ПРЕВЫШЕНИЕ СКОРОСТИ
12 января, 2018 3:13 пп
PHIL SUZEMKA
Phil Suzemka:
Её не было почти год. Потом она появилась на пороге и задала один вопрос: «Можно?» Это был сложный вопрос, и мне понадобились уточнения.
— Вот что, — уточняюще спросил я, — ты это насовсем или так?..
— Ну, так.., — задумавшись, ответила она. — Насовсем…
— Тогда – ладно, — сказал я.
… Почти год я прожил один. Уходя, она сказала:
— Я так больше не могу. Мне нужен хоть кто-нибудь для любви и страсти, иначе я загнусь.
— А я? – робко спросил я.
— Что – ты? – не поняла она.
— Для любви и страсти, — сказал я, — я – что: для них не гожусь?
Она внимательно осмотрела комнату и с горечью сказала:
— Ты носки свои везде разбрасываешь. Какая с тобой страсть…
И ушла.
Кот тоже ушёл. «У меня то же самое» — было написано у кота на морде. Я знал, что к его кошке бегает какой-то упитанный породистый хмырь из соседнего двора. Коту было не до меня.
После его ухода я отправился на кухню и достал из холодильника бутылку водки. «А ещё ты пьешь, — говорила она. – Сам пьёшь и я за тобой». «А ты не пей, — возражал я». Она только отмахивалась: «Ты пьёшь и носки раскидываешь. И вот как тут не пить мне?!».
…На кухне было как-то неприютно. То есть, всё было чисто, а ощущение уюта не складывалось. Причём, его не стало сразу после того, как я остался один. «Как странно! – подумал я. – Получается, что уют – исключительно совместное понятие и в одиночку его не почувствовать». Я открыл бутылку и пошарил глазами по полке, где должны были стоять стаканы.
На самом краю полки сидели два таракана. Я посмотрел на них, они – на меня. Посмотрели просто так: шапочное знакомство, не более. Но, видимо, было в моём взгляде что-то такое, что тараканы как-то вдруг засуетились, засобирались и разом двинули к щели в мусоропроводе.
Это было слишком! От меня только что ушла женщина. Меня бросил кот. И теперь уходят эти. С чем я остаюсь?!.. Я решительно заткнул щель газетой и насыпал на пути тараканов крошек из хлебницы. Потом капнул немножко воды, а потом, подумав, – немножко водки. Тараканы с минуту поползали по водке и замерли. «Вот! – воскликнул я про себя. – Все ушли, а они остались».
И почти год я прожил с ними…
…А до этого я жил с ней. В общем, мы неплохо жили. Только она много говорила. Она рассказывала о подругах, которые то не так себя с ней вели, то не так её понимали. Она рассказывала о работе, о встречах в метро с сумасшедшими, о начальниках и подчиненных, о детях и соседях. Короче, обо всём, что мне было не очень интересно. Или даже так: не очень интересно в её изложении.
В конце концов, ей такая жизнь надоела. Мне, вообще-то, тоже, только я не ждал, что эта неплохая, в принципе, жизнь так быстро кончится.
Через какое-то время ко мне пришли две её подруги. Одна – та, которая её никогда не понимала, а другая – та, что вечно не так себя с ней вела.
И я узнал много нового. Все мои мстительные «ну и уходи, нарвёшься на настоящего алкоголика – сама всё поймешь», все мои жалкие «другие не просто носки раскидывают, но и тарелки моют только с одной стороны», все мои бессмысленные «пожалеешь о главном» и надменные «да ты ещё поищи такого как я», всё это разом утопло в море диковинной информации:
— Она на Сейшелах, — сказала первая подруга.
— На Гавайях, — поправила вторая.
— Она с этим своим олигархом полмира объездила, — сказала первая. – И это за полгода!
— Ну и что?! – спросил я. – Ещё полгода и она вернётся: мир-то один!
— Не вернётся, — сказала первая подруга. – Он её любит.
— Я тоже люблю, — возразил я.
— Ты не так любишь, — холодно заметила вторая подруга. – К тому же, ты пьёшь, а этого она тебе не простит.
— И носки ещё эти, — с неприязнью напомнила первая. – Все уши про них прожужжала за столько лет…
— А олигарх, он, что – босой всегда? – обиделся я.
Вообще-то, я в жизни не видел ни одного настоящего олигарха, ни босого, ни обутого, но мне вдруг стало горько от того, что меня с ними сравнивают по каким-то второстепенным параметрам.
— Да если честно, то он и не олигарх никакой, — призналась одна из подруг. – Просто человек хорошо зарабатывает и всё. Возит её повсюду, подарки делает. Женщине это приятно. В Сингапур ездила…
— В Аргентину, — поправила вторая.
— В Сингапур тоже, — сказала первая. – Вот так вот… А ты сидишь тут со своей водкой. Тараканы вон у тебя…
Мои действительно уже с полчаса сидели на полке и внимательно слушали разговор. Я встал, достал из холодильника бутылку, накапал им и снова сел за стол.
— Ну, наливай уж, — сказала вторая подруга. – Выпьем, чтоб у неё всё сложилось лучше, чем с тобой.
— Я не пью, — сказал я. – Бросил. Это их водка. (Я кивнул в сторону полки). И вообще, идите-ка сюда…
Я показал им всё: и разложенные в шкафу попарно чистые носки, и отдельный аккуратный пакет с непарными носками, и даже книгу «Как вести себя при встрече с сумасшедшими в общественном транспорте».
— Вот, — сказал я. – А теперь уходите. И не вздумайте мечтать, что вы тоже найдёте себе по олигарху. Фигушки!
— Почему это? – удивились они.
— Да потому, что, для того, чтоб его найти, сначала надо долго жить со мной. Это я сделал её интересным человеком. Жизнь убил на это! Я её воспитал, я! А я вами я не жил и не буду. Всё. Пансион закрыт, ключи на охране! До свидания…
Они ушли, а я впервые за несколько месяцев отпил из тараканьей бутылки. «Не вернётся, — думал я. – Да и с чего ей возвращаться? Там Сингапур, Аргентина, Сейшелы, а тут? Что я для неё! – так, фитюлька. В Канны не вывезу, машину не куплю, чего ей возвращаться-то…»
Надо было трезво дать себе отчёт в том, что произошло. Получается, что она действительно нашла себе кого-то, с кем получаются и любовь и страсть. У нас с ней это тоже было. Сначала была страсть, потом пришла любовь, потом какое-то время наблюдалась страстная любовь, потом – страсть без особой любви, а, в конце концов, и страсть куда-то делась. Теперь она всё это нашла и собрала вместе. Ну и чего мне ждать?
Одним словом, ждать я перестал. К тому же, ко мне вернулся кот. Поначалу его возвращение даже вселило в меня кое-какие надежды и показалось добрым предзнаменованием. Однако, внимательно рассмотрев драное и исхудавшее животное, я понял, что не стоит делать из его знакового возвращения далеко идущих выводов.
— Что, не вышло? – злобно спросил я у него. – Ушла она к своему хмырю?
Кот посмотрел на меня с изумлением. На морде у него было написано: «Зачем же вы мучаете меня? — ведь я брат ваш…»
— Вот так и будем жить, — сказал я ему. – Ты да я, да те двое на полке. Не сожри их только…
На другой день я купил коту «Вискас», тараканам – стограммовую «Гжелку» на месяц, а себе газету «Знакомства». Тут-то она и вернулась.
— Ты сказала – «навсегда», — напомнил я. – Почему?
— Если б я сказала «на время», — пояснила она, стягивая с себя что-то дорогое и блестящее, — так вот: если б я так сказала, ты б меня не пустил. А я на самом деле не знаю, на сколько я. Может, и вправду насовсем. Ты ж не против?
— Я не знаю, — сдержанно сказал я. – Наверное, я чего-то не понимаю. Ты, говорят, полмира объездила…
— И что? – удивилась она.
— Ты была в Аргентине.
— Там совсем неинтересно, — быстро сказала она. – Там только и есть, что водопады Игуассу. А так – скучно и купаться почти негде: все речки мутные, а в океане акулы.
— Ну, хорошо, — согласился я, — в Аргентине акулы. А Сингапур-то чем плох?
— Так и там акулы! — просто ответила она. – В Сингапуре вообще только на острове Сентоза можно себя человеком почувствовать. Чего ты пристал? Видишь же, человек с дороги, а ты меня у двери держишь. Пойдём на кухню, там и поговорим. Я тебе текилы привезла. Достань из того чемодана…
На кухне она налила текилу в заморские стопки с надписью «mexico» и пододвинула одну из них мне.
— Ты была в Мехико? – спросил я.
— Проездом, — сказала она, — я летела в Канкун, а оттуда на машине вдоль майанской ривьеры, на юг, к Белизу.
Каждое из этих названий гулким эхом отзывалось у меня в голове. Если б это не она, а я ехал на машине от Канкуна до Белиза берегом Карибского моря, то я бы там и остался, потому что в первые же минуты, осознав, где нахожусь, помер бы от счастья или же сошел бы с ума. Ей это было не дано. Зато она это делала, а я нет.
Да и что толку, если б я оказался на её месте? То есть, конечно, не стопроцентно на её месте (как же! нужен я олигархам!), а просто в Мексике. Я с грустью осознал, что понятия не имею, как арендовать машину, что говорить на заправках, где искать ночлег, и т.п. Конечно, мне всегда хотелось в Мексику. Но я бы там пропал. К тому же в Мексике с правительством воюют целых две повстанческие армии и это, конечно, отравляло бы мне жизнь. А ей вот – нет! Она про эти армии понятия не имеет.
— Он тебя разлюбил и ты поэтому вернулась? – напрямик спросил я.
— Нет, — беззаботно сообщила она. – Он меня любит ещё сильней.
— Почему же ты ушла?
— А какая разница? – ты ж меня тоже любишь…
— Да, но там ты смотрела на жизнь света, ты ездила в другие страны, ты могла жить в лучших отелях… Ты, кстати, жила в лучших отелях?
— Жила, ну и что? – спросила она.
— Так почему ж ты вернулась?!
— Я что – идиотка, чтоб там оставаться? – она посмотрела на меня с недоумением. – Послушай, я ездила в Перу, меня там осматривали какие-то знахари; я летала над пустыней Наска; я купалась в Теннеси и видела третий тоннель под Сеулом; я пережила осеннее наводнение в Брюгге и вынужденную посадку на Кабо-Верде; я жила в «Шератоне» в Монте-Карло и в лесной избушке под Оулу. Ну есть же наконец предел человеческому терпению! Не могу же я все время молчать!
— То есть? – не понял я.
— То есть, то есть! Заладил, просто деревянный какой-то! Ну, кому я обо всём этом расскажу?! Накопилось – больше сил нет терпеть. Не ему же! – он и так всегда рядом. Знакомым его? – так они в тысячу раз больше видели, им это неинтересно. Получается, только тебе. Ты у меня единственный…
И я понял, что меня оскорбили до глубины души. Где-то целый год шлялась, а теперь вернулась и подавай ей благодарного слушателя! Нужно было принимать какое-нибудь хоть и временное, но окончательное решение. Так как есть оставаться не могло. Поэтому с минуту или даже больше я собирался с мыслями, тщательно формулируя первую фразу, от которой теперь всё и зависело. Наконец, сформулировав, я посмотрел ей в глаза и спросил:
— А это правда, что в Америке за превышение скорости сажают в тюрьму?
— Это если превысил больше, чем на двадцать миль, — быстро ответила она. – И то только в Северной Каролине. А что?
— А то, — сказал я, снимая под столом носки и незаметно засовывая их под разные стулья, — а то, что нашему коту пора кошку покупать, а то он скоро совсем с ума сойдёт…
PHIL SUZEMKA
Phil Suzemka:
Её не было почти год. Потом она появилась на пороге и задала один вопрос: «Можно?» Это был сложный вопрос, и мне понадобились уточнения.
— Вот что, — уточняюще спросил я, — ты это насовсем или так?..
— Ну, так.., — задумавшись, ответила она. — Насовсем…
— Тогда – ладно, — сказал я.
… Почти год я прожил один. Уходя, она сказала:
— Я так больше не могу. Мне нужен хоть кто-нибудь для любви и страсти, иначе я загнусь.
— А я? – робко спросил я.
— Что – ты? – не поняла она.
— Для любви и страсти, — сказал я, — я – что: для них не гожусь?
Она внимательно осмотрела комнату и с горечью сказала:
— Ты носки свои везде разбрасываешь. Какая с тобой страсть…
И ушла.
Кот тоже ушёл. «У меня то же самое» — было написано у кота на морде. Я знал, что к его кошке бегает какой-то упитанный породистый хмырь из соседнего двора. Коту было не до меня.
После его ухода я отправился на кухню и достал из холодильника бутылку водки. «А ещё ты пьешь, — говорила она. – Сам пьёшь и я за тобой». «А ты не пей, — возражал я». Она только отмахивалась: «Ты пьёшь и носки раскидываешь. И вот как тут не пить мне?!».
…На кухне было как-то неприютно. То есть, всё было чисто, а ощущение уюта не складывалось. Причём, его не стало сразу после того, как я остался один. «Как странно! – подумал я. – Получается, что уют – исключительно совместное понятие и в одиночку его не почувствовать». Я открыл бутылку и пошарил глазами по полке, где должны были стоять стаканы.
На самом краю полки сидели два таракана. Я посмотрел на них, они – на меня. Посмотрели просто так: шапочное знакомство, не более. Но, видимо, было в моём взгляде что-то такое, что тараканы как-то вдруг засуетились, засобирались и разом двинули к щели в мусоропроводе.
Это было слишком! От меня только что ушла женщина. Меня бросил кот. И теперь уходят эти. С чем я остаюсь?!.. Я решительно заткнул щель газетой и насыпал на пути тараканов крошек из хлебницы. Потом капнул немножко воды, а потом, подумав, – немножко водки. Тараканы с минуту поползали по водке и замерли. «Вот! – воскликнул я про себя. – Все ушли, а они остались».
И почти год я прожил с ними…
…А до этого я жил с ней. В общем, мы неплохо жили. Только она много говорила. Она рассказывала о подругах, которые то не так себя с ней вели, то не так её понимали. Она рассказывала о работе, о встречах в метро с сумасшедшими, о начальниках и подчиненных, о детях и соседях. Короче, обо всём, что мне было не очень интересно. Или даже так: не очень интересно в её изложении.
В конце концов, ей такая жизнь надоела. Мне, вообще-то, тоже, только я не ждал, что эта неплохая, в принципе, жизнь так быстро кончится.
Через какое-то время ко мне пришли две её подруги. Одна – та, которая её никогда не понимала, а другая – та, что вечно не так себя с ней вела.
И я узнал много нового. Все мои мстительные «ну и уходи, нарвёшься на настоящего алкоголика – сама всё поймешь», все мои жалкие «другие не просто носки раскидывают, но и тарелки моют только с одной стороны», все мои бессмысленные «пожалеешь о главном» и надменные «да ты ещё поищи такого как я», всё это разом утопло в море диковинной информации:
— Она на Сейшелах, — сказала первая подруга.
— На Гавайях, — поправила вторая.
— Она с этим своим олигархом полмира объездила, — сказала первая. – И это за полгода!
— Ну и что?! – спросил я. – Ещё полгода и она вернётся: мир-то один!
— Не вернётся, — сказала первая подруга. – Он её любит.
— Я тоже люблю, — возразил я.
— Ты не так любишь, — холодно заметила вторая подруга. – К тому же, ты пьёшь, а этого она тебе не простит.
— И носки ещё эти, — с неприязнью напомнила первая. – Все уши про них прожужжала за столько лет…
— А олигарх, он, что – босой всегда? – обиделся я.
Вообще-то, я в жизни не видел ни одного настоящего олигарха, ни босого, ни обутого, но мне вдруг стало горько от того, что меня с ними сравнивают по каким-то второстепенным параметрам.
— Да если честно, то он и не олигарх никакой, — призналась одна из подруг. – Просто человек хорошо зарабатывает и всё. Возит её повсюду, подарки делает. Женщине это приятно. В Сингапур ездила…
— В Аргентину, — поправила вторая.
— В Сингапур тоже, — сказала первая. – Вот так вот… А ты сидишь тут со своей водкой. Тараканы вон у тебя…
Мои действительно уже с полчаса сидели на полке и внимательно слушали разговор. Я встал, достал из холодильника бутылку, накапал им и снова сел за стол.
— Ну, наливай уж, — сказала вторая подруга. – Выпьем, чтоб у неё всё сложилось лучше, чем с тобой.
— Я не пью, — сказал я. – Бросил. Это их водка. (Я кивнул в сторону полки). И вообще, идите-ка сюда…
Я показал им всё: и разложенные в шкафу попарно чистые носки, и отдельный аккуратный пакет с непарными носками, и даже книгу «Как вести себя при встрече с сумасшедшими в общественном транспорте».
— Вот, — сказал я. – А теперь уходите. И не вздумайте мечтать, что вы тоже найдёте себе по олигарху. Фигушки!
— Почему это? – удивились они.
— Да потому, что, для того, чтоб его найти, сначала надо долго жить со мной. Это я сделал её интересным человеком. Жизнь убил на это! Я её воспитал, я! А я вами я не жил и не буду. Всё. Пансион закрыт, ключи на охране! До свидания…
Они ушли, а я впервые за несколько месяцев отпил из тараканьей бутылки. «Не вернётся, — думал я. – Да и с чего ей возвращаться? Там Сингапур, Аргентина, Сейшелы, а тут? Что я для неё! – так, фитюлька. В Канны не вывезу, машину не куплю, чего ей возвращаться-то…»
Надо было трезво дать себе отчёт в том, что произошло. Получается, что она действительно нашла себе кого-то, с кем получаются и любовь и страсть. У нас с ней это тоже было. Сначала была страсть, потом пришла любовь, потом какое-то время наблюдалась страстная любовь, потом – страсть без особой любви, а, в конце концов, и страсть куда-то делась. Теперь она всё это нашла и собрала вместе. Ну и чего мне ждать?
Одним словом, ждать я перестал. К тому же, ко мне вернулся кот. Поначалу его возвращение даже вселило в меня кое-какие надежды и показалось добрым предзнаменованием. Однако, внимательно рассмотрев драное и исхудавшее животное, я понял, что не стоит делать из его знакового возвращения далеко идущих выводов.
— Что, не вышло? – злобно спросил я у него. – Ушла она к своему хмырю?
Кот посмотрел на меня с изумлением. На морде у него было написано: «Зачем же вы мучаете меня? — ведь я брат ваш…»
— Вот так и будем жить, — сказал я ему. – Ты да я, да те двое на полке. Не сожри их только…
На другой день я купил коту «Вискас», тараканам – стограммовую «Гжелку» на месяц, а себе газету «Знакомства». Тут-то она и вернулась.
— Ты сказала – «навсегда», — напомнил я. – Почему?
— Если б я сказала «на время», — пояснила она, стягивая с себя что-то дорогое и блестящее, — так вот: если б я так сказала, ты б меня не пустил. А я на самом деле не знаю, на сколько я. Может, и вправду насовсем. Ты ж не против?
— Я не знаю, — сдержанно сказал я. – Наверное, я чего-то не понимаю. Ты, говорят, полмира объездила…
— И что? – удивилась она.
— Ты была в Аргентине.
— Там совсем неинтересно, — быстро сказала она. – Там только и есть, что водопады Игуассу. А так – скучно и купаться почти негде: все речки мутные, а в океане акулы.
— Ну, хорошо, — согласился я, — в Аргентине акулы. А Сингапур-то чем плох?
— Так и там акулы! — просто ответила она. – В Сингапуре вообще только на острове Сентоза можно себя человеком почувствовать. Чего ты пристал? Видишь же, человек с дороги, а ты меня у двери держишь. Пойдём на кухню, там и поговорим. Я тебе текилы привезла. Достань из того чемодана…
На кухне она налила текилу в заморские стопки с надписью «mexico» и пододвинула одну из них мне.
— Ты была в Мехико? – спросил я.
— Проездом, — сказала она, — я летела в Канкун, а оттуда на машине вдоль майанской ривьеры, на юг, к Белизу.
Каждое из этих названий гулким эхом отзывалось у меня в голове. Если б это не она, а я ехал на машине от Канкуна до Белиза берегом Карибского моря, то я бы там и остался, потому что в первые же минуты, осознав, где нахожусь, помер бы от счастья или же сошел бы с ума. Ей это было не дано. Зато она это делала, а я нет.
Да и что толку, если б я оказался на её месте? То есть, конечно, не стопроцентно на её месте (как же! нужен я олигархам!), а просто в Мексике. Я с грустью осознал, что понятия не имею, как арендовать машину, что говорить на заправках, где искать ночлег, и т.п. Конечно, мне всегда хотелось в Мексику. Но я бы там пропал. К тому же в Мексике с правительством воюют целых две повстанческие армии и это, конечно, отравляло бы мне жизнь. А ей вот – нет! Она про эти армии понятия не имеет.
— Он тебя разлюбил и ты поэтому вернулась? – напрямик спросил я.
— Нет, — беззаботно сообщила она. – Он меня любит ещё сильней.
— Почему же ты ушла?
— А какая разница? – ты ж меня тоже любишь…
— Да, но там ты смотрела на жизнь света, ты ездила в другие страны, ты могла жить в лучших отелях… Ты, кстати, жила в лучших отелях?
— Жила, ну и что? – спросила она.
— Так почему ж ты вернулась?!
— Я что – идиотка, чтоб там оставаться? – она посмотрела на меня с недоумением. – Послушай, я ездила в Перу, меня там осматривали какие-то знахари; я летала над пустыней Наска; я купалась в Теннеси и видела третий тоннель под Сеулом; я пережила осеннее наводнение в Брюгге и вынужденную посадку на Кабо-Верде; я жила в «Шератоне» в Монте-Карло и в лесной избушке под Оулу. Ну есть же наконец предел человеческому терпению! Не могу же я все время молчать!
— То есть? – не понял я.
— То есть, то есть! Заладил, просто деревянный какой-то! Ну, кому я обо всём этом расскажу?! Накопилось – больше сил нет терпеть. Не ему же! – он и так всегда рядом. Знакомым его? – так они в тысячу раз больше видели, им это неинтересно. Получается, только тебе. Ты у меня единственный…
И я понял, что меня оскорбили до глубины души. Где-то целый год шлялась, а теперь вернулась и подавай ей благодарного слушателя! Нужно было принимать какое-нибудь хоть и временное, но окончательное решение. Так как есть оставаться не могло. Поэтому с минуту или даже больше я собирался с мыслями, тщательно формулируя первую фразу, от которой теперь всё и зависело. Наконец, сформулировав, я посмотрел ей в глаза и спросил:
— А это правда, что в Америке за превышение скорости сажают в тюрьму?
— Это если превысил больше, чем на двадцать миль, — быстро ответила она. – И то только в Северной Каролине. А что?
— А то, — сказал я, снимая под столом носки и незаметно засовывая их под разные стулья, — а то, что нашему коту пора кошку покупать, а то он скоро совсем с ума сойдёт…