4-й день. Химфак и Армия: Крушение моей молекулярной модели мира.
27 августа, 2018 6:36 дп
Кирилл Полтевский
Кирилл Полтевский:
Я поступил на химфак МГУ. И понял, как устроен мир! Вот так:
Форма и структура. Мир является молекулой, состоящей из двух шаров: большой оранжевый шар соединён с маленьким зелёным.
Цвет. Оранжевый внизу – это Москва, освещённая своим большим оранжевым солнцем днём, и своими высокими оранжевыми фонарями — ночью. Зелёный вверху – это Университет, его ядром являются естественные науки, это науки про жизнь, а это зелёный цвет (хоть внешне МГУ тоже почти оранжевый, конечно).
Заряд. В Университете в основном изучают законы мироздания, суть которого – добро. Университет — положительно заряжен. В Москве занимаются гадостями — кумовством, подлостями и травлей в школе меня лично – это зло. Москва – отрицательно заряжена.
Связь. Между двумя шарами – есть связь — через расположенные на окраине Университета гуманитарные факультеты. Эти факультеты заряжены отрицательно, т.к. учат злу: врать (журналистика), фарисействовать (филология), искать ложных знаний (советская экономика) и заметать следы преступлений (история). Связь с оранжевой Москвой тут очевидна, ведь все эти факультеты срощены со всем известными московскими учреждениями – Издательствами, Церковью-КГБ, Исполкомами-Министерствами, структурами Старой Площади-Кремлём, МИДом-Внешторгом и т.д.
Субъект. Это я. Я! Я, очевидно, нахожусь в зелёном шаре, т.к. занимаюсь естественными науками. Да, я пришёл из оранжевой Москвы, из школы зла. Но вот, в руках у меня два маленьких шарика. Один – жёлтый – это «Фантазии Веснухина», золотая украинская сказка о добре. Второй – синий – это «Расмус-бродяга», синяя балтийская сказка о надежде для каждого человека. В среднем золотое и синее дают зелёное. Зелёное – это жизнь и добро. Значит, я тоже несу положительный заряд, как и Университет.
Понятно почему меня тут все любят. Ещё, похоже, по своей природе, я являюсь чем-то вроде электрона, потому, что: 1. таких как я тут много, 2. мы подчиняемся принципу неопределённости Гейзенберга – если определяешь размер и скорость кого-то одного, то сразу перестаёшь понимать, где именно он сейчас находится и 3. вместе мы образуем большое электронное облако. Только, очевидно, мы – частицы с положительным зарядом, в этом наше отличие от электронов, которые заряжены отрицательно. Ещё электроны спариваются в квантовую ячейку, если у них противоположный спин, это принцип Паули. Ну, тут, я пока свободный электрон.
Согласитесь, это, красивая модель мира. И она была бы совершенно верна, если бы меня, такого зелёного и электронного, не призвали вдруг в Армию. Бронь с МГУ сняли на два года. Солдат не хватало. И я попал под призыв.
И тут к моей прекрасной модели мира добавилось нечто, что в неё настолько не умещалось, что она в результате просто разрушилась, а обратно уже так и не собралась.
Армия. Советская армия. Я расскажу не о реальных событиях в ней – тут можно отдельную книгу написать, а о том эмоциональном отпечатке, который она у меня в итоге оставила.
Это была тяжкая картина рабства. «В белом тумане северных болот, связанных цепью, ведут молодых рабов. Щёлкает кнут. Кричат надсмотрщики. Рабы одеты в штаны и рубахи, цвета трясины этих болот.
Рабы голодны и подавлены. Они не могут общаться. Их захватили из разных народов. Уродливо и жалко выглядят в этих бледных местах мудрые узбеки. Злобно и мстительно глядят в этом белом тумане когда-то весёлые глаза грузин. Зелёными пятнами непривычной им ненависти покрылись тут золотые украинцы. Отстранённо и тоскливо глядят куда-то вдаль ласковые когда-то прибалты. С горьким, тяжким упрёком смотрят — прямо мне в душу, совсем похожие на меня, родные, белорусы. Нас ведут. И мы идём. Иду со всеми и я, русский, москвич. «И вот это и есть моя Россия?»
Строй рабов ведут военные. Им всё равно. Похоже, они порядочные люди, только без души. Им нравятся их городки, семьи, зарплаты, пенсии и насилие. Они его принимают, как есть, они сами сознательно сделали этот выбор. Они пошли в военное училище. Им хотелось быть надсмотрщиками. Грязь, болезни, стычки, тяжкая работа – для нас, рабов.
А они не хотят быть рабами. Они хотят быть надсмотрщиками. А вдоль цепи рабов – бегают … коммунисты. Эти — растеряны. Они в дурацком положении. Они должны рассказывать строю рабов про «свободу, равенство и братство». А всё, что годится тут из их марксизма, так это, Ленин: «…военная стража удерживает народы в этой «тюрьме народов»».
Итоги службы для меня были такие: с товарищами по несчастью я крепко подружился и до сих пор вспоминаю их с сердечной теплотой, к кадровым военным стал относиться внутренне холодно, к партийцам — с пониманием: я вступил в армии в партию, вернее стал кандидатом в члены КПСС, а дальше – эх, ну не получилось у нас с ней, с партией, потому, что когда я вернулся в Университет, она всего трагизма моего будущего присутствия в её рядах просто не выдержала и развалилась, «Как жаль, дорогая, а ведь я хотел, но так и не познал тебя». R.I.P.
Не все с курса пошли служить. Многие неожиданно оказались тяжело больными калеками. Они оставались всё это время в Университете и потому ушли вперёд на два года. В итоге мы, те, кто, как и я отслужил, оказались не только на новом курсе, но и в меньшинстве, в компании новых незнакомых девочек, и незнакомых ребят, которые не служили, потому, что бронь в МГУ за это время вернули.
Тут уже той естественной студенческой дружбы «со всеми-всеми», как на первых курсах, не получилось. И я сосредоточился просто на учёбе и научной работе на кафедре. Работал хорошо. Много. Настолько много, что выполнил дипломную работу на год раньше. Результаты были опубликованы в международном журнале. Это было большое достижение и редкость для Союза.
А Союз уже разваливался и оттого — открывался. И вот, мой профессор договорился с американским профессором, который работал по той же теме, про какую была и моя дипломная работа. И меня взяли в Техасский университет Сельского Хозяйства и Механики – на работу по контракту на полгода, у нас, в Союзе это назвали «преддипломная практика».
В итоге, не закончив ещё химфак МГУ, я попал в Америку, в Техас. Но об этом – в следующий раз, дорогие мои друзья. Я всё вам расскажу, если, конечно, вы сделаете мне подарок к моему 50-летию, до которого осталось 4 дня (см. мои счета ниже). Но если и не сделаете, я всё равно расскажу, ведь я и сам увлёкся рассказом.
Сбербанк Maestro: 639002389059873729
Яндекс Деньги: 410017400911106
Paypal: poltevskiy.kirill@gmail.com
Кирилл Полтевский
Я поступил на химфак МГУ. И понял, как устроен мир! Вот так:
Форма и структура. Мир является молекулой, состоящей из двух шаров: большой оранжевый шар соединён с маленьким зелёным.
Цвет. Оранжевый внизу – это Москва, освещённая своим большим оранжевым солнцем днём, и своими высокими оранжевыми фонарями — ночью. Зелёный вверху – это Университет, его ядром являются естественные науки, это науки про жизнь, а это зелёный цвет (хоть внешне МГУ тоже почти оранжевый, конечно).
Заряд. В Университете в основном изучают законы мироздания, суть которого – добро. Университет — положительно заряжен. В Москве занимаются гадостями — кумовством, подлостями и травлей в школе меня лично – это зло. Москва – отрицательно заряжена.
Связь. Между двумя шарами – есть связь — через расположенные на окраине Университета гуманитарные факультеты. Эти факультеты заряжены отрицательно, т.к. учат злу: врать (журналистика), фарисействовать (филология), искать ложных знаний (советская экономика) и заметать следы преступлений (история). Связь с оранжевой Москвой тут очевидна, ведь все эти факультеты срощены со всем известными московскими учреждениями – Издательствами, Церковью-КГБ, Исполкомами-Министерствами, структурами Старой Площади-Кремлём, МИДом-Внешторгом и т.д.
Субъект. Это я. Я! Я, очевидно, нахожусь в зелёном шаре, т.к. занимаюсь естественными науками. Да, я пришёл из оранжевой Москвы, из школы зла. Но вот, в руках у меня два маленьких шарика. Один – жёлтый – это «Фантазии Веснухина», золотая украинская сказка о добре. Второй – синий – это «Расмус-бродяга», синяя балтийская сказка о надежде для каждого человека. В среднем золотое и синее дают зелёное. Зелёное – это жизнь и добро. Значит, я тоже несу положительный заряд, как и Университет.
Понятно почему меня тут все любят. Ещё, похоже, по своей природе, я являюсь чем-то вроде электрона, потому, что: 1. таких как я тут много, 2. мы подчиняемся принципу неопределённости Гейзенберга – если определяешь размер и скорость кого-то одного, то сразу перестаёшь понимать, где именно он сейчас находится и 3. вместе мы образуем большое электронное облако. Только, очевидно, мы – частицы с положительным зарядом, в этом наше отличие от электронов, которые заряжены отрицательно. Ещё электроны спариваются в квантовую ячейку, если у них противоположный спин, это принцип Паули. Ну, тут, я пока свободный электрон.
Согласитесь, это, красивая модель мира. И она была бы совершенно верна, если бы меня, такого зелёного и электронного, не призвали вдруг в Армию. Бронь с МГУ сняли на два года. Солдат не хватало. И я попал под призыв.
И тут к моей прекрасной модели мира добавилось нечто, что в неё настолько не умещалось, что она в результате просто разрушилась, а обратно уже так и не собралась.
Армия. Советская армия. Я расскажу не о реальных событиях в ней – тут можно отдельную книгу написать, а о том эмоциональном отпечатке, который она у меня в итоге оставила.
Это была тяжкая картина рабства. «В белом тумане северных болот, связанных цепью, ведут молодых рабов. Щёлкает кнут. Кричат надсмотрщики. Рабы одеты в штаны и рубахи, цвета трясины этих болот.
Рабы голодны и подавлены. Они не могут общаться. Их захватили из разных народов. Уродливо и жалко выглядят в этих бледных местах мудрые узбеки. Злобно и мстительно глядят в этом белом тумане когда-то весёлые глаза грузин. Зелёными пятнами непривычной им ненависти покрылись тут золотые украинцы. Отстранённо и тоскливо глядят куда-то вдаль ласковые когда-то прибалты. С горьким, тяжким упрёком смотрят — прямо мне в душу, совсем похожие на меня, родные, белорусы. Нас ведут. И мы идём. Иду со всеми и я, русский, москвич. «И вот это и есть моя Россия?»
Строй рабов ведут военные. Им всё равно. Похоже, они порядочные люди, только без души. Им нравятся их городки, семьи, зарплаты, пенсии и насилие. Они его принимают, как есть, они сами сознательно сделали этот выбор. Они пошли в военное училище. Им хотелось быть надсмотрщиками. Грязь, болезни, стычки, тяжкая работа – для нас, рабов.
А они не хотят быть рабами. Они хотят быть надсмотрщиками. А вдоль цепи рабов – бегают … коммунисты. Эти — растеряны. Они в дурацком положении. Они должны рассказывать строю рабов про «свободу, равенство и братство». А всё, что годится тут из их марксизма, так это, Ленин: «…военная стража удерживает народы в этой «тюрьме народов»».
Итоги службы для меня были такие: с товарищами по несчастью я крепко подружился и до сих пор вспоминаю их с сердечной теплотой, к кадровым военным стал относиться внутренне холодно, к партийцам — с пониманием: я вступил в армии в партию, вернее стал кандидатом в члены КПСС, а дальше – эх, ну не получилось у нас с ней, с партией, потому, что когда я вернулся в Университет, она всего трагизма моего будущего присутствия в её рядах просто не выдержала и развалилась, «Как жаль, дорогая, а ведь я хотел, но так и не познал тебя». R.I.P.
Не все с курса пошли служить. Многие неожиданно оказались тяжело больными калеками. Они оставались всё это время в Университете и потому ушли вперёд на два года. В итоге мы, те, кто, как и я отслужил, оказались не только на новом курсе, но и в меньшинстве, в компании новых незнакомых девочек, и незнакомых ребят, которые не служили, потому, что бронь в МГУ за это время вернули.
Тут уже той естественной студенческой дружбы «со всеми-всеми», как на первых курсах, не получилось. И я сосредоточился просто на учёбе и научной работе на кафедре. Работал хорошо. Много. Настолько много, что выполнил дипломную работу на год раньше. Результаты были опубликованы в международном журнале. Это было большое достижение и редкость для Союза.
А Союз уже разваливался и оттого — открывался. И вот, мой профессор договорился с американским профессором, который работал по той же теме, про какую была и моя дипломная работа. И меня взяли в Техасский университет Сельского Хозяйства и Механики – на работу по контракту на полгода, у нас, в Союзе это назвали «преддипломная практика».
В итоге, не закончив ещё химфак МГУ, я попал в Америку, в Техас. Но об этом – в следующий раз, дорогие мои друзья. Я всё вам расскажу, если, конечно, вы сделаете мне подарок к моему 50-летию, до которого осталось 4 дня (см. мои счета ниже). Но если и не сделаете, я всё равно расскажу, ведь я и сам увлёкся рассказом.
Сбербанк Maestro: 639002389059873729
Яндекс Деньги: 410017400911106
Paypal: poltevskiy.kirill@gmail.com