«Давай любви нечеловеческой каждую неделю!..»
5 декабря, 2021 10:50 дп
Валерий Зеленогорский
Для разрядки.
Член первого мужа второй жены…
Интеллигентные люди считают, что размер не имеет значения, так и Хариков считал много лет, пока не начался кризис.
До кризиса жену всё устраивало и член, и зарплата, и даже мама Харикова — столбовая крестьянка из рязанской губернии, но все проверяется невзгодами.
15 лет назад Хариков отбил свою жену у начальника отдела в НИИ проблем низких частот, где они все трудились на станции метро «Семёновская».,
Низкие частоты дали высокую страсть, жена начальника покрывалась красными пятнами, когда Хариков заходил к ней в лабораторию, где она измеряла что-то, она полыхала вольтовой дугой и искрила своими серыми глазами.
Хариков, как опытный исследователь, не мог не заметить мелкие вибрации её пышного тела и несмотря на зависимость по службе, стал окормлять заблудившуюся в своих желаниях овечку из чужого стойла в своем маленьком кабинетике, отгороженном от общей комнаты в лаборатории, которой он руководил
Перед обедом, он вызывал её на ковер и закрывал дверь от любопытных глаз любимой сотрудницы Марии Ивановны, которая обедала на рабочем месте своей домашней стряпней, два остальных сотрудника уходили в столовую .
Для Марии Ивановны он включал передачу ,,Рабочий полдень,, создав таким образом звуковую завесу, она же была ещё сторожем на случай если кто-то будет рваться в кабинет, включая шастающего в поисках потерявшейся жены начальника.
Он заказал в хозчасти плотные шторы, мотивируя в заявлении, что свет и шум институтского двора мешает ему выполнять план исследовательских работ, вышло замечательно, когда в его кабинете начинался спектакль, то занавеси закрывались от жадных глаз девушек из машинописного бюро, которые недоумевали, почему в обед он скрывается, как Полоний за плотной шторой.
Вместо кинжала Хариков орудовал дымящимся от желания прибором и накалял чужую жену своей энергией.
Всё происходило под страхом разоблачения, и это придавало силы Харикову в запретном грехе, томящем его тонкую душу.
Встречая начальника он трепетал, прятал глаза свои бесстыжие и даже пошел на вопиющий эксперимент в туалете .
После долгих сомнений и неуместных вопросов подруге своей в моменты особой близости он замучил её вопросами, а хорошо ли ей в объятиях его, хватает ли ей силы его мужской.
Она отвечала вся красная, что ей хорошо и нежность его покрывает все другие преимущества законного супруга, включая двукратное превосходство в длине и ширине.
Харикова эти выбитые признания распаляли еще больше и он, преодолевая страх, пристроился, как-то в туалете к соседнему писсуару, где совершал свой акт опорожнения соперник, увиденное его ошеломило.
Шланг его сексомета убил Харикова, он потерял покой, потом с годами он успокоился, чужая жена стала законной, но иногда он возвращался к этой скользкой теме, но не часто.
Советская власть рухнула, их институт стал заниматься инновациями, Хариков слегка поднялся, стал маркетологом, потом главным аналитиком, зарабатывал, и жену посадил дома, чтобы другие мужчины не водили её в чужие кабинеты и не показывали ей свои приборы
С годами секс из ежедневного режима перешел в еженедельный, потом плавно вышел на ежемесячный график, потом только по пьянке, когда непонятно с кем, после ролевых игр и маскарадов раз в квартал, потом……
Все бы хорошо, если бы не кризис, он попутал все карты, раньше денег дашь и откупишься от работы рутинной, а теперь сплотиться бы надо перед грядущим Армагеддоном, а нет, вскрылись язвы и пороки:
— И такой ты и сякой, жизнь загубил, ни денег от тебя не любви телесной, ради чего жить, съел мою молодость, украл радость обладания.
Всё это жена стала говорить на фоне падающего рубля и обвала рынков, нашла время, сука…
Хариков где-то читал, что женщинам секс не сильно нужен, эта игра у них такая:
— желаю тебя милый до последней капли твоей, на самом деле только притворство, кроме нимфоманок, которых меньше чем панд в Красной книге.
Старый зоологический приём стала практиковать: знала, как снять боевой пыл перед охотой, опустошала баки истребителя перед выходом на новую цель, давно это было, а тут опять началось…
Прямо сбесилась, давай любви нечеловеческой каждую неделю, где её взять, если тонуса нет, откуда запитывать прибор, питание урезано, помидоры рыночные только детям, постоянные крики ,,отойди от холодильника,, на ночь не ешь, какая тут любовь под постоянным страхом за завтрашний день.
Увещевал Хариков ее, объяснял, что никто ему не нужен, в чужих зарослях в засаде не лежит, не охотник он теперь, а дома то же сплошные холостые выстрелы из-за стресса и падения жизненного уровня, погоди немного, все наладится, когда достигнем дна, а уж потом рванём наверх, как бумаги Сбербанка.
-Ты рванёшь, не сомневаюсь, — яростно возражала жена, — когда деньги были, из дома ветром сдувало, а теперь сидишь сиднем и жрёшь продукты рыночные и спишь, как мишка бурый, только он лапу сосёт, а ты пиво и кровь мою холестироновую — рычала жена на Харикова.
Закручинился Хариков, хотел уже сесть на ,,Золотого конька,, и скакать на нем, до кондрашки, но врач отсоветовал, нельзя Вам, можете крякнуть во время секса с вашей гипертонией, попробуйте нетрадиционный секс.
Хариков испугался, когда доктор стал показывать альбом с извращениями, из всего предложения понравились только плётка и шёлковый шнур для эротической асфиксии , единственные из предметов, который он мог бы использовать для удовольствия.
Купил в салоне плётку и шнур шёлковый под цвет покрывала и поехал домой , по дороге водки купил для анестезии, первый раз решил попробовать под наркозом.
Сели за стол, все мирно, красиво, разговор задушевный, дело к ночи катится и тут Хариков решил вопрос задать свой вечный, а какой член у первого мужа был, во сколько крат ?
Жена с начала смеялась, а потом брякнула в сердцах, что не в два раза больше был, а в четыре, из вредности сказала, накопился негатив от перемен к худшему.
Обидно стало Харикову, но он стерпел, рассказал ей ,что попробовать с ней хочет две новинки, хочет реабилитировать себя на сексуальной ниве.
Жена вспыхнула огнём, и пошла подготовить свое тело для любовных игр.
Хариков лежал на супружеском ложе, поигрывая плеткой и душил себя на пробу .
Когда жена впорхнула, вся наблаговоненная, он начал любовную игру
Поцелуи ему дались легко, он слышал по радио, что за всю жизнь человеку выпадает всего две недели поцелуев, он явно перебрал свою норму еще в девятом классе не отрываясь, сутками целовал Зою Самоварову из десятого, позже сверх нормы уже редко хотелось, сразу к делу переходил..
Нужно было приступать к душным ласкам, и он накинул шнур на лебединую шею подколодной змеи, голова Харикова кружилась, он стал нежно затягивать шнур, делал это нежно и бережно, сидеть совсем не хотелось, но руки дело знали, глазки любимой почти закатились, но грудь вздымалась и видно было, что он попал в яблочко.
Когда она достигла апогея, рука нашла плеть и Хариков почувствовал себя настоящим казаком, в ушах зазвучала песня Высоцкого про коней, особенно выделялась строчка ,,Вы тугую не слушайте плеть…..
.
Он ушел к себе в комнату и стал собирать чемодан для долгого срока по тяжелой статье.
На утро он боялся проснуться, но в обед деваться стало некуда, он открыл глаза, на кухне, раздавалось пение, жена пела про коней, лицо её сияло счастьем.
Валерий Зеленогорский
Для разрядки.
Член первого мужа второй жены…
Интеллигентные люди считают, что размер не имеет значения, так и Хариков считал много лет, пока не начался кризис.
До кризиса жену всё устраивало и член, и зарплата, и даже мама Харикова — столбовая крестьянка из рязанской губернии, но все проверяется невзгодами.
15 лет назад Хариков отбил свою жену у начальника отдела в НИИ проблем низких частот, где они все трудились на станции метро «Семёновская».,
Низкие частоты дали высокую страсть, жена начальника покрывалась красными пятнами, когда Хариков заходил к ней в лабораторию, где она измеряла что-то, она полыхала вольтовой дугой и искрила своими серыми глазами.
Хариков, как опытный исследователь, не мог не заметить мелкие вибрации её пышного тела и несмотря на зависимость по службе, стал окормлять заблудившуюся в своих желаниях овечку из чужого стойла в своем маленьком кабинетике, отгороженном от общей комнаты в лаборатории, которой он руководил
Перед обедом, он вызывал её на ковер и закрывал дверь от любопытных глаз любимой сотрудницы Марии Ивановны, которая обедала на рабочем месте своей домашней стряпней, два остальных сотрудника уходили в столовую .
Для Марии Ивановны он включал передачу ,,Рабочий полдень,, создав таким образом звуковую завесу, она же была ещё сторожем на случай если кто-то будет рваться в кабинет, включая шастающего в поисках потерявшейся жены начальника.
Он заказал в хозчасти плотные шторы, мотивируя в заявлении, что свет и шум институтского двора мешает ему выполнять план исследовательских работ, вышло замечательно, когда в его кабинете начинался спектакль, то занавеси закрывались от жадных глаз девушек из машинописного бюро, которые недоумевали, почему в обед он скрывается, как Полоний за плотной шторой.
Вместо кинжала Хариков орудовал дымящимся от желания прибором и накалял чужую жену своей энергией.
Всё происходило под страхом разоблачения, и это придавало силы Харикову в запретном грехе, томящем его тонкую душу.
Встречая начальника он трепетал, прятал глаза свои бесстыжие и даже пошел на вопиющий эксперимент в туалете .
После долгих сомнений и неуместных вопросов подруге своей в моменты особой близости он замучил её вопросами, а хорошо ли ей в объятиях его, хватает ли ей силы его мужской.
Она отвечала вся красная, что ей хорошо и нежность его покрывает все другие преимущества законного супруга, включая двукратное превосходство в длине и ширине.
Харикова эти выбитые признания распаляли еще больше и он, преодолевая страх, пристроился, как-то в туалете к соседнему писсуару, где совершал свой акт опорожнения соперник, увиденное его ошеломило.
Шланг его сексомета убил Харикова, он потерял покой, потом с годами он успокоился, чужая жена стала законной, но иногда он возвращался к этой скользкой теме, но не часто.
Советская власть рухнула, их институт стал заниматься инновациями, Хариков слегка поднялся, стал маркетологом, потом главным аналитиком, зарабатывал, и жену посадил дома, чтобы другие мужчины не водили её в чужие кабинеты и не показывали ей свои приборы
С годами секс из ежедневного режима перешел в еженедельный, потом плавно вышел на ежемесячный график, потом только по пьянке, когда непонятно с кем, после ролевых игр и маскарадов раз в квартал, потом……
Все бы хорошо, если бы не кризис, он попутал все карты, раньше денег дашь и откупишься от работы рутинной, а теперь сплотиться бы надо перед грядущим Армагеддоном, а нет, вскрылись язвы и пороки:
— И такой ты и сякой, жизнь загубил, ни денег от тебя не любви телесной, ради чего жить, съел мою молодость, украл радость обладания.
Всё это жена стала говорить на фоне падающего рубля и обвала рынков, нашла время, сука…
Хариков где-то читал, что женщинам секс не сильно нужен, эта игра у них такая:
— желаю тебя милый до последней капли твоей, на самом деле только притворство, кроме нимфоманок, которых меньше чем панд в Красной книге.
Старый зоологический приём стала практиковать: знала, как снять боевой пыл перед охотой, опустошала баки истребителя перед выходом на новую цель, давно это было, а тут опять началось…
Прямо сбесилась, давай любви нечеловеческой каждую неделю, где её взять, если тонуса нет, откуда запитывать прибор, питание урезано, помидоры рыночные только детям, постоянные крики ,,отойди от холодильника,, на ночь не ешь, какая тут любовь под постоянным страхом за завтрашний день.
Увещевал Хариков ее, объяснял, что никто ему не нужен, в чужих зарослях в засаде не лежит, не охотник он теперь, а дома то же сплошные холостые выстрелы из-за стресса и падения жизненного уровня, погоди немного, все наладится, когда достигнем дна, а уж потом рванём наверх, как бумаги Сбербанка.
-Ты рванёшь, не сомневаюсь, — яростно возражала жена, — когда деньги были, из дома ветром сдувало, а теперь сидишь сиднем и жрёшь продукты рыночные и спишь, как мишка бурый, только он лапу сосёт, а ты пиво и кровь мою холестироновую — рычала жена на Харикова.
Закручинился Хариков, хотел уже сесть на ,,Золотого конька,, и скакать на нем, до кондрашки, но врач отсоветовал, нельзя Вам, можете крякнуть во время секса с вашей гипертонией, попробуйте нетрадиционный секс.
Хариков испугался, когда доктор стал показывать альбом с извращениями, из всего предложения понравились только плётка и шёлковый шнур для эротической асфиксии , единственные из предметов, который он мог бы использовать для удовольствия.
Купил в салоне плётку и шнур шёлковый под цвет покрывала и поехал домой , по дороге водки купил для анестезии, первый раз решил попробовать под наркозом.
Сели за стол, все мирно, красиво, разговор задушевный, дело к ночи катится и тут Хариков решил вопрос задать свой вечный, а какой член у первого мужа был, во сколько крат ?
Жена с начала смеялась, а потом брякнула в сердцах, что не в два раза больше был, а в четыре, из вредности сказала, накопился негатив от перемен к худшему.
Обидно стало Харикову, но он стерпел, рассказал ей ,что попробовать с ней хочет две новинки, хочет реабилитировать себя на сексуальной ниве.
Жена вспыхнула огнём, и пошла подготовить свое тело для любовных игр.
Хариков лежал на супружеском ложе, поигрывая плеткой и душил себя на пробу .
Когда жена впорхнула, вся наблаговоненная, он начал любовную игру
Поцелуи ему дались легко, он слышал по радио, что за всю жизнь человеку выпадает всего две недели поцелуев, он явно перебрал свою норму еще в девятом классе не отрываясь, сутками целовал Зою Самоварову из десятого, позже сверх нормы уже редко хотелось, сразу к делу переходил..
Нужно было приступать к душным ласкам, и он накинул шнур на лебединую шею подколодной змеи, голова Харикова кружилась, он стал нежно затягивать шнур, делал это нежно и бережно, сидеть совсем не хотелось, но руки дело знали, глазки любимой почти закатились, но грудь вздымалась и видно было, что он попал в яблочко.
Когда она достигла апогея, рука нашла плеть и Хариков почувствовал себя настоящим казаком, в ушах зазвучала песня Высоцкого про коней, особенно выделялась строчка ,,Вы тугую не слушайте плеть…..
.
Он ушел к себе в комнату и стал собирать чемодан для долгого срока по тяжелой статье.
На утро он боялся проснуться, но в обед деваться стало некуда, он открыл глаза, на кухне, раздавалось пение, жена пела про коней, лицо её сияло счастьем.