«А вам всего сорок пять, а ещё вы были в небе…»
4 сентября, 2018 9:10 дп
Валерий Зеленогорский
К чаю. Никогда не сдавайтесь!
Если у вас болит душа, вы пьёте дома, если вы к тому же лётчик пилотажной группы «Стрижи» и весь день крутите «бочки» и «петли», а ваша жена дома кувыркается в это время с посторонним мужчиной, твёрдо стоящим на земле, то в один прекрасный день, вы приходите домой, а дом пуст и в шкафу только ваши трусы и никакого намёка на то, что супруга уехала в Вырицу к тетке, умершей три года назад, то у вас реально начинает болеть сердце, и вы идёте в аптеку со списком лекарств, который длиннее ваших претензий к бывшей жене, но вы же ас, офицер, мужчина, а мужчины не плачут, а вам всего сорок пять, а ещё вы были в небе, а теперь на дрожащих ногах вы с трудом бредёте в аптеку «Радуга», а там очередь из двух пенсионерок, у которых деньги только на зелёнку и корвалол, а они хотят купить всю аптеку и спрашивают провизора обо всех препаратах, включая накладки на соскИ при грудном вскармливании, а провизор, милая девушка, ослепительно красивая, такие бывают, от межнациональных союзов, где папа-казах, а мама- русская — и вы приехали в Москву и вам надо здесь жить, а жить приходится на станции «Трикотажница» в домике у пьяной учительницы на пенсии, и вставать в шесть тридцать утра и приезжать в десять вечера шесть дней в неделю, и носить в воду из колонки и завтракать в электричке и прятать четвертый айфон в трусы и не бояться собак и людей на станции, которые хотят вас порвать, просто так, без мотивов, а кого ещё рвать, ведь все уже дома.
Но всё когда-то проходит, и очередь тоже, и ваш скорбный список уже в руках девушки и она ловко набирает вам весь пакет и только тромба аз не оказался в нужном месте и девушка становится на стул и достаёт вам коробочку за шестьсот десять рублей и вы успевайте разглядеть её чудесные ноги, не длинные, не короткие, но безупречные, они ещё в колготках Каледония, которые так смачно надевает в рекламе модель, ноги у которой гораздо хуже, просто она свои раздвинула без сомнений на кастинге у продюсера, которому абсолютно всё равно, ему нравятся ноги, как распахнутые двери, а сомкнутые целомудренно его не греют, им место в аптеке и их видно только тем, кто покупает «тромба аз» с третьей полки.
Вы выходите из аптеки «Радуга» и у вас уже не ноет сердце и не так густа кровь, а она уже кипит, она уже клокочет и вы идёте домой, и ждёте завтрашнего дня, вы умеете ждать, вы — лётчик, вы знаете, как заложить вираж, как уйти в пике, но вы не знаете слов, чтобы девушка встала для вас на стул, а ведь вчера, вам самому хотелось встать на подоконник и нырнуть вниз, в штопор и взорваться от боли и больше не взлететь, но это было вчера, а сегодня — бодро и ловко, побрив лицо до синевы скачете в аптеку, сдерживая все свои жилы и опять, как вчера просите тромба аз и она, как в кино, но не картинно, а ловко и грациозно встает на стул и подаёт вам упаковку и вы летите домой ждать завтра, вы прибираете в своей берлоге, вы вешаете старые шторы, не украденные прежней женой, вы гладите белую рубашку, не спите ночью, летаете вместе с французскими «Миражами» и итальянскими «Фречче триколори» в ла Бурже, но все это уже во сне, но завтра вы опять прётесь в «Радугу», где девушка вас уже приметила и почти что плачет, доставая вам пятую упаковку за неделю, она не понимает, что так мается этот симпатичный дядечка, совсем ещё молодой, зачем ему столько препарата, может он наркоман, может он что-то варит из этих таблеток, что с ним происходит, а вечером у неё уже ломит спину, а ещё ехать два часа до домика, а так неохота, читать в электричке «Тёщин язык», плевать семки и бояться: за туфли, за колготки, за айфон, за сумку, где все норовят схватить за жопу и показать руками, как они её будут иметь во все места, а хочется, чтобы встретил после работы, сильный и ловкий и вёл уверенно и дерзко, как ведущий, а ты с ним в паре, в одной эскадрилье, где пара прикрывает друг друга и хочется, чтобы он пришёл и сказал: «В радости и печали, в богатстве и в бедности…» но он молчит, он опять купит этот проклятый «Тромб аз» и уйдёт, но завтра она скажет ему, что лекарства нет и мы посмотрим, как он удивится, мы сломаем ему сценарий и может быть он сломается и заговорит человеческим голосом.
— Боже, когда наступит следующий день, следующая станция «Трикотажница»…….
Валерий Зеленогорский
К чаю. Никогда не сдавайтесь!
Если у вас болит душа, вы пьёте дома, если вы к тому же лётчик пилотажной группы «Стрижи» и весь день крутите «бочки» и «петли», а ваша жена дома кувыркается в это время с посторонним мужчиной, твёрдо стоящим на земле, то в один прекрасный день, вы приходите домой, а дом пуст и в шкафу только ваши трусы и никакого намёка на то, что супруга уехала в Вырицу к тетке, умершей три года назад, то у вас реально начинает болеть сердце, и вы идёте в аптеку со списком лекарств, который длиннее ваших претензий к бывшей жене, но вы же ас, офицер, мужчина, а мужчины не плачут, а вам всего сорок пять, а ещё вы были в небе, а теперь на дрожащих ногах вы с трудом бредёте в аптеку «Радуга», а там очередь из двух пенсионерок, у которых деньги только на зелёнку и корвалол, а они хотят купить всю аптеку и спрашивают провизора обо всех препаратах, включая накладки на соскИ при грудном вскармливании, а провизор, милая девушка, ослепительно красивая, такие бывают, от межнациональных союзов, где папа-казах, а мама- русская — и вы приехали в Москву и вам надо здесь жить, а жить приходится на станции «Трикотажница» в домике у пьяной учительницы на пенсии, и вставать в шесть тридцать утра и приезжать в десять вечера шесть дней в неделю, и носить в воду из колонки и завтракать в электричке и прятать четвертый айфон в трусы и не бояться собак и людей на станции, которые хотят вас порвать, просто так, без мотивов, а кого ещё рвать, ведь все уже дома.
Но всё когда-то проходит, и очередь тоже, и ваш скорбный список уже в руках девушки и она ловко набирает вам весь пакет и только тромба аз не оказался в нужном месте и девушка становится на стул и достаёт вам коробочку за шестьсот десять рублей и вы успевайте разглядеть её чудесные ноги, не длинные, не короткие, но безупречные, они ещё в колготках Каледония, которые так смачно надевает в рекламе модель, ноги у которой гораздо хуже, просто она свои раздвинула без сомнений на кастинге у продюсера, которому абсолютно всё равно, ему нравятся ноги, как распахнутые двери, а сомкнутые целомудренно его не греют, им место в аптеке и их видно только тем, кто покупает «тромба аз» с третьей полки.
Вы выходите из аптеки «Радуга» и у вас уже не ноет сердце и не так густа кровь, а она уже кипит, она уже клокочет и вы идёте домой, и ждёте завтрашнего дня, вы умеете ждать, вы — лётчик, вы знаете, как заложить вираж, как уйти в пике, но вы не знаете слов, чтобы девушка встала для вас на стул, а ведь вчера, вам самому хотелось встать на подоконник и нырнуть вниз, в штопор и взорваться от боли и больше не взлететь, но это было вчера, а сегодня — бодро и ловко, побрив лицо до синевы скачете в аптеку, сдерживая все свои жилы и опять, как вчера просите тромба аз и она, как в кино, но не картинно, а ловко и грациозно встает на стул и подаёт вам упаковку и вы летите домой ждать завтра, вы прибираете в своей берлоге, вы вешаете старые шторы, не украденные прежней женой, вы гладите белую рубашку, не спите ночью, летаете вместе с французскими «Миражами» и итальянскими «Фречче триколори» в ла Бурже, но все это уже во сне, но завтра вы опять прётесь в «Радугу», где девушка вас уже приметила и почти что плачет, доставая вам пятую упаковку за неделю, она не понимает, что так мается этот симпатичный дядечка, совсем ещё молодой, зачем ему столько препарата, может он наркоман, может он что-то варит из этих таблеток, что с ним происходит, а вечером у неё уже ломит спину, а ещё ехать два часа до домика, а так неохота, читать в электричке «Тёщин язык», плевать семки и бояться: за туфли, за колготки, за айфон, за сумку, где все норовят схватить за жопу и показать руками, как они её будут иметь во все места, а хочется, чтобы встретил после работы, сильный и ловкий и вёл уверенно и дерзко, как ведущий, а ты с ним в паре, в одной эскадрилье, где пара прикрывает друг друга и хочется, чтобы он пришёл и сказал: «В радости и печали, в богатстве и в бедности…» но он молчит, он опять купит этот проклятый «Тромб аз» и уйдёт, но завтра она скажет ему, что лекарства нет и мы посмотрим, как он удивится, мы сломаем ему сценарий и может быть он сломается и заговорит человеческим голосом.
— Боже, когда наступит следующий день, следующая станция «Трикотажница»…….