«А где яйцЫ!?..»
15 ноября, 2023 11:33 дп
Мэйдэй
Ольга Недзвецкая:
Ну раз своих мыслей нет…
👇
Не спрашивайте, как я оказалась в этом поезде. Это не важно.
Важно то, что со станции «Вышний Волочек» в вагон шагнула бабка. Нет, не так: БАБКА.
У неё было все, что полагается такой женщине из города с таким названием: свалявшийся мохеровый берет поверх цветастого платка, пухлые баулы и пухлый же внук, недоросль лет двенадцати, обреченно волочащийся за баулами.
Поняв, что, «согласно купленных билетов», родственница будет сидеть не рядом, внук было обрадовался. Но баушка лихо затолкала багаж на верхнюю полку — ответом на предложение помощи было суровое «Не трожь!». Оглядела вагон, выбрала жертву — ею оказался безумец, предложивший помощь с багажом — и сообщила:
— А нук, давай туда.
Жертва как-то сразу поняла, что это было не предложение, и освободила пространство. Утрамбовав внука в кресло у окна, Бабка зловеще сказала:
— Будем кушать.
Внук втянул голову в плечи. И через секунду весь вагон, а также окрестные деревни, которые «сапсан» пролетает со скоростью 200 километров в час, поняли, почему.
Бабка распахнула матерчатую сумку, выбросив в атмосферу запах Котлет. Вслед за ними появились укутанная в полотенчико эмалированная миска варёной картошки и литровая банка соленых огурцов. Конечно, нарезанный хлеб и пучок зеленого лука.
— Щас будет соль в спичечном коробке, — глядя на Бабку с суеверным ужасом, предсказал мой сосед, на вид слишком молодой и модный, чтобы помнить такие детали советских путешествий.
— Шоколадка, что не будет, — также тихо отозвалась я.
Не знаю, чем я думала, делая эту заведомо проигрышную ставку. Разумеется, соль появилась.
— Ба, я не голодный, — безнадежно сказал Внук. — Я вот пить хочу. Где моя кола?
— Компот, — отрезала Бабка. — В дорогу сварила. Нук ешь.
Внук потянулся к котлете, огреб по рукам и спустя мгновение получил ту же самую котлету с картошкой и хлебом. Тоскливо жуя, уставился в окно.
— Нук огурчика, — распорядилась Бабка. — И яйцЫ.
Мы с соседом, который, кстати, благородно разделил со мной выигранную шоколадку, вылупились на Бабку. Та осмотрела гору еды и спросила:
— А где яйцЫ?
В голосе ее слышалась даже растерянность.
— Куда яйцЫ делись?
И хотя спрашивали явно не нас, мы зачем-то развели руками. Не знаем, не брали, вообще ни при чем.
Бабка начала раздражаться.
— Сварила с утра яйцЫ, пять штук, крутые. И где?
Мы тихо захихикали.
— У меня дитё голодное! — рявкнула Бабка.
Следующие десять минут она выворачивала в проход свои баулы, а весь вагон внимал душераздирающей истории пропавших яйцОв, пяти штук, крутых, и обреченного голодать «рябенка», каковой в это время с олимпийским спокойствием жевал котлету.
В проходе появилась женщина с младенцем.
— Потом приходи, — отмахнулась Бабка.
— Нам надо сменить памперс! — возмутилась женщина. — Он покакал!
Бабка поднялась от баулов и, вперив в младенца ястребиный взор, проорала буквально следующее:
— Покакал — значит, жрал! А моему с голоду помирать??? ЯйцЫ-то пропали!
— Да она троллит, — восхитился мой сосед.
— Извините, — забормотала женщина с младенцем, — я не знала, что у вас тоже маленький ребёнок… Я в другой вагон пойду.
И тут «маленький ребёнок» издал звук, который издаёт 100 процентов взрослых мужиков после кружки пива.
Не в силах больше сдерживаться, мы с соседом захохотали в голос.
Появилась проводница:
— Что тут у вас происходит?
— Не твоё дело! — гаркнула Бабка, запихивая баулы обратно. Видимо, смирилась с потерей. Плюхнулась в кресло и отвесила Внуку легкий, но обидный подзатыльник. — А ты ешь давай, а то мать скажет, я тебя голодом морю!
И тогда Внук, который явно устал чувствовать себя бессловесным рождественским гусем, восстал. Он откашлялся и светским тоном обратился к проводнице:
— Простите бабушку. Она потеряла пять своих яиц и немного нервничает.
Если Бабка что и сказала, мы этого не слышали: вагон загоготал так, что, кажется, даже метель за окном прекратилась.
Вы, наверно, думаете, что дальше было так, как у меня часто бывает: мы с Бабкой поговорили, и оказалось, что никакая она не Бабка, а вовсе солист Большого театра, тонкий, интеллигентный и местами скрипач, а я просто не сразу разглядела.
Кхм.
Ну мы поговорили, да. Перехватив мой взгляд, направленный на остатки пиршества, Бабка спросила:
— Что, не собрала в дорогу-то?
— Не собрала, — повинилась я.
— Ну вот и сиди теперь не жрамши, — ответила Бабка. — Овца безрукая.
Мэйдэй
Ольга Недзвецкая:
Ну раз своих мыслей нет…
👇
Не спрашивайте, как я оказалась в этом поезде. Это не важно.
Важно то, что со станции «Вышний Волочек» в вагон шагнула бабка. Нет, не так: БАБКА.
У неё было все, что полагается такой женщине из города с таким названием: свалявшийся мохеровый берет поверх цветастого платка, пухлые баулы и пухлый же внук, недоросль лет двенадцати, обреченно волочащийся за баулами.
Поняв, что, «согласно купленных билетов», родственница будет сидеть не рядом, внук было обрадовался. Но баушка лихо затолкала багаж на верхнюю полку — ответом на предложение помощи было суровое «Не трожь!». Оглядела вагон, выбрала жертву — ею оказался безумец, предложивший помощь с багажом — и сообщила:
— А нук, давай туда.
Жертва как-то сразу поняла, что это было не предложение, и освободила пространство. Утрамбовав внука в кресло у окна, Бабка зловеще сказала:
— Будем кушать.
Внук втянул голову в плечи. И через секунду весь вагон, а также окрестные деревни, которые «сапсан» пролетает со скоростью 200 километров в час, поняли, почему.
Бабка распахнула матерчатую сумку, выбросив в атмосферу запах Котлет. Вслед за ними появились укутанная в полотенчико эмалированная миска варёной картошки и литровая банка соленых огурцов. Конечно, нарезанный хлеб и пучок зеленого лука.
— Щас будет соль в спичечном коробке, — глядя на Бабку с суеверным ужасом, предсказал мой сосед, на вид слишком молодой и модный, чтобы помнить такие детали советских путешествий.
— Шоколадка, что не будет, — также тихо отозвалась я.
Не знаю, чем я думала, делая эту заведомо проигрышную ставку. Разумеется, соль появилась.
— Ба, я не голодный, — безнадежно сказал Внук. — Я вот пить хочу. Где моя кола?
— Компот, — отрезала Бабка. — В дорогу сварила. Нук ешь.
Внук потянулся к котлете, огреб по рукам и спустя мгновение получил ту же самую котлету с картошкой и хлебом. Тоскливо жуя, уставился в окно.
— Нук огурчика, — распорядилась Бабка. — И яйцЫ.
Мы с соседом, который, кстати, благородно разделил со мной выигранную шоколадку, вылупились на Бабку. Та осмотрела гору еды и спросила:
— А где яйцЫ?
В голосе ее слышалась даже растерянность.
— Куда яйцЫ делись?
И хотя спрашивали явно не нас, мы зачем-то развели руками. Не знаем, не брали, вообще ни при чем.
Бабка начала раздражаться.
— Сварила с утра яйцЫ, пять штук, крутые. И где?
Мы тихо захихикали.
— У меня дитё голодное! — рявкнула Бабка.
Следующие десять минут она выворачивала в проход свои баулы, а весь вагон внимал душераздирающей истории пропавших яйцОв, пяти штук, крутых, и обреченного голодать «рябенка», каковой в это время с олимпийским спокойствием жевал котлету.
В проходе появилась женщина с младенцем.
— Потом приходи, — отмахнулась Бабка.
— Нам надо сменить памперс! — возмутилась женщина. — Он покакал!
Бабка поднялась от баулов и, вперив в младенца ястребиный взор, проорала буквально следующее:
— Покакал — значит, жрал! А моему с голоду помирать??? ЯйцЫ-то пропали!
— Да она троллит, — восхитился мой сосед.
— Извините, — забормотала женщина с младенцем, — я не знала, что у вас тоже маленький ребёнок… Я в другой вагон пойду.
И тут «маленький ребёнок» издал звук, который издаёт 100 процентов взрослых мужиков после кружки пива.
Не в силах больше сдерживаться, мы с соседом захохотали в голос.
Появилась проводница:
— Что тут у вас происходит?
— Не твоё дело! — гаркнула Бабка, запихивая баулы обратно. Видимо, смирилась с потерей. Плюхнулась в кресло и отвесила Внуку легкий, но обидный подзатыльник. — А ты ешь давай, а то мать скажет, я тебя голодом морю!
И тогда Внук, который явно устал чувствовать себя бессловесным рождественским гусем, восстал. Он откашлялся и светским тоном обратился к проводнице:
— Простите бабушку. Она потеряла пять своих яиц и немного нервничает.
Если Бабка что и сказала, мы этого не слышали: вагон загоготал так, что, кажется, даже метель за окном прекратилась.
Вы, наверно, думаете, что дальше было так, как у меня часто бывает: мы с Бабкой поговорили, и оказалось, что никакая она не Бабка, а вовсе солист Большого театра, тонкий, интеллигентный и местами скрипач, а я просто не сразу разглядела.
Кхм.
Ну мы поговорили, да. Перехватив мой взгляд, направленный на остатки пиршества, Бабка спросила:
— Что, не собрала в дорогу-то?
— Не собрала, — повинилась я.
— Ну вот и сиди теперь не жрамши, — ответила Бабка. — Овца безрукая.