А вот Чубайс – страдал
16 мая, 2021 4:17 пп
Кирилл Полтевский
Кирилл Полтевский:
Государства. Ещё относительно недавно, когда я был молодым ещё человеком, я жил в советском обществе. И вот, там, как вы знаете, основополагающей была марксистско-ленинская теория. Ну и все должны были её учить. И нельзя было даже сказать, что она – неправильная. Тут же на тебя все стали бы кричать и шикать, и говорить тебе: «Как же тебе не стыдно! Она – правильная!»
Ну, собственно, я и не спорил – правильная, так правильная. Я вовсе от этого не страдал. Это вот Чубайс – страдал. Он так и сообщил тут нам всем на днях, что ужасно страдал. Так как в советское время – ему все лгали, и все его обманывали. И ему было от этого плохо. А теперь – вот, всё стало ровно наоборот. И ему теперь – очень хорошо. Хотя всем остальным, может, и не очень. Ну, да ладно.
Собственно, я – о государстве. Тогда вот, в советское время, нам постоянно талдычили, что «Государство – это зло». И «инструмент насилия». И что «оно – отмирает». И скоро – «оно совсем отомрёт». И поэтому даже слово «государственный» в Союзе почти не употреблялось. Его избегали. И заменяли — другими словами: «Наша страна», «Союзное министерство», «Народная власть», «Советский строй». И т.п. И глядя на все вот эти выражения, каждый понимал – государство отмирает. И вот-вот отомрёт.
Ну, вот. Прошло совсем немного времени, и теперь я уже не так уж и молод, прямо скажем. И вот, состарившись почти уже, я дожил до того времени, когда даже думать, что государство отомрёт – запрещается. Ну, ладно. Я и теперь не спорю. Пускай так. Пускай: «Государство незыблемо», «государственные границы нерушимы», «государственные интересы – превыше всего». Что спорить? Я и раньше не спорил. И теперь не стану. Я ведь вижу, что всё равно всё это меняется. Сегодня так, завтра – эдак. И каждый раз говорится, что на этот раз – уж точно правильно.
А вообще, если забыть о запретах и всяких там догмах, то вот, странно это. Что государства образовались когда-то. А новые образовывать — нельзя. Вернее, можно дробить имеющиеся, ну, или вступать в союзы. А вот так вот – честно купить землю и объявить её новым государством – нельзя. Ну или силой завоевать чужую землю и объявить её новым государством – тоже нельзя. Нельзя. Знаю, что нельзя. А почему собственно? Ведь раньше-то так можно было. И, собственно, все нынешние государства так и появились.
Вот, скажем, если бы так же было бы на корпоративном рынке: «Менять ничего нельзя». Так тогда, мне кажется, весь мировой бизнес остановился бы. Типа, можно основать компанию, но продать её нельзя. И купить чужую — нельзя. И по частям купить-продать — нельзя. А значит, ни один её актив – скажем, акции, землю, офисную мебель даже – покупать и продавать нельзя. Банкротиться – тоже нельзя. Поглощать нельзя. Сливаться нельзя. Ничего нельзя. Но ведь это была бы ерунда какая-то!
Но с государствами – именно такая ерунда. И вот, скажем, мы видим, что более успешные государства не могут расшириться, как расширяются более успешные корпорации в бизнесе. Мы видим, что некоторые народы – расплодились, но заперты в своих землях. Они хотели бы прикупить земель. Но – нельзя. А другие народы – живут не в своих государствах, а другие «не те» — в их государствах. Но разменяться, как размениваются при решении квартирного вопроса – нельзя. И воевать нельзя. Это вообще запрещается. Ну, тут – понятно. Мы — мирные люди.
Воля ваша, друзья мои. Я — тоже мирный человек. И против всяческих войн, т.к. мне живых людей всегда жалко. И всё же – нельзя же так вот, что ничего нельзя и всё. Это «нельзя» — не решает проблем. Не позволяет реагировать на изменения. Поэтому, думаю, все эти нынешние «нельзя» — тоже не навсегда. Лет через 10-20 все эти нельзя отменят, как неправильные. И придумают новые «нельзя». И станут даже требовать, чтобы нельзя было говорить, что наши сегодняшние «нельзя» — правильные. Вот увидите!
Кирилл Полтевский
Кирилл Полтевский:
Государства. Ещё относительно недавно, когда я был молодым ещё человеком, я жил в советском обществе. И вот, там, как вы знаете, основополагающей была марксистско-ленинская теория. Ну и все должны были её учить. И нельзя было даже сказать, что она – неправильная. Тут же на тебя все стали бы кричать и шикать, и говорить тебе: «Как же тебе не стыдно! Она – правильная!»
Ну, собственно, я и не спорил – правильная, так правильная. Я вовсе от этого не страдал. Это вот Чубайс – страдал. Он так и сообщил тут нам всем на днях, что ужасно страдал. Так как в советское время – ему все лгали, и все его обманывали. И ему было от этого плохо. А теперь – вот, всё стало ровно наоборот. И ему теперь – очень хорошо. Хотя всем остальным, может, и не очень. Ну, да ладно.
Собственно, я – о государстве. Тогда вот, в советское время, нам постоянно талдычили, что «Государство – это зло». И «инструмент насилия». И что «оно – отмирает». И скоро – «оно совсем отомрёт». И поэтому даже слово «государственный» в Союзе почти не употреблялось. Его избегали. И заменяли — другими словами: «Наша страна», «Союзное министерство», «Народная власть», «Советский строй». И т.п. И глядя на все вот эти выражения, каждый понимал – государство отмирает. И вот-вот отомрёт.
Ну, вот. Прошло совсем немного времени, и теперь я уже не так уж и молод, прямо скажем. И вот, состарившись почти уже, я дожил до того времени, когда даже думать, что государство отомрёт – запрещается. Ну, ладно. Я и теперь не спорю. Пускай так. Пускай: «Государство незыблемо», «государственные границы нерушимы», «государственные интересы – превыше всего». Что спорить? Я и раньше не спорил. И теперь не стану. Я ведь вижу, что всё равно всё это меняется. Сегодня так, завтра – эдак. И каждый раз говорится, что на этот раз – уж точно правильно.
А вообще, если забыть о запретах и всяких там догмах, то вот, странно это. Что государства образовались когда-то. А новые образовывать — нельзя. Вернее, можно дробить имеющиеся, ну, или вступать в союзы. А вот так вот – честно купить землю и объявить её новым государством – нельзя. Ну или силой завоевать чужую землю и объявить её новым государством – тоже нельзя. Нельзя. Знаю, что нельзя. А почему собственно? Ведь раньше-то так можно было. И, собственно, все нынешние государства так и появились.
Вот, скажем, если бы так же было бы на корпоративном рынке: «Менять ничего нельзя». Так тогда, мне кажется, весь мировой бизнес остановился бы. Типа, можно основать компанию, но продать её нельзя. И купить чужую — нельзя. И по частям купить-продать — нельзя. А значит, ни один её актив – скажем, акции, землю, офисную мебель даже – покупать и продавать нельзя. Банкротиться – тоже нельзя. Поглощать нельзя. Сливаться нельзя. Ничего нельзя. Но ведь это была бы ерунда какая-то!
Но с государствами – именно такая ерунда. И вот, скажем, мы видим, что более успешные государства не могут расшириться, как расширяются более успешные корпорации в бизнесе. Мы видим, что некоторые народы – расплодились, но заперты в своих землях. Они хотели бы прикупить земель. Но – нельзя. А другие народы – живут не в своих государствах, а другие «не те» — в их государствах. Но разменяться, как размениваются при решении квартирного вопроса – нельзя. И воевать нельзя. Это вообще запрещается. Ну, тут – понятно. Мы — мирные люди.
Воля ваша, друзья мои. Я — тоже мирный человек. И против всяческих войн, т.к. мне живых людей всегда жалко. И всё же – нельзя же так вот, что ничего нельзя и всё. Это «нельзя» — не решает проблем. Не позволяет реагировать на изменения. Поэтому, думаю, все эти нынешние «нельзя» — тоже не навсегда. Лет через 10-20 все эти нельзя отменят, как неправильные. И придумают новые «нельзя». И станут даже требовать, чтобы нельзя было говорить, что наши сегодняшние «нельзя» — правильные. Вот увидите!