вообще знаю о море? Ничего я не знаю! Я, например, помню, что когда нас 500 лодок вышло с Канар на Карибы и когда я в середине Атлантики, никого не видя вокруг себя (и не слыша в радиусе 60 миль на VHF), попытался через Iridium позвонить из-под Большой Медведицы в Москву, то мне неожиданно сказали: «Your call cannot be connected since the satelite network is overloaded at the moment». О то ж я охренел! Никого кругом нету, а у них сеть перегружена!
Или, допустим, что я могу вспомнить о столкновениях на море? Тоже, допустим, ничего! Разве что, допустим, складно пересказать своими словами, как корабль комплексного снабжения ВМФ СССР «Березина», который как раз собирался комплексно снабдить чем-нибудь этот самый ВМФ СССР, взял да и столкнулся с сухогрузом «Капитан Сорока», шедшим с грузом кофе из Бразилии. Да и то, может, всё б и обошлось, если б сухогрузом «Капитан Сорока» не управлял тогда капитан Ворона. Когда вороны сороками управляют, что хочешь случается.
Ничего я, в общем, не знаю про море! Во всяком случае — про регаты точно. Только фразу капитана Максима Немченко (это наш admiral Nimitz такой), которую тот уверенно произносит на каждой гонке: «Первое место не обещаю, но в людях ходить будем!»
А вообще, как бы это вам потолковее объяснить, что такое регата?.. И даже не то, что такое регата (да и чёрт бы с нею!), а вот какие чувства она вызывает поначалу у неопытного человека…
Ехал это я, помню, как-то из Москвы в Новороссийск. И где-то под Иловайском (не к ночи будь помянуто при современных российско-украинских отношениях!) вышел на перрон. Купил, как положено, пива с чухонью, картохи с огурцами малосольными, а к чаю решил у бабки пирожков взять. Из пирожков сбоку вылезало что-то розовенькое.
— С чем пироги, бабань? — спросил я. — С вишней, поди?
— Ш вишней, кудрявый, — прошамкала бабка, сверкая на меня при луне единственным зубом. — Ш вишенкой, шмекалиштый. Сама вшу шисть их штряпаю и шама ш и ем.
Чухонь пошла нормально. Пиво тоже ничего. Даже картоха с огурцами проскочила. А с пирожками чуть не погиб. Откуда ж я знал, пока не укусил, что вишни в них были с косточками!
И долго ещё орал я из окна поезда в сторону исчезнувшего в ночи Иловайска: «Да шоп ты шдохла, шмекалистая! Шоп весь твой Вишнёвый Шад пиштой накрылся! Тоше мне, блин, Раневшкая, шволошь такая! Шоп ты швои вишенки и дальше вшу шисть штряпала и шама ш и ела!…»
…Дак это я к чему всё?.. А! Это я к тому, что регата по своей непредсказуемости, она — чисто те бабкины пирожки, где вишни с косточками.
Хрен поймёшь, кто там чем занят, и кто за что отвечает. Мне рассказывали про одного судью, который вечно старался соскочить с лодки и умчаться за угол в любимую кофейню. Там ему за какую-то услугу, оказанную хозяину еще в 1958 году, бесплатно наливали уже второе столетие. Судья от моей бабки из Иловайска отличался лишь тем, что не шепелявил, а просто с детства не выговаривал звук «р».
— Йегата! Йегата! — бойко картавил он в рацию. — Быстйенько пьёходим ойентийи и дъюжно йапойтуем о пьибытии в пойт! Убъять паюса и пйиготовить швайтовы!
Ну, и всё в таком духе.
Так однажды, когда он в очередной раз свинтил в свою кофейню и про всё забыл, капитаны, не понимавшие, куда им идти, стали на разные лады выкликать его по рации — «четвёртая яхта вызывает судейскую лодку!», «двенадцатая яхта вызывает судейскую лодку!»… В конце концов кому-то из капитанов это надоело и все полсотни окрестных миль долго ржали, внезапно услышав на 16-м канале раздражённое: «Ну, слышь, ты, пидояс кайтавый! Ты куда пьопал-то вообще, мойеход хъенов?!»
В общем, регата это целое дело! Разные люди живут по берегам Черногории и Хорватии. Особенно наши. Некоторых вообще в море выпускать нельзя. Например, Веру и Витю.
Вера с Витей раньше пили по отдельности, но потом небо решило, что такие кадры нельзя распылять и Вера с Витей, выпимши, образовали крепкую (на уровне сорока градусов) молодую семью. Думали, что образовали семью до утра, а на самом деле живут вместе уже пять лет, не расставаясь ни друг с другом, ни, тем более, с продуктом, который называется Првиjeнац (Eau De Vie De Montenegro).
Вера с Витей часто попадают в автоаварии, но всё обходится без ущерба для их здоровья, потому что Вера и Витя всегда сталкиваются исключительно между собой, когда одновременно пытаются выехать из двора собственного дома на двух машинах. С изумлением и трудом вылезши из авто и вцепившись для остойчивости друг в друга, Вера и Витя обычно идут покупать новый Првиjeнац и так живут до следующей попытки выехать на улицу. Поехать куда-нибудь на одной машине им пока в голову не приходило.
Лично я их трезвыми вообще никогда не видел. А тут неведомым мне образом они очутились в Амстердаме, где Витя сильно покурил. Настолько сильно, что его быстро привезли обратно на Адриатику, чтоб откачивать разными адриатическими снадобьями.
Пока Витя видел приятное, Вера думала, где б достать денег, чтоб достойно встретить Витю правильным количеством Првиjeнаца. И, наконец, додумалась. Она пошла в страховую компанию и потребовала взыскать с правительства Нидерландов моральный ущерб за то, что Витя так накурился. Страховая компания вместо адреса правительства Нидерландов предложила Вере на выбор два других адреса: или полиции или дурдома, пообещав взять на себя расходы как по вызову одних, так и по приезду других.
Вера расстроилась и пошла домой, продолжая думать, где найти денег. «А не продать ли мне яхту?», — подумала Вера и остановилась, пораженная как громом. «Яхту!!! То есть, у меня есть яхта?.. Да! У меня ведь точно есть яхта! Как же я забыла-то?!»
«А что такое яхта, — продолжала она мыслить логически, — яхта бывает на море… Так… И что это значит?.. А!!! Это значит, что тут есть море!»
Это открытие чуть не прибило Веру окончательно. Она добралась до дома и обнаружила там выпущенного Витю, который как раз залезал в машину, чтоб ехать за Првиjeнацем. Вера села в свою машину и через открытое окно крикнула Вите: «А ты хоть знаешь, что у нас тут море есть?!» У Вити от удивления нога соскочила с тормоза и они опять столкнулись.
Я их видел в последний раз в ресторане, что своим балконом выходит на марину. «Море… — удивленно говорил Витя. — Вот ты не соврала: правда, море. Хоть стой, хоть падай!»
Стоять он уже не мог, а падать, наверное, ему было ещё рано. Я не разбираюсь.
Так что, разные люди попадаются среди яхтсменов и владельцев яхт. К счастью, Лёха Королёв, который и вызвал меня на регату, пьёт гораздо меньше Веры и Вити. Тем более, он какое-то время назад встретил девочку Марину, они что-то там такое вдвоём одновременно сделали и у них от этого родилась другая девочка — Соня. Теперь Лёхе совсем не выпить. Даже со мной.
…Мы вышли из Бара, ночью растоможились в Дубровнике и к обеду дошли по островам до Сплита. Пиво «Никшичко» поменялось на «Ожуйско». На банке было написано, что Ožujsko, оказывается, proizvedeno s ponosom. Не подумайте чего плохого! В процессе производства ничего такого особенного с пивоварами на самом деле не случилось: просто, ponos на местном наречии означает «гордость».
…Между прочим, в Хорватии как-то пыталась обосноваться одна не то российская, не то украинская компания с гордым, как им казалось, названием «Южный Пролив». Хорваты восприняли название довольно тревожно.
— Вы там что, неспелого инжира все объелись? — строго спросили братьев-славян в хорватской торгово-промышленной палате?
«Proliv» — это как раз именно «понос». Но больше всего в названии компании югославов обидело слово «южный». В нём хорватскому уху прямо-таки слышался молодецкий посвист «пролива». Одним словом, хорваты бизнес не зарегистрировали, а решение обосновали мягко: «Знаете, мы тут подумали, что в нашем жарком климате компания с таким названием вряд ли будет конкурентноспособна».
…Три дня я нажимал кнопку. Та крышка, про которую предупреждали, в первый же день улетела за борт. Три дня меня судейский RIB (rigid inflated boat) под управлением человека с диковинным именем Matko перебрасывал меня с яхты на яхту. Три дня я снимал оверштаги, которые на гонках иногда крутят каждые 10-15 секунд. Чёртов океанский опыт сделал своё дело! — вместо того, чтобы глядеть в видоискатель, я кидал камеру всякий раз, когда видел упавший за борт спинакер.
Я так и не снял ситуацию «man over board», хотя это было красиво: человека выбросило с лодки стаксель-шкотом, отчего у всей команды едва не наступил единомоментный «южный пролив».
Я много чего не снял. А для себя понял, что регата — это точно не моё. Регата — это кошмар, дурдом и беспредел в одном большом морском флаконе. Мне это не надо. Мне это ни к чему. В гробу я это всё видел.
Поэтому, если позовут ещё раз — обязательно поеду.