«Возможно, и красоту когда-нибудь оцифруют…»
2 апреля, 2018 11:58 дп
Seva Novgorodsev
В известной сказке принц влюбился в Золушку.
С научной точки зрения, ощущение прекрасного у принца — это взаимодействие нейронов в его мозгу.
Нейроэстетика учит, что принц влюбился в Золушку вовсе не потому, что она прекрасна. Наоборот, Золушка прекрасна в глазах принца, потому что он ее любит. А любит он ее потому, что у него, в результате стимуляции, возбудились нейроны .
Чувствуете? Это не одно и то же.
Безотчетно полюбить прекрасную девушку — это движение души, идеализм, кружева и пена. А ощутить ее прекрасной только потому, что под воздействием гормонов в физическом мозгу происходят какие-то физиологические процессы — это, строго говоря, субъективное восприятие принца, которое, быть может, никакой связи с реальностью и не имеет.
Как в народной поговорке: «любовь зла…» Это — область эстетики.
Термин «эстетика» — греческого происхождения. Слово aisthanomai означает «чувствовать, ощущать, воспринимать». В европейский лексикон термин вошел в 1750 году с легкой руки Александра Баумгартена, исследовавшего чувственное познание.
После работ философа Канта 1790 года, эстетика сосредоточилась на концепции прекрасного, в природе и искусстве. Однако кантовское понимание прекрасного нынче под ударом, поскольку о природе красоты нет единого мнения.
Созерцание прекрасного часто вызывает глубокие движения чувств, однако одного этого недостаточно. Другими словами, обилие чувств ещё не значит, что перед нами прекрасное.
Пример — картина Франциско Гойи «Сатурн, пожирающий своих детей» вызывает у зрителя бурю чувств, но она не прекрасна, а страшна.
В 20-м веке искусство пошло разными путями, расширив понятие прекрасного до неузнаваемости, а иногда и вовсе отказываясь от него.
В 1994 году двое художников-эмигрантов из СССР, концептуалисты Комар и Меламид решили методом массового опроса создать «самую желанную картину Соединенных Штатов». Они записывали ответы американцев на вопросы: ваш любимый цвет, обстановка, предметы. Результат получился, как в басне Михалкова «Слон-живописец», помните:
Ценители пришли. Картину Слон открыл,
Кто дальше встал, кто подошел поближе.
«Ну, что же, — начал Крокодил,-
Пейзаж хорош! Но Нила я не вижу…»
«Что Нила нет, в том нет большой беды!-
Сказал Тюлень.— Но где снега? Где льды?»
«Позвольте!— удивился Крот.-
«Есть кое-что важней, чем лед!
«Забыл художник огород».
«Хрю-хрю,— заметила Свинья,—
Картина удалась, друзья!
Но с точки зренья нас, Свиней,
Должны быть желуди на ней».
Все пожеланья принял Слон.
Опять за краски взялся он
И всем друзьям по мере сил
Слоновьей кистью угодил,
Изобразив снега, и лед,
И Нил, и дуб, и огород,
И даже мед!
(На случай, если вдруг Медведь
Придет картину посмотреть…)
Картина у Слона готова,
Друзей созвал художник снова.
Взглянули гости на пейзаж
И прошептали: «Ералаш!»
Здесь можно провести некоторую параллель с музыкой, где понятие прекрасного имеет широчайший диапазон — от контрапунктов Баха до гитарного запила Джими Хендрикса.
Музыка начинала свою жизнь в грамзаписи как явление аналоговое. Дорожка на виниловой пластинке повторяла извивы звуковой кривой.
Цифровая запись содержит в себе только бинарное описание этой звуковой кривой.
Возможно и красоту, как неуловимое эстетическое понятие, когда-нибудь лишат аналога и оцифруют.
Скорее всего, я не хотел бы жить в эти времена.
Seva Novgorodsev
В известной сказке принц влюбился в Золушку.
С научной точки зрения, ощущение прекрасного у принца — это взаимодействие нейронов в его мозгу.
Нейроэстетика учит, что принц влюбился в Золушку вовсе не потому, что она прекрасна. Наоборот, Золушка прекрасна в глазах принца, потому что он ее любит. А любит он ее потому, что у него, в результате стимуляции, возбудились нейроны .
Чувствуете? Это не одно и то же.
Безотчетно полюбить прекрасную девушку — это движение души, идеализм, кружева и пена. А ощутить ее прекрасной только потому, что под воздействием гормонов в физическом мозгу происходят какие-то физиологические процессы — это, строго говоря, субъективное восприятие принца, которое, быть может, никакой связи с реальностью и не имеет.
Как в народной поговорке: «любовь зла…» Это — область эстетики.
Термин «эстетика» — греческого происхождения. Слово aisthanomai означает «чувствовать, ощущать, воспринимать». В европейский лексикон термин вошел в 1750 году с легкой руки Александра Баумгартена, исследовавшего чувственное познание.
После работ философа Канта 1790 года, эстетика сосредоточилась на концепции прекрасного, в природе и искусстве. Однако кантовское понимание прекрасного нынче под ударом, поскольку о природе красоты нет единого мнения.
Созерцание прекрасного часто вызывает глубокие движения чувств, однако одного этого недостаточно. Другими словами, обилие чувств ещё не значит, что перед нами прекрасное.
Пример — картина Франциско Гойи «Сатурн, пожирающий своих детей» вызывает у зрителя бурю чувств, но она не прекрасна, а страшна.
В 20-м веке искусство пошло разными путями, расширив понятие прекрасного до неузнаваемости, а иногда и вовсе отказываясь от него.
В 1994 году двое художников-эмигрантов из СССР, концептуалисты Комар и Меламид решили методом массового опроса создать «самую желанную картину Соединенных Штатов». Они записывали ответы американцев на вопросы: ваш любимый цвет, обстановка, предметы. Результат получился, как в басне Михалкова «Слон-живописец», помните:
Ценители пришли. Картину Слон открыл,
Кто дальше встал, кто подошел поближе.
«Ну, что же, — начал Крокодил,-
Пейзаж хорош! Но Нила я не вижу…»
«Что Нила нет, в том нет большой беды!-
Сказал Тюлень.— Но где снега? Где льды?»
«Позвольте!— удивился Крот.-
«Есть кое-что важней, чем лед!
«Забыл художник огород».
«Хрю-хрю,— заметила Свинья,—
Картина удалась, друзья!
Но с точки зренья нас, Свиней,
Должны быть желуди на ней».
Все пожеланья принял Слон.
Опять за краски взялся он
И всем друзьям по мере сил
Слоновьей кистью угодил,
Изобразив снега, и лед,
И Нил, и дуб, и огород,
И даже мед!
(На случай, если вдруг Медведь
Придет картину посмотреть…)
Картина у Слона готова,
Друзей созвал художник снова.
Взглянули гости на пейзаж
И прошептали: «Ералаш!»
Здесь можно провести некоторую параллель с музыкой, где понятие прекрасного имеет широчайший диапазон — от контрапунктов Баха до гитарного запила Джими Хендрикса.
Музыка начинала свою жизнь в грамзаписи как явление аналоговое. Дорожка на виниловой пластинке повторяла извивы звуковой кривой.
Цифровая запись содержит в себе только бинарное описание этой звуковой кривой.
Возможно и красоту, как неуловимое эстетическое понятие, когда-нибудь лишат аналога и оцифруют.
Скорее всего, я не хотел бы жить в эти времена.