«А он был пехота. Вгрызался в землю…»
9 апреля, 2020 7:31 пп
Альфред Кох
Альфред Кох:
Сегодня день рождения Виктора Степановича Черномырдина. ЧВС, как мы его звали. И еще — Степаныч.
Чем старше я становлюсь, тем яснее для меня, что он — самая главная фигура 90-х. Даже более важная, чем Гайдар и Ельцин. Эти были кавалеристы. Наскочил — отскочил.
А ЧВС был пехота. Занимал отвоеванные позиции. Вгрызался в землю. И держал. Держал. Не сдавал. И бомбежки, и авианалёты, обстрелы, атаки. А он держал.
И потихоньку — наступал. Высотку за высоткой, деревню за деревней. Брал, брал, брал…
Все хотели быть гусарами и кавалергардами. И я хотел. Но мы знали, что всегда за нами сидит в окопах грязная, голодная, злая и упрямая пехота и что мы всегда можем спрятаться за ее спиной и перевести дух перед следующей атакой.
Не было бы Степаныча, ничего бы не было. Ни приватизации, ни рыночной экономики, ничего. Поверьте, я это знаю твердо.
Он был мудр. Он был добр. Он был очень надежен. И по возрасту и по позиции он был мне как отец. Я с ним часто ругался и костерил его за глаза. И любил. И сейчас люблю. И восхищаюсь им.
Если бы я мог выбирать, я бы хотел быть таким как он. Но я не буду. Я — другой. Я — хуже. А жалко. Хочется ведь быть лучше…
Альфред Кох
Альфред Кох:
Сегодня день рождения Виктора Степановича Черномырдина. ЧВС, как мы его звали. И еще — Степаныч.
Чем старше я становлюсь, тем яснее для меня, что он — самая главная фигура 90-х. Даже более важная, чем Гайдар и Ельцин. Эти были кавалеристы. Наскочил — отскочил.
А ЧВС был пехота. Занимал отвоеванные позиции. Вгрызался в землю. И держал. Держал. Не сдавал. И бомбежки, и авианалёты, обстрелы, атаки. А он держал.
И потихоньку — наступал. Высотку за высоткой, деревню за деревней. Брал, брал, брал…
Все хотели быть гусарами и кавалергардами. И я хотел. Но мы знали, что всегда за нами сидит в окопах грязная, голодная, злая и упрямая пехота и что мы всегда можем спрятаться за ее спиной и перевести дух перед следующей атакой.
Не было бы Степаныча, ничего бы не было. Ни приватизации, ни рыночной экономики, ничего. Поверьте, я это знаю твердо.
Он был мудр. Он был добр. Он был очень надежен. И по возрасту и по позиции он был мне как отец. Я с ним часто ругался и костерил его за глаза. И любил. И сейчас люблю. И восхищаюсь им.
Если бы я мог выбирать, я бы хотел быть таким как он. Но я не буду. Я — другой. Я — хуже. А жалко. Хочется ведь быть лучше…