«Самое прекрасное в моей прозе — это фотографии в шпагате…»
5 марта, 2016 5:14 пп
Ольга Роева
Став жертвой любви(пожертвовала сама себя) и престарелых шарлатанов, ушла в собственный монастырь. Снова надеваю черный водолазный костюм, мажу шершавые пятки машинным маслом и растекаюсь в танце.
Перебиваю сердечные муки нирваной шпагатов. На глазах у всего нашего сообщества мучеников в фитнес-подвале. Теперь я более агрессивна – тяну поперечную мышцу. Я никогда себе не льстю. Для многих самое прекрасное в моей прозе — это фотографии в шпагате.
Я почти приблизилась к философской школе Анастасии Волочковой.
Подсмотрела тут тайно ночью, у неё 300 тысяч последователей. Смайлики какие-то, цветы из букв, вопли восторгов. Как будто статус и состоятельность женщины в современном обществе определяется одним: умеет она садится на шпагат или нет. Годятся ли на что- нибудь её ноги. Лучше бы эти незамысловатые люди что- то почитали…
Моя история со шпагатом тянется давно. Мне стукнуло 12, когда мама с ужасом разглядела во мне очертания рожавшей женщины. При это, парадоксально настаивая, что эти женские очертания, как всё самое худшее, достались мне от отца.
Под видом 7-летней девочки, меня отдали в гимнастику.
Через некоторое время я оценила родительский расчёт. Конечно, мой шпагат так и не привел меня на ковер к президенту. Зато, после нескольких выступлений на «школьной весне», и одного приватного танца для сына завуча Бориса, меня выдвинули в президенты школы. Подумать ли! Я главенствовала в избранном обществе 9 класса «Г». Пусть умственно отсталого, пусть частью отсидевшего в колонии, но бодрого и дружелюбного к людям моих наклонностей.
Перспективные дети вышли из этого класса. Авторитеты, лауреаты конкурсов «калина красная», золотодобытчики колымских рудников, держатели подпольных картёжных заведений, либералы и бунтари. Я впала в тщеславие.
И это самое прекрасное, что мог дать мне шпагат.
О своём репетиторе по растяжке Ольге Михайловне я скажу как-нибудь отдельно. Где- нибудь на суде в Гааге скажу… И про неё, и про её летний лагерь. Как нас заманивали сосисками на сопку, а потом привязывали ногами к двум соснам и тянули.
Так мне привили шпагат. И ничего не оставалось, как его поддерживать. С пола, со стула, если повезёт со стола «дорогого именинника» в ресторане.
Как в любом великом человеке с возрастом во мне созрел вопрос: куда двигаться дальше.
Так я начала ставить по вечерам танцы. Для себя. Тоже не без расчета на великую будущность. Ведь кто придёт на мои лекции и чтения просто так? Затёртые старички в параличе, оставшиеся мне в наследство от Жванецкого и Быкова?
А вот если всё то же самое, умное, но в шпагате? В красивом купальнике? Как- нибудь художественно метаться по сцене, ломая спину в колесе орать стихи Маяковского, перебирая ноги в каракатице читать что-то своё раннее, еще из «одноклассников». Наконец, сделать фирменное па — раскинув руки в парящем жесте, упасть на колени и полететь в объятия слушателей.
Короче, пришла тянуть шпагат в зал, в субботу. А тут единственный тренер Константин. В общем-то, речь о нём. Во- первых, как он заходит в зал…
Торжественно, с видом, будто явился на собственные именины. Его длинные, шелковистые волосы то собраны в косу. То распущены и лежат в беспорядке, как у моделей с обложки. Очевидно, выход из дома составляет для него настоящую муку:
— Собрать, или распустить… Нет, соберу…А может конский хвост? Или выбрить всё гольём. Завьюсь!
При входе в зал он останавливается у зеркала и опять же, с выражением первой красавицы на балу, оценивает себя. В конце обязательно задирает майку, судорожно ощупывает область живота. Как бы переживая, не исчезли ли кубики пресса за три часа, что он его не качал.
Костюм Константина тоже всегда элегантен и тщательно подобран. Публика должна ясно прочесть в нём приму театра стриптиза. Вечно какие – то змеиные узоры по всему телу, вычурно обтягивающие велосипедки с яркими полосами.
Для особенного настроения Константин берёт с вешалки черные лосины со следами белых рук на ягодицах. Модно, изящно, со смыслом.
И сегодня его появление зашевелило волосы на многих женских ногах… Что там, всюду стоял шум и треск — то полетели шнурки на женских трусах. На Константине был жёлтый комплект с открытой грудью.
Маслянистым взглядом совратителя Константин окидывает зал, как лев свои владения. Громко со всеми здоровается. Опять же с оттенком далеко идущего дружелюбия и снисходительной радостью. Будто сделал всем одолжение:
— Да-да, это я! Вы не зря пришли, не зря потеете. Я здесь! Я ваш ровно на три часа.
Я понимаю Константина. Иначе бы не писала. Иногда, входя в жар безумия и грядущей славы, я с таким же видом знаменитости, отдаю абонентскую карточку на ресепшене. Или паспорт, когда меня под конвоем берут за курение.
— Да- да, я знаю, что вы меня узнали. Конечно! Пятница Ньюс в 00:45 на «пятнице». Это я. Я не скрываюсь..
И скромно что- то там плачУ, пишу какие- то объяснительные с покровительственным видом, раздаю номера якобы Елены Летучей, пока мои не берут.
То есть, я могу понять Константина и его уверенное чувство собственной полноценности.
Тем не менее, понимая, что человек с фокусами, я до сих пор старалась его избегать. Как местного сумасшедшего. Ходит, чего- то у каждой допытывается, про какие- то тяги, километры, костюмы стрейч… Что я могу сказать человеку, для которого слово Мандельштам звучит как дорогое название пищевой добавки?
А иногда, забыла сказать, Константин как бы случайно забыв полотенце, кокетливо, почти голышом бежит на ресепшн.
— Ой, ой..,- поигрывает он мускулами и трясет волосами. Наша щетинистая нимфа…
Женщины в таком случае тупят глаза. Как мужчины, которые в первую брачную ночь увидели невесту и поняли, как она обезоруживающе прекрасна.
И вот сегодня Константин мне пригодился. Мне срочно понадобилось зацепить ногу за ухо. Сама я не могу. Это же не ножка балерины. Это весомая живая нога. Моя нога, скажу так… \достойна украшать лучшие королевские столы. Она мясиста и сочна.
Чтобы просьбу меня растянуть как всегда не приняли за предлог к дружбе, подошла к администратору. Говорю:
— А можно попросить Константина, чтобы он со мной позанимался. Мне надо чуть- чуть подтянуть шпагат.
— Извините, у него тренировка сейчас. И потом, он вообще не работает с женщинами. Никаких личных тренировок, ничего. Завтра придет Саша, давайте с ним.
И девушка, очевидно, не в первый раз заметив на лице женщины обиду, кротко и тихо пояснила:
— Это он сам решил. Женщины к нему пристают.
Я быстро сказала «ага». Как любая девушка, которая пытается опередить свои слёзы, я засеменила в раздевалку. Бывает же! Идешь, идешь, уже даже не надеешься на понимание и жалость родных, и вдруг на жизненном пути встречаешь своего буквально брата. Человека во всём на тебя похожего. До мелочей. Только не пишет. В остальном Косте так же не повезло: с телом, с головой, со всем.
Крадучись на дрожащих ногах к выходу опять наткнулась на это желтое чучело мужчины. Стоял у стойки ресепшена, гонял воздух с администратором. Может, мне показалось, но в этот раз на меня как то подозрительно посмотрели. Как на вора. Константин хмыкнул. Видимо, раскрыл всю глубину моего коварства и замысла со шпагатом…
Такие люди.
Не помню, как его звали, Гоголь кажется. У него в какой- то незаконченной пьесе был персонаж Собачкин. Тоже рожа скверная, но считал себя похожим на Багратиона. И вот, Собачкин каждый год с ужасом ждал полицейских сводок. Там передавали число утопленниц найденных по вскрытии Невы. Собачкин, понимая всю мощь своего мужского магнетизма, переживал, что из- за каждой несчастной к нему явится полицейский. Такой привлекательности был человек
) вместо точки
Ольга Роева
Став жертвой любви(пожертвовала сама себя) и престарелых шарлатанов, ушла в собственный монастырь. Снова надеваю черный водолазный костюм, мажу шершавые пятки машинным маслом и растекаюсь в танце.
Перебиваю сердечные муки нирваной шпагатов. На глазах у всего нашего сообщества мучеников в фитнес-подвале. Теперь я более агрессивна – тяну поперечную мышцу. Я никогда себе не льстю. Для многих самое прекрасное в моей прозе — это фотографии в шпагате.
Я почти приблизилась к философской школе Анастасии Волочковой.
Подсмотрела тут тайно ночью, у неё 300 тысяч последователей. Смайлики какие-то, цветы из букв, вопли восторгов. Как будто статус и состоятельность женщины в современном обществе определяется одним: умеет она садится на шпагат или нет. Годятся ли на что- нибудь её ноги. Лучше бы эти незамысловатые люди что- то почитали…
Моя история со шпагатом тянется давно. Мне стукнуло 12, когда мама с ужасом разглядела во мне очертания рожавшей женщины. При это, парадоксально настаивая, что эти женские очертания, как всё самое худшее, достались мне от отца.
Под видом 7-летней девочки, меня отдали в гимнастику.
Через некоторое время я оценила родительский расчёт. Конечно, мой шпагат так и не привел меня на ковер к президенту. Зато, после нескольких выступлений на «школьной весне», и одного приватного танца для сына завуча Бориса, меня выдвинули в президенты школы. Подумать ли! Я главенствовала в избранном обществе 9 класса «Г». Пусть умственно отсталого, пусть частью отсидевшего в колонии, но бодрого и дружелюбного к людям моих наклонностей.
Перспективные дети вышли из этого класса. Авторитеты, лауреаты конкурсов «калина красная», золотодобытчики колымских рудников, держатели подпольных картёжных заведений, либералы и бунтари. Я впала в тщеславие.
И это самое прекрасное, что мог дать мне шпагат.
О своём репетиторе по растяжке Ольге Михайловне я скажу как-нибудь отдельно. Где- нибудь на суде в Гааге скажу… И про неё, и про её летний лагерь. Как нас заманивали сосисками на сопку, а потом привязывали ногами к двум соснам и тянули.
Так мне привили шпагат. И ничего не оставалось, как его поддерживать. С пола, со стула, если повезёт со стола «дорогого именинника» в ресторане.
Как в любом великом человеке с возрастом во мне созрел вопрос: куда двигаться дальше.
Так я начала ставить по вечерам танцы. Для себя. Тоже не без расчета на великую будущность. Ведь кто придёт на мои лекции и чтения просто так? Затёртые старички в параличе, оставшиеся мне в наследство от Жванецкого и Быкова?
А вот если всё то же самое, умное, но в шпагате? В красивом купальнике? Как- нибудь художественно метаться по сцене, ломая спину в колесе орать стихи Маяковского, перебирая ноги в каракатице читать что-то своё раннее, еще из «одноклассников». Наконец, сделать фирменное па — раскинув руки в парящем жесте, упасть на колени и полететь в объятия слушателей.
Короче, пришла тянуть шпагат в зал, в субботу. А тут единственный тренер Константин. В общем-то, речь о нём. Во- первых, как он заходит в зал…
Торжественно, с видом, будто явился на собственные именины. Его длинные, шелковистые волосы то собраны в косу. То распущены и лежат в беспорядке, как у моделей с обложки. Очевидно, выход из дома составляет для него настоящую муку:
— Собрать, или распустить… Нет, соберу…А может конский хвост? Или выбрить всё гольём. Завьюсь!
При входе в зал он останавливается у зеркала и опять же, с выражением первой красавицы на балу, оценивает себя. В конце обязательно задирает майку, судорожно ощупывает область живота. Как бы переживая, не исчезли ли кубики пресса за три часа, что он его не качал.
Костюм Константина тоже всегда элегантен и тщательно подобран. Публика должна ясно прочесть в нём приму театра стриптиза. Вечно какие – то змеиные узоры по всему телу, вычурно обтягивающие велосипедки с яркими полосами.
Для особенного настроения Константин берёт с вешалки черные лосины со следами белых рук на ягодицах. Модно, изящно, со смыслом.
И сегодня его появление зашевелило волосы на многих женских ногах… Что там, всюду стоял шум и треск — то полетели шнурки на женских трусах. На Константине был жёлтый комплект с открытой грудью.
Маслянистым взглядом совратителя Константин окидывает зал, как лев свои владения. Громко со всеми здоровается. Опять же с оттенком далеко идущего дружелюбия и снисходительной радостью. Будто сделал всем одолжение:
— Да-да, это я! Вы не зря пришли, не зря потеете. Я здесь! Я ваш ровно на три часа.
Я понимаю Константина. Иначе бы не писала. Иногда, входя в жар безумия и грядущей славы, я с таким же видом знаменитости, отдаю абонентскую карточку на ресепшене. Или паспорт, когда меня под конвоем берут за курение.
— Да- да, я знаю, что вы меня узнали. Конечно! Пятница Ньюс в 00:45 на «пятнице». Это я. Я не скрываюсь..
И скромно что- то там плачУ, пишу какие- то объяснительные с покровительственным видом, раздаю номера якобы Елены Летучей, пока мои не берут.
То есть, я могу понять Константина и его уверенное чувство собственной полноценности.
Тем не менее, понимая, что человек с фокусами, я до сих пор старалась его избегать. Как местного сумасшедшего. Ходит, чего- то у каждой допытывается, про какие- то тяги, километры, костюмы стрейч… Что я могу сказать человеку, для которого слово Мандельштам звучит как дорогое название пищевой добавки?
А иногда, забыла сказать, Константин как бы случайно забыв полотенце, кокетливо, почти голышом бежит на ресепшн.
— Ой, ой..,- поигрывает он мускулами и трясет волосами. Наша щетинистая нимфа…
Женщины в таком случае тупят глаза. Как мужчины, которые в первую брачную ночь увидели невесту и поняли, как она обезоруживающе прекрасна.
И вот сегодня Константин мне пригодился. Мне срочно понадобилось зацепить ногу за ухо. Сама я не могу. Это же не ножка балерины. Это весомая живая нога. Моя нога, скажу так… \достойна украшать лучшие королевские столы. Она мясиста и сочна.
Чтобы просьбу меня растянуть как всегда не приняли за предлог к дружбе, подошла к администратору. Говорю:
— А можно попросить Константина, чтобы он со мной позанимался. Мне надо чуть- чуть подтянуть шпагат.
— Извините, у него тренировка сейчас. И потом, он вообще не работает с женщинами. Никаких личных тренировок, ничего. Завтра придет Саша, давайте с ним.
И девушка, очевидно, не в первый раз заметив на лице женщины обиду, кротко и тихо пояснила:
— Это он сам решил. Женщины к нему пристают.
Я быстро сказала «ага». Как любая девушка, которая пытается опередить свои слёзы, я засеменила в раздевалку. Бывает же! Идешь, идешь, уже даже не надеешься на понимание и жалость родных, и вдруг на жизненном пути встречаешь своего буквально брата. Человека во всём на тебя похожего. До мелочей. Только не пишет. В остальном Косте так же не повезло: с телом, с головой, со всем.
Крадучись на дрожащих ногах к выходу опять наткнулась на это желтое чучело мужчины. Стоял у стойки ресепшена, гонял воздух с администратором. Может, мне показалось, но в этот раз на меня как то подозрительно посмотрели. Как на вора. Константин хмыкнул. Видимо, раскрыл всю глубину моего коварства и замысла со шпагатом…
Такие люди.
Не помню, как его звали, Гоголь кажется. У него в какой- то незаконченной пьесе был персонаж Собачкин. Тоже рожа скверная, но считал себя похожим на Багратиона. И вот, Собачкин каждый год с ужасом ждал полицейских сводок. Там передавали число утопленниц найденных по вскрытии Невы. Собачкин, понимая всю мощь своего мужского магнетизма, переживал, что из- за каждой несчастной к нему явится полицейский. Такой привлекательности был человек
) вместо точки