«И вот из самой толщи совсистемы приезжает человек по специальному заданию — ну, скажем, редакции…»
3 февраля, 2018 9:19 дп
Seva Novgorodsev
В феврале 1987-го, к нам на Би-би-си впервые пробился советский журналист, который хотел взять у меня интервью.
Представьте тогдашнюю ситуацию: я родился и вырос в Союзе, прошёл пионерию и комсомол, работал под бдительным оком помполита, а потом — чиновников от культуры.
Эмигрировал и стал идеологическим диверсантом — так, во всяком случае, тогда газеты писали.
И вот из самой толщи совсистемы приезжает человек по специальному заданию — ну, скажем, редакции.
Встреча была немногословной, всё было и так понятно. Однако, невысказанное как бы витало в воздухе. Придя домой, эту мысленную беседу я записал в амбарную книгу.
Итак, корреспондент московского радио встречается на Би-би-си с Севой Новгородцевым. Корреспондент — высокий, спортивного типа молодой человек с волевым лицом и развитой мускулатурой. Севе — 47, он седой, слегка проглядывает лысина.
— Так вот вы какой! — восклицает корреспондент.
— Да, я такой, — говорит Сева слегка потупясь.
— Вот уж не думал! — не унимается корреспондент. — Ваш голос по радио так молодо звучит!
— А Вы, между прочим, моих ожиданий тоже не оправдали, — отвечает ему Сева. — Я вас, например, представлял пожилым евреем!
…
Продолжение темы журнала «Ровесник» и статьи «Кто он такой?» (№9 1982 год)
Среди музыкантов в Союзе ходили шутки — смотри, я купил иностранные часы, «Пакема»! Смотришь, действительно «Пакема», но через минуту понимаешь что это по-русски прописью написано «Ракета». Этот приём я применил против журнала «Ровесник». Если прочитать русскую пропись названия по английски, получится «Побечук».
Вот отрывок из той программы:
«На страницах одного небезызвестного журнала появилась пространное жизнеописание Севы Новгородцева, которое мне при возвращении на работу дали почитать. Статья мне понравилась, особенно строки от редакции, которая пишет смело, хлёстко, с полной свободой слова и печати. «Человек он без роду без племени, — пишет молодежный побечук, — мусор». Позвольте возразить: в народной дружине действительно, участвовал, и даже в обязательном порядке с красной повязкой по улице ходил, но мусором? — мусором никогда не был! («Рок-посевы, октябрь 1982 года)
Seva Novgorodsev
В феврале 1987-го, к нам на Би-би-си впервые пробился советский журналист, который хотел взять у меня интервью.
Представьте тогдашнюю ситуацию: я родился и вырос в Союзе, прошёл пионерию и комсомол, работал под бдительным оком помполита, а потом — чиновников от культуры.
Эмигрировал и стал идеологическим диверсантом — так, во всяком случае, тогда газеты писали.
И вот из самой толщи совсистемы приезжает человек по специальному заданию — ну, скажем, редакции.
Встреча была немногословной, всё было и так понятно. Однако, невысказанное как бы витало в воздухе. Придя домой, эту мысленную беседу я записал в амбарную книгу.
Итак, корреспондент московского радио встречается на Би-би-си с Севой Новгородцевым. Корреспондент — высокий, спортивного типа молодой человек с волевым лицом и развитой мускулатурой. Севе — 47, он седой, слегка проглядывает лысина.
— Так вот вы какой! — восклицает корреспондент.
— Да, я такой, — говорит Сева слегка потупясь.
— Вот уж не думал! — не унимается корреспондент. — Ваш голос по радио так молодо звучит!
— А Вы, между прочим, моих ожиданий тоже не оправдали, — отвечает ему Сева. — Я вас, например, представлял пожилым евреем!
…
Продолжение темы журнала «Ровесник» и статьи «Кто он такой?» (№9 1982 год)
Среди музыкантов в Союзе ходили шутки — смотри, я купил иностранные часы, «Пакема»! Смотришь, действительно «Пакема», но через минуту понимаешь что это по-русски прописью написано «Ракета». Этот приём я применил против журнала «Ровесник». Если прочитать русскую пропись названия по английски, получится «Побечук».
Вот отрывок из той программы:
«На страницах одного небезызвестного журнала появилась пространное жизнеописание Севы Новгородцева, которое мне при возвращении на работу дали почитать. Статья мне понравилась, особенно строки от редакции, которая пишет смело, хлёстко, с полной свободой слова и печати. «Человек он без роду без племени, — пишет молодежный побечук, — мусор». Позвольте возразить: в народной дружине действительно, участвовал, и даже в обязательном порядке с красной повязкой по улице ходил, но мусором? — мусором никогда не был! («Рок-посевы, октябрь 1982 года)