«К этому надо быть готовым. если вы гений…»
15 декабря, 2015 7:02 дп
Ольга Роева
У меня есть одна подруга детства. Странная Наташа, я её много раз описывала. Женщина трудной судьбы. С 20 –ти лет мы регулярно, раз в год встречаемся в ресторане и обсуждаем наши книги, готовые к публикации. Обе мы знаем, что ничто и никогда мы не опубликуем. Что так и будем до старости сидеть перезревшими девицами с жадными глазками и шаркать туда-сюда к барной стойке в ожидании «своего времени».
Мы пропустим всё, включая жизнь и всё равно будем сочинять в уме книги.
— Нет, ты взгляни на себя! Для тебя же придумали Нобеля.
— Щас, щас. Ещё и я допишу. У меня в голове сложилось.
После грубой лести, Наташа с лицом умирающего за правду человека, но всегда чудом выжившего, достаёт из сумочки два помятых листика с первыми главами своей новой книги. Бдительно вскидывая голову при любом шорохе, боясь, что рукописи вот- вот упрут она начинает читать.
Опять же, полушепотом, чтобы не собрались люди. Смотрю, к моей руке потянулась её, дружеская. Так, в секунды слабости, я в очередной раз оказалась в кандалах чужого творчества.
Что мы все при этом чувствуем известно. Почва ускользает из- под ног. Ты будто куда- то зашёл и не можешь выйти… Падаешь в пропасть, тебе не за что ухватиться. Крикнуть ты тоже не можешь, потому что твой рассудок ещё мерцает и ему за тебя неудобно.
Наташе я тогда прямо сказала, уважая авторское самолюбие:
— На лицо алкогольная деменция. Ты, Наташа, начала распадаться как личность. Но по словам хорошо,- последнее пришлось прибавить, чтобы как то отплатить за Нобеля в начале.
Тогда Наташа спросила меня, как же я, нередко публикуя откровенную бредятину, и даже с ошибками, держусь в жестоком писательском мире. За какую ниточку я держусь. Как стать гением, иными словами?
Я подняла за себя тост, конечно, и сказала, что мне на всех плевать. Вот секрет долголетия и молодости.
А потом скукожилась, загрустила и подумала Чеховым. Что вот… почему это мы не живём так, как пишем, и говорим не так как думаем. Я – подлец!
И вышла на воздух уже обновленным, свежим, скукоженным и шипящим на весь свет созданием.
И вдруг откуда не возьмись… На полке у меня появляется «Охранная грамота» Пастернака. Читать это, как и всё остальное, кроме себя невозможно и нудно. Но у Пастернака есть очень интересные наблюдения за Маяковским, которые лично мне очень помогли. Понятно, что кроме меня за это никто не возьмётся, поэтому я процицирую.
В «грамоте», если вы умный, можно найти довольно точный ответ на вопрос: почему Маяк? Почему это попадание в гении из не очень хорошего поэта состоялось так стремительно и верно? Почему Большаков для нас пустой набор букв, а Маяковский- великое имя?
«… Маяковский был вершиной поэтической участи. За его манерой жить и держаться чудилось нечто подобное решенью, когда оно приведено в исполненье и следствия его уже не подлежат отмене.. Таким решеньем когда-то была его гениальность, встреча с которой когда-то его потрясла, воплощенью которой он отдал самого себя без жалости».
То есть, Гений, читаем мы, это сознание собственной правоты.
Не чувство вины за графоманию, не застенчивость по отношению к своему таланту, а полное его принятие и подчинение ему одному.
Когда ты не первый, а единственный.
И если это чувство, несмотря на идиотов вокруг, несмотря на кучу злых женщин, роящихся у тебя под фото, будет соблюдено, то всё! Ты выиграл. Ты победил свой век.
Эта кишащая толпа будет хватать и тянуть к себе, к котикам и фотографиям голых знаменитостей. Тебя будут упрашивать не писать, возможно будут угрожать, лучшие друзья отвернутся и не протянут в трудную минуту ни одного лайка. Провокаторы зашлют Дмитрия Быкова к тебе в «Рюмошную» и он тоже отечески попросит заткнуться. тебе не дадут ни одной премии, ты останешься один и превратишься в сумасшедшего.
К этому надо быть готовым. если вы гений.
А так, я очень рада и отдельное спасибо себе. Всё, чему я учила детей и мужчин оказалось эффективным и проверенным веками. Как будто мой разум, как дурная жена, погулял где-то на стороне, с успешными людьми, но всё же пришел под утро домой со словами «ты лучший»
Успешного всем письма
Ольга Роева
У меня есть одна подруга детства. Странная Наташа, я её много раз описывала. Женщина трудной судьбы. С 20 –ти лет мы регулярно, раз в год встречаемся в ресторане и обсуждаем наши книги, готовые к публикации. Обе мы знаем, что ничто и никогда мы не опубликуем. Что так и будем до старости сидеть перезревшими девицами с жадными глазками и шаркать туда-сюда к барной стойке в ожидании «своего времени».
Мы пропустим всё, включая жизнь и всё равно будем сочинять в уме книги.
— Нет, ты взгляни на себя! Для тебя же придумали Нобеля.
— Щас, щас. Ещё и я допишу. У меня в голове сложилось.
После грубой лести, Наташа с лицом умирающего за правду человека, но всегда чудом выжившего, достаёт из сумочки два помятых листика с первыми главами своей новой книги. Бдительно вскидывая голову при любом шорохе, боясь, что рукописи вот- вот упрут она начинает читать.
Опять же, полушепотом, чтобы не собрались люди. Смотрю, к моей руке потянулась её, дружеская. Так, в секунды слабости, я в очередной раз оказалась в кандалах чужого творчества.
Что мы все при этом чувствуем известно. Почва ускользает из- под ног. Ты будто куда- то зашёл и не можешь выйти… Падаешь в пропасть, тебе не за что ухватиться. Крикнуть ты тоже не можешь, потому что твой рассудок ещё мерцает и ему за тебя неудобно.
Наташе я тогда прямо сказала, уважая авторское самолюбие:
— На лицо алкогольная деменция. Ты, Наташа, начала распадаться как личность. Но по словам хорошо,- последнее пришлось прибавить, чтобы как то отплатить за Нобеля в начале.
Тогда Наташа спросила меня, как же я, нередко публикуя откровенную бредятину, и даже с ошибками, держусь в жестоком писательском мире. За какую ниточку я держусь. Как стать гением, иными словами?
Я подняла за себя тост, конечно, и сказала, что мне на всех плевать. Вот секрет долголетия и молодости.
А потом скукожилась, загрустила и подумала Чеховым. Что вот… почему это мы не живём так, как пишем, и говорим не так как думаем. Я – подлец!
И вышла на воздух уже обновленным, свежим, скукоженным и шипящим на весь свет созданием.
И вдруг откуда не возьмись… На полке у меня появляется «Охранная грамота» Пастернака. Читать это, как и всё остальное, кроме себя невозможно и нудно. Но у Пастернака есть очень интересные наблюдения за Маяковским, которые лично мне очень помогли. Понятно, что кроме меня за это никто не возьмётся, поэтому я процицирую.
В «грамоте», если вы умный, можно найти довольно точный ответ на вопрос: почему Маяк? Почему это попадание в гении из не очень хорошего поэта состоялось так стремительно и верно? Почему Большаков для нас пустой набор букв, а Маяковский- великое имя?
«… Маяковский был вершиной поэтической участи. За его манерой жить и держаться чудилось нечто подобное решенью, когда оно приведено в исполненье и следствия его уже не подлежат отмене.. Таким решеньем когда-то была его гениальность, встреча с которой когда-то его потрясла, воплощенью которой он отдал самого себя без жалости».
То есть, Гений, читаем мы, это сознание собственной правоты.
Не чувство вины за графоманию, не застенчивость по отношению к своему таланту, а полное его принятие и подчинение ему одному.
Когда ты не первый, а единственный.
И если это чувство, несмотря на идиотов вокруг, несмотря на кучу злых женщин, роящихся у тебя под фото, будет соблюдено, то всё! Ты выиграл. Ты победил свой век.
Эта кишащая толпа будет хватать и тянуть к себе, к котикам и фотографиям голых знаменитостей. Тебя будут упрашивать не писать, возможно будут угрожать, лучшие друзья отвернутся и не протянут в трудную минуту ни одного лайка. Провокаторы зашлют Дмитрия Быкова к тебе в «Рюмошную» и он тоже отечески попросит заткнуться. тебе не дадут ни одной премии, ты останешься один и превратишься в сумасшедшего.
К этому надо быть готовым. если вы гений.
А так, я очень рада и отдельное спасибо себе. Всё, чему я учила детей и мужчин оказалось эффективным и проверенным веками. Как будто мой разум, как дурная жена, погулял где-то на стороне, с успешными людьми, но всё же пришел под утро домой со словами «ты лучший»
Успешного всем письма