«Я же не против и по пятьдесят граммов, и больше, и за столом, чтобы правильно посидеть…»
5 июля, 2017 11:29 дп
Олег Утицин
Олег Утицин, 2013 год:
Как только приутихли ливни уходящей зимы, над морским горизонтом полыхнуло солнце, пробиваясь алым лезвием между серым морем и серыми облаками.
Вот тогда-то я и спустился с гор к людям.
Поехал в Новый Афон. В ущелье изумрудной реки Псырцха поделать тайцзи на берегу на полянке. Поплавать там в густом воздухе и прохладе.
Однажды, по дороге на это место, встретил Инала (3-й дан шотокан карате), и мы пошли вместе. Пока я тао лу крутил, он стоял в сторонке, чтобы не мешать. Сам эту технику он не учил.
А там туристы оказались, заглазелись.
Храбрая девушка отделилась от них, подошла: «Это что вы делали? Это дыхательная гимнастика такая?»»
— Ой, девушка, — говорю, — я сам из Москвы, не местный, многого, что тут происходит, не понимаю. А вот он (показал на Инала) — местный, вы у него спросите, пусть вам про все обычаи расскажет и прочее…
— Ну вот ты!.. — буркнул Инал и онемел.
У нас с ним ещё одна история веселая была, когда Юрочка Вдовин приезжал сюда, мы поехали в Гудауту на рынок.
Там рядом есть храмик маленький православный, а в храмике настоятелем — упитанный такой батюшка.
И вот я застал Юрку на скамейке в храмовом дворике, где Юра (8-й дан карате) обсуждал с отцом святым достоинства и недостатки японского меча катана, а также обсуждались вопросы возможного провоза через границу катаны для батюшки (каратека оказался).
Однажды мы с Иналом и пионервожатой Ленкой шли по Гудауте и рядом с нами тормознула машина. Из машины выбрался тот самый батюшка. С крестом на пузе и поприветствовал нас: «Ос, сэнсеи!»
Ленка застыла на месте с разинутым ртом.
…А сейчас хорошо! Зимой отдыхающих в городе полтора человека бывает, не больше, а в ущелье вообще пустынно.
Это в сезон их туда толпами водят, показать пещеру Симона Канонита, одного из 12 апостолов Христа, который после казни своего учителя жил и работал здесь.
До своей собственной казни.
И людей тут крестил.
Вот неподалёку от этой купели я и делал тайцзи, а потом омылся святой водой.
Оделся и пошёл в сторону города.
Навстречу — смотритель ущелья. В серой куртке с надписью security на спине, и с метлой, связанной из зелёных кустов колючки.
Однажды этот дед сказал мне при встрече: «Купаться ходил? Ты, смотрю, часто сюда ходишь… На душе неспокойно? По глазам вижу. Тогда сюда надо ходить, тут вода очищает…»
И вот опять встретились.
— Здрасьте, — говорю, — что вы в дождики-то на работу всё ходите?
— А я уже не могу без этого, — объясняет, — я, если сюда не схожу в какой-нибудь день, нехорошо потом себя чувствую. А так приду, пройдусь, посмотрю всё, уберусь, даже вот на том берегу, — он показал на крутой берег над бурным потоком, — если и там пакет пластиковый увижу, полезу через речку убирать.
Дед смотрит здесь за тем, чтобы на тропу не обрушивались валуны, и если есть опасность, сам их свалит вниз, чтобы упавшие деревья вовремя распилили и убрали, чтобы туристы здесь костры не жгли и шашлыков не жарили. Там можно это делать только в одном месте, да и то для своих, которые за собой всё уберут.
— Вот, мужики говорят мне, — продолжает дед, — что ты всё в ущелье лазаешь, пошли в кафе, по пятьдесят граммов. А я им говорю: я же не против и по пятьдесят граммов, и больше, и за столом, чтобы правильно посидеть. Но сначала надо дело сделать, и на душе сразу хорошо становится, а потом и пятьдесят граммов можно. Каждому ведь своё, как в Писании сказано. Я вот заболел этим ущельем и не могу без него. Вот так…
— А может, и не заболел, — говорю, — может быть, выздоровел?
— А может, и выздоровел! — взбодрился дед. — Хотя не нам с тобой судить…
Олег Утицин
Олег Утицин, 2013 год:
Как только приутихли ливни уходящей зимы, над морским горизонтом полыхнуло солнце, пробиваясь алым лезвием между серым морем и серыми облаками.
Вот тогда-то я и спустился с гор к людям.
Поехал в Новый Афон. В ущелье изумрудной реки Псырцха поделать тайцзи на берегу на полянке. Поплавать там в густом воздухе и прохладе.
Однажды, по дороге на это место, встретил Инала (3-й дан шотокан карате), и мы пошли вместе. Пока я тао лу крутил, он стоял в сторонке, чтобы не мешать. Сам эту технику он не учил.
А там туристы оказались, заглазелись.
Храбрая девушка отделилась от них, подошла: «Это что вы делали? Это дыхательная гимнастика такая?»»
— Ой, девушка, — говорю, — я сам из Москвы, не местный, многого, что тут происходит, не понимаю. А вот он (показал на Инала) — местный, вы у него спросите, пусть вам про все обычаи расскажет и прочее…
— Ну вот ты!.. — буркнул Инал и онемел.
У нас с ним ещё одна история веселая была, когда Юрочка Вдовин приезжал сюда, мы поехали в Гудауту на рынок.
Там рядом есть храмик маленький православный, а в храмике настоятелем — упитанный такой батюшка.
И вот я застал Юрку на скамейке в храмовом дворике, где Юра (8-й дан карате) обсуждал с отцом святым достоинства и недостатки японского меча катана, а также обсуждались вопросы возможного провоза через границу катаны для батюшки (каратека оказался).
Однажды мы с Иналом и пионервожатой Ленкой шли по Гудауте и рядом с нами тормознула машина. Из машины выбрался тот самый батюшка. С крестом на пузе и поприветствовал нас: «Ос, сэнсеи!»
Ленка застыла на месте с разинутым ртом.
…А сейчас хорошо! Зимой отдыхающих в городе полтора человека бывает, не больше, а в ущелье вообще пустынно.
Это в сезон их туда толпами водят, показать пещеру Симона Канонита, одного из 12 апостолов Христа, который после казни своего учителя жил и работал здесь.
До своей собственной казни.
И людей тут крестил.
Вот неподалёку от этой купели я и делал тайцзи, а потом омылся святой водой.
Оделся и пошёл в сторону города.
Навстречу — смотритель ущелья. В серой куртке с надписью security на спине, и с метлой, связанной из зелёных кустов колючки.
Однажды этот дед сказал мне при встрече: «Купаться ходил? Ты, смотрю, часто сюда ходишь… На душе неспокойно? По глазам вижу. Тогда сюда надо ходить, тут вода очищает…»
И вот опять встретились.
— Здрасьте, — говорю, — что вы в дождики-то на работу всё ходите?
— А я уже не могу без этого, — объясняет, — я, если сюда не схожу в какой-нибудь день, нехорошо потом себя чувствую. А так приду, пройдусь, посмотрю всё, уберусь, даже вот на том берегу, — он показал на крутой берег над бурным потоком, — если и там пакет пластиковый увижу, полезу через речку убирать.
Дед смотрит здесь за тем, чтобы на тропу не обрушивались валуны, и если есть опасность, сам их свалит вниз, чтобы упавшие деревья вовремя распилили и убрали, чтобы туристы здесь костры не жгли и шашлыков не жарили. Там можно это делать только в одном месте, да и то для своих, которые за собой всё уберут.
— Вот, мужики говорят мне, — продолжает дед, — что ты всё в ущелье лазаешь, пошли в кафе, по пятьдесят граммов. А я им говорю: я же не против и по пятьдесят граммов, и больше, и за столом, чтобы правильно посидеть. Но сначала надо дело сделать, и на душе сразу хорошо становится, а потом и пятьдесят граммов можно. Каждому ведь своё, как в Писании сказано. Я вот заболел этим ущельем и не могу без него. Вот так…
— А может, и не заболел, — говорю, — может быть, выздоровел?
— А может, и выздоровел! — взбодрился дед. — Хотя не нам с тобой судить…