«А мои племянники пусть идут работать и не разевают пасть на моё имущество…»
28 августа, 2020 9:24 дп
Валерий Зеленогорский
Игорь Бродский поделился
Валерий Зеленогорский:
Ноктюрн №7806.
Я — Борис, мне шестьдесят, я не люблю старух-ровесниц, которых мне приводит моя сестра Клара, она хочет, чтобы я с ними жил, у нее своя правда, она считает, что с ними мне будет хорошо, ее доводы железобетонны: у вас будут общие интересы, у вас одинаковый букет болезней, общий диетический стол и таблетки.
Я еще бодрый парень, мне хватило своей жены, пусть земля ей будет пухом, но ее уже нет, а я еще не собираюсь умирать.
Я не хочу старуху, даже порядочную и стройную Лилю Марковну я не хочу, она хорошо готовит, прекрасно смотрит за домом, и у нее нет родственников, я очень уважаю Лилю Марковну, но я не хочу умирать на ее руках, мне нравится Лидочка в моем офисе, и я готов бросить к ее ногам все, что нажил, а это видимо не нравится Кларе, ведь у нее двое детей, моих племянников, которые ждут, не дождутся, когда я крякну, а почему я должен крякнуть в шестьдесят, я хочу жить столько, как Кирк Дуглас и Хью Хефнер, у которого каждые три года новая курочка.
Лидочка — прелесть, у нее всегда удивленные глаза, вздернутые сиськи и все остальное, у меня от нее падает сахар и давление, а когда она своими шелковыми ручками гладит мне голову, я чувствую себя на седьмом небе, я хочу все потратить на нее, это мое право, а мои племянники пусть идут работать и не разевают пасть на мое имущество, мне мама с папой ничего не оставили и я не в претензии.
Я много раз говорил Кларе, умолял ее, стыдил, но она не унимается, прикрывая заботливыми словами свою алчность.
Лидочка скрашивает мое последнее лето, дарит мне свою молодость, она благородна, она ничего не просит, а я знаю, я не обманываюсь, я понимаю, что она не сходит от меня с ума, я сам от себя никогда не сходил с ума и готов платить, ведь я плачу врачу, поварихе и уборщице, я плачу в офисе двадцати идиотам, которые ничего не умеют, а Лидочка умеет, да так здорово, что мой парус, давно лежащий в эллинге зачехленным, теперь скрипит, надутый ее ветром, и теперь, я могу, как когда-то, зайти в ее бухту и полежать с ней в штиль на верхней палубе.
Я не знаю сколько мне осталось, я знаю, что многие мои знакомые смеются за моей спиной и предрекают, что она сделает мне рога, я понимаю, что такое возможно, мне и раньше делали рога, но оленем я не стал.
Я, конечно, умру или сделаю себе эвтаназию, но я уверен, что на смертном одре и потом, когда я предстану перед богом и он спросит меня голосом Познера, что я хочу ему сказать, я промолчу.
Я — Борис, я больше вам ничего скажу, в мою дверь стучит радость, и ее зовут Лидочка.
Валерий Зеленогорский
Игорь Бродский поделился
Валерий Зеленогорский:
Ноктюрн №7806.
Я — Борис, мне шестьдесят, я не люблю старух-ровесниц, которых мне приводит моя сестра Клара, она хочет, чтобы я с ними жил, у нее своя правда, она считает, что с ними мне будет хорошо, ее доводы железобетонны: у вас будут общие интересы, у вас одинаковый букет болезней, общий диетический стол и таблетки.
Я еще бодрый парень, мне хватило своей жены, пусть земля ей будет пухом, но ее уже нет, а я еще не собираюсь умирать.
Я не хочу старуху, даже порядочную и стройную Лилю Марковну я не хочу, она хорошо готовит, прекрасно смотрит за домом, и у нее нет родственников, я очень уважаю Лилю Марковну, но я не хочу умирать на ее руках, мне нравится Лидочка в моем офисе, и я готов бросить к ее ногам все, что нажил, а это видимо не нравится Кларе, ведь у нее двое детей, моих племянников, которые ждут, не дождутся, когда я крякну, а почему я должен крякнуть в шестьдесят, я хочу жить столько, как Кирк Дуглас и Хью Хефнер, у которого каждые три года новая курочка.
Лидочка — прелесть, у нее всегда удивленные глаза, вздернутые сиськи и все остальное, у меня от нее падает сахар и давление, а когда она своими шелковыми ручками гладит мне голову, я чувствую себя на седьмом небе, я хочу все потратить на нее, это мое право, а мои племянники пусть идут работать и не разевают пасть на мое имущество, мне мама с папой ничего не оставили и я не в претензии.
Я много раз говорил Кларе, умолял ее, стыдил, но она не унимается, прикрывая заботливыми словами свою алчность.
Лидочка скрашивает мое последнее лето, дарит мне свою молодость, она благородна, она ничего не просит, а я знаю, я не обманываюсь, я понимаю, что она не сходит от меня с ума, я сам от себя никогда не сходил с ума и готов платить, ведь я плачу врачу, поварихе и уборщице, я плачу в офисе двадцати идиотам, которые ничего не умеют, а Лидочка умеет, да так здорово, что мой парус, давно лежащий в эллинге зачехленным, теперь скрипит, надутый ее ветром, и теперь, я могу, как когда-то, зайти в ее бухту и полежать с ней в штиль на верхней палубе.
Я не знаю сколько мне осталось, я знаю, что многие мои знакомые смеются за моей спиной и предрекают, что она сделает мне рога, я понимаю, что такое возможно, мне и раньше делали рога, но оленем я не стал.
Я, конечно, умру или сделаю себе эвтаназию, но я уверен, что на смертном одре и потом, когда я предстану перед богом и он спросит меня голосом Познера, что я хочу ему сказать, я промолчу.
Я — Борис, я больше вам ничего скажу, в мою дверь стучит радость, и ее зовут Лидочка.